Ольга Смецкая - Маленькая балерина

«Прекрати! – приказала я себе. – Прекрати сейчас же!» Я стиснула зубы, глубоко вздохнула и села. Дотянулась до фонаря. Посветила на то место, где лежало пальто. Сквозь комья черной земли проглядывали бледные кости. И что-то поблескивало. Я подползла ближе. Погрузила пальцы в неподатливую почву и принялась копать. Я копала, не обращая внимания на обломанные ногти, пока груда костей не оказалась на поверхности. Тогда я увидела кольцо. Я сковырнула корку грязи с дымчатого сапфира и протерла его мокрым шелком платья. Драгоценный камень засиял в тусклом искусственном свете. Я поднесла кольцо к глазам. На его внутренней стороне были выгравированы три латинские буквы: IDA.

– Привет, Дюк, – прошептала я онемевшими губами и потеряла сознание.

Когда я пришла в себя, то не знала, день сейчас или ночь. Слабое мерцание фонаря свидетельствовало о том, что я все еще жива. Но я понимала, что это ненадолго. Меня била крупная дрожь. Я была настолько слаба, что не могла пошевелиться. Внезапно мне почудились какие-то странные звуки. Они походили на громкий шепот или шелест листьев. Слуховая галлюцинация? Или гулкое эхо, искаженное до неузнаваемости внутренним пространством подземелья? Я с трудом приподняла голову и прислушалась. Звуки не исчезли. Наоборот, стали яснее. Мне даже показалось, что я различила собачий лай. Меня ищут?

– Эй, я здесь! Здесь! – закричала я, но вместо крика из горла вырвался жалкий хрип.

Собрав последние силы, я схватила умирающий фонарь и вытянула дрожащую руку вверх. Потолка надо мной не было. Это была глубокая яма, с одной стороны которой свисал обрывок веревочной лестницы. Если бы я увидела лестницу раньше… Свет мигнул и окончательно погас. Я выронила бесполезный теперь фонарь, закрыла глаза и стала ждать.

Как вдруг… Раздался характерный скрип, который я неоднократно слышала в доме, пещеру залил яркий свет, и детский голосок сказал:

– Папа, иди сюда скорее! Вот она, Саша. Я же говорила тебе, что она здесь.

Затуманенными от слез глазами я наблюдала, как по веревочной лестнице торопливо спустился человек. Олег Монахов. Наверху радостно залаял Пафнутий. Сильные руки подхватили меня, и я снова потеряла сознание.

Мы медленно брели с Фиалкой вдоль берега реки. Стояло чудесное воскресное утро. Было тихо и безветренно, светило скромное солнце, опавшие листья шелестели под ногами. В воздухе уже чувствовалось дыхание осени. Даша бежала впереди, размахивая над головой длинным прутом. Пафнутий семенил рядом, подпрыгивал, пытаясь вырвать палку.

– Я очнулась оттого, что кто-то тащил меня наверх, – рассказывала я. – Открыла глаза, подняла голову и увидела Дашу. Вцепилась в веревочную лестницу. Снизу меня подтолкнул Олег, и я очутилась в репетиционной комнате.

Фиалка с силой сжала мои ледяные пальцы. В ее глазах застыли слезы.

– Бедная моя девочка, – прошептала она. – Что же тебе пришлось пережить…

– Оказалось, что невзрачный шкаф с пуантами на самом деле маскировал потайной проход в подземелье. – Я проглотила спазм, застрявший в горле. Воспоминания все еще причиняли боль. – Стоило нажать кнопочку на боковой стенке, раздавался странный скрип, и шкаф отъезжал в сторону. Именно так Драч и попадал в дом. Этот проход существовал очень давно, но Ида Врублевская в свое время велела заколотить его. А несчастный садовник на свою беду восстановил. О тайном проходе никто не знал. Кроме Славика, Драча и… Даши.

Я замолчала. Пафнутию, наконец, удалось вырвать у Даши палку. Подхватив трофей, он скрылся за ближайшим кустом. Даша устремилась вслед за бульдогом. Мы добрели до поваленного дерева и сели отдохнуть. Маленькая птичка опустилась на ветку соседней ивы и с интересом уставилась на нас.

– Слава Богу, теперь все позади, – пробормотала я.

После тех страшных событий я оказалась в больнице, в реанимации, с двусторонней пневмонией. Именно поэтому и рассказывала Фиалке обо всем только сейчас. Динка, как и обещала, прилетела из Греции в то воскресенье, рвалась ко мне, но врачи ее не пустили, а через два дня она снова уехала.

– Я так себя ругаю, ну почему я не поделилась с тобой своими опасениями по поводу Драча. Ведь чувствовала же, что с ним что-то не так. Но я даже предположить не могла, что настолько не так. – Фиалка поежилась и подняла воротник.

– Не вини себя. Думаю, что это ничего бы не изменило. Знаешь, мне кажется, в тот день, когда ты привезла меня в поселок, он следил за тобой. А потом, сидя за шкафом в репетиционной, подслушивал. Понял, что ты хочешь уйти от него. И начал действовать.

– Решил, что меня можно купить с помощью дворца в Риме, – горько усмехнулась Фиалка.

– Да нет, он, скорее, искренне верил в магическую силу древнего амулета.

Я погладила пальцами выпуклую прохладную поверхность воссоединенного кулона. Теперь я тоже верила в его силу. Не будь у меня тогда бархатного футляра, подземелье не отпустило бы меня.

Представитель семьи Фабио, приезжавший из Италии за его останками, с заметным облегчением презентовал кулон мне, когда узнал, что мы с Монаховым не претендуем на виллу ди Коломбо. И когда мы вернули ему полотно Караваджо.

В ту роковую ночь окно в спальне осталось открытым, а ливень был очень сильным. Он стучал в стекла, брызги разлетались в разные стороны. В том числе попадали на пейзаж с фонтанами. Вода смыла акварель, которой была написана картина, явив миру шедевр кисти Караваджо. Фабио сам нарисовал пейзаж, чтобы вывезти Караваджо из Италии. Наверняка Врублевская знала об этом, но работа Фабио была ей гораздо дороже, чем все шедевры мира.

Однако о тайне картины случайно узнала Тая, прочитав записку от Фабио. Она рассказала об этом сыну, тот – своей жене. Потом Гала поведала о пейзаже Арсению Титусу, и тот начал охоту. Так что никакой мистики…

– А эта пианистка – Лиза, кажется, – вырвала меня из раздумий Фиалка, – она-то чем не угодила Драчу?

– Наверно, он просто перестраховался. Лиза чувствовала, что между мной и Монаховым что-то происходит, и следила за нами. Она постоянно бродила в окрестностях дома Врублевской и то и дело натыкалась на Драча. Лиза – девушка смелая и решительная. В конце концов она подошла к нему и прямо спросила: кто он такой и что тут делает? Именно в этот момент мы с Норой и увидели их в окно. Драч тогда ей наплел какую-то ерунду, но она не поверила. К тому же ей все время казалось, что лицо Драча ей знакомо. Но она никак не могла вспомнить, где и когда встречала его.

– Да по телевизору видела, где же еще.

– Лиза не смотрит телевизор, – покачала я головой. – В итоге, она вспомнила, но лишь вечером, уже после того, как Драч попытался сбить меня. Она вспомнила, что столкнулась с Драчом в тот день, когда погибла Вера Монахова. Хотела предупредить меня, даже написала записку, но не успела.