Даниэла Стил - Воспоминания

– Не советую грубить, а то продам в газеты твое фото, то, которое я сделала на прошлой неделе, – известный хирург, увешанный гроздьями винограда.

Тэдди расхохотался, вспомнив, как все было. Ванесса и человек шесть ее друзей собирались на вечеринку, где должны были изображать фруктовую рекламу, но в последнюю минуту выяснилось, что парень, который должен был нарядиться виноградом, не сможет пойти, поэтому Ванесса уговорила Тэдди поехать вместо него. Тэдди согласился. Они выиграли приз, и Ванесса попросила кого-то сфотографировать их всех вместе на память.

– Как, по-твоему, это будет смотреться в медицинском журнале?

– Это же шантаж!

– Да, поэтому будь со мной поласковее. Я только что продала еще один снимок в «Эсквайр».

Вот уже пять месяцев, как Ванесса закончила учебу и занималась фотографией. Дела у нее шли неплохо.

– Ты, смотрю, идешь в гору. – Тэдди все еще стоял в холле и говорил с ней через закрытую дверь. – Ты когда-нибудь выйдешь оттуда?

– Нет, никогда! – крикнула она в ответ.

– Как насчет обеда?

– Неплохая мысль. Куда мы отправимся?

– Что скажешь насчет Пи Джей Кларка?

– Потрясающе. Я в джинсах и не собираюсь переодеваться.

– Как всегда… – Теперь он подшучивал над ней.

Ванесса все время ходила в джинсах, распустив свои невероятно красивые волосы. Армейские ветровки и куртки довершали ее гардероб. Ей хотелось чувствовать себя удобно, чтобы в любой момент иметь возможность фотографировать. Ее нисколько не волновало содержимое гардероба. – Пошел одеваться.

Тэдди скрылся в своей спальне и ослабил галстук. Многие годы он жил двумя совершенно различными жизнями: умеренной жизнью преуспевающего хирурга, протекающей среди темно-синих полосатых костюмов, белых рубашек и темных галстуков, и совершенно иной – с Ванессой. Жизнью, состоящей из катания на коньках, на пони, прогулок в зоопарк, родительских дней в летних лагерях, игр в хоккей и мороженого. Жизнью, в которой царили синие джинсы, взмокшие от пота рубашки, раскрасневшиеся щеки и взлохмаченные ветром волосы. С ней он никак не выглядел на свои сорок пять лет, ему от силы можно было дать чуть больше тридцати. Этому значительно способствовало то, что он сам был блондином и между ними имелось большое сходство. У обоих были стройные фигуры, похожие улыбки, и ее с легкостью можно было принять за его дочь. Иногда, когда Ванесса была маленькой девочкой, она представляла Тэдди своим друзьям как «папочку», но по-прежнему продолжала звать его Тэдди, а повзрослев, представляла друзьям как дядю. Она помнила в мельчайших подробностях день, когда суд принял окончательное решение и ее передали ему, но по-прежнему ничего не помнила об ужасном прошлом.

За прошедшие годы Тэдди консультировался у нескольких психиатров, и все они советовали не волноваться. У него вызывало тревогу, что скрытое прошлое пока никак не проявляло себя, но, возможно, как рассуждали врачи, это прошлое так никогда и не проявится и Ванесса никогда не вспомнит о нем. Ванесса была счастлива, отлично вписывалась в окружающую жизнь, так что не было оснований опасаться, что прошлое пробьется наружу. Врачи предлагали Тэдди рассказать Ванессе все, когда она станет взрослой, но он решил не