Даниэла Стил - Воспоминания

– Нет. Ты понимаешь? Я никогда не вернусь к тебе, Василий. А теперь убирайся из моего дома и из моей жизни.

– И не подумаю! – крикнул он, срываясь на визг. – Ты забрала моего ребенка, ты моя жена и должна идти домой, если я говорю тебе.

– Ни черта я не должна! Ты – чертов наркоман, ты почти погубил меня и моих детей…

– Но я же… Нет… Я люблю тебя…

Произнося эти слова, Василий приблизился к ней, его сумасшедшие черные глаза впились в ее, руки сомкнулись на ее горле и сжимали все сильнее и сильнее. Сирина начала задыхаться лицо ее посинело, а он продолжал кричать:

– Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!

В комнате Ванесса слышала Василия, но прошло несколько минут, а до нее не долетал голос матери. Охваченная внезапной паникой, чувствуя, что чего-то не хватает, она распахнула дверь, продолжая сжимать Чарли в руках. Ванесса увидела в спальне Василия, стоявшего на коленях и сжимающего горло Сирины. Мать лежала на полу, голова ее была повернута под неестественным углом, глаза широко раскрыты, альбом с ее фотографиями валялся на полу.

– Что ты сделал с моей мамой?! – закричала Ванесса, крепко прижимая к себе Чарли.

– Я убил ее, – тихо ответил Василий. – Потому что я люблю ее. – Затем, истерически зарыдав, он рухнул на пол рядом с Сириной.

Следующие две недели во всем мире только и говорили о смерти Сирины Фуллертон Арбас. Ее прошлое, смерть родителей, брак с Брэдом, а затем с Василием вновь и вновь на все лады обсуждались в прессе. Приверженность Василия к героину получила широкую огласку, его браки, периодические пребывания в психиатрической клинике также обсуждались на все лады. Особое внимание привлекала предстоящая судебная битва за детей. Сам по себе скандал не шел ни в какое сравнение с другими, но главным вопросом оставалась судьба детей. Точно так же, как и Брэд, умерший пять лет назад, Сирина не оставила завещания. И если ее незначительные средства могли быть поделены между детьми, то предстояло решить главный вопрос: с кем жить детям? Будут ли они жить вместе или же предстоит война между Фуллертонами и Арбасами? Судебное разбирательство было назначено на конец октября. Предстояло выслушать все стороны, и ожидалось, что дело будет быстро решено. Тэдди хотел удочерить детей Сирины, но его мать категорически воспротивилась:

– Я этого не допущу. Одному Богу известно, кем станут дети от такой матери! А с младенцем вообще темная история, связанная с убийством и наркотиками.

– А Ванесса? Неужели ты можешь сказать что-нибудь недоброе и против нее?

Тэдди страшно разозлился на мать. Он ходил убитый горем после смерти Сирины. Но даже среди этого ужаса у Маргарет не нашлось доброты для своей единственной внучки, и это подорвало в нем последние чувства к матери. Только Пэтти необычайно интересовалась судьбой Ванессы. Грег большую часть времени был слишком пьян, чтобы проявить хоть какой-то интерес. Однако Пэтти постоянно обсуждала прочитанное в газетах и заявляла, как ужасно, что подобное случилось с единственным ребенком Брэда. Какое-то время Тэдди трогала ее обеспокоенность судьбой Ванессы, но дни следовали за днями, и навязчивость Пэтти начала его беспокоить. Она часто звонила ему в офис, желая поговорить на эту тему, а за несколько дней до слушания дела в суде позвонила и спросила имя судьи.

– Зачем?

– Мне интересно, может быть, папуля его знает.

– И что с того?

– Это может кое-что сделать более приятным.

– Для кого?

– Для Ванессы, разумеется. Может быть, он будет добрее и скорее закончит рассмотрение.

Тэдди не видел в этом большого смысла, но все же назвал имя судьи. Тэдди решил, что Пэтти могла бы узнать его и сама, если бы очень захотела. У него хватало забот с Ванессой. После смерти матери дети находились у него. Василия поместили в Бельвью до слушания дела. Его брат Андреас делал все возможное, чтобы добиться выдачи Василия. Андреас пообещал, что если получит разрешение забрать его в Афины, то поместит его в клинику. Больше всего он опасался суда над братом за совершенное убийство. Он боялся, что Василий никогда не выйдет из тюрьмы.

Однако у Тэдди были еще более серьезные заботы. С момента смерти матери, после той жуткой сцены, свидетельницей которой она оказалась, Ванесса пребывала в состоянии ступора. В то утро, когда произошло убийство, она, как сказала сиделка, не переставала кричать до приезда полиции. Полицейские осторожно увели девочку. Она крепко прижимала к себе Чарли, пока не приехал Тэдди и не забрал у нее девочку. Он увез обоих детей к себе домой, вызвал врача для Ванессы, для крошки Чарли нанял няню. С тех пор он уже несколько раз показывал Ванессу врачам. Она, казалось, совершенно забыла обо всем, что произошло, и, хотя один день сменял другой, не могла ничего вспомнить. Она жила, как маленький робот, и когда Тэдди пытался обнять ее, отталкивала его от себя. Единственная, кого она с радостью и любовью принимала, была крошечная Чарли, которую Ванесса часами держала на руках. Но она никогда не упоминала о матери, и врачи посоветовали Тэдди также не говорить о ней ни слова. В какой-то момент все должно к ней вернуться, вопрос только когда. «Может потребоваться двадцать лет, – предупредил его врач, – но в данный момент очень важно, чтобы ее не торопили».

Тэдди позаботился, чтобы она не ходила на похороны матери. Он сам едва перенес это. Единственная женщина, которую он по-настоящему любил, убита. Он пошел на похороны один, стоял во втором ряду, не сводя глаз с гроба, слезы беззвучно скользили по его щекам, ему хотелось прикоснуться к ней еще раз… Увидеть, как она идет через комнату, прекрасная и гордая, увидеть ее зеленые глаза, полные смешинок. Он не мог поверить, что она ушла, и без нее он чувствовал себя совершенно опустошенным.

Тэдди пребывал в состоянии шока, когда вошел в зал суда и судья начал слушание дела. Он пытался заставить себя думать рационально, прислушиваясь к монотонному голосу судьи. Адвокат Тэдди представил петицию, в которой говорилось о его готовности взять на себя заботу о двух девочках, и Тэдди надеялся убедить судью, что это самое разумное решение. Единственным препятствием был Андреас Арбас. Выступая перед судьей, Андреас сообщил, что им сделано все необходимое, чтобы в Афинах поместить Василия в лечебное заведение, что иммиграционная служба и прокурор утром этого дня дали согласие на выдворение Василия из Штатов. Позднее, в этот же день, его сопроводят в Афины под бдительным надзором двух охранников. Далее Андреас заявил, что, поскольку у недавно родившейся у Сирины дочери не было родственников в Америке, он считает необходимым забрать ее с собой в Грецию, чтобы она росла среди своих двоюродных братьев, дядей и тетей, которые будут любить ее. Судья, похоже, серьезно задумался над сделанным предложением. Тэдди перевел дыхание и стал готовить аргументы, почему девочек нельзя разделять. С удивлением он услышал заявление, оглашенное адвокатом, которого хорошо знал. Это заявление было сделано от имени миссис Грегори Фуллертон, которая предложила взять на себя опекунство над племянницей. У Тэдди отвисла челюсть, когда он услышал, как Пэтти заявила, будто они с мужем многие годы души не чаяли в этом ребенке, и хотя ее родственник Тэдди вполне мог бы заменить девочке отца, но он живет один и в его доме нет женщины, которая могла бы стать матерью для Ванессы.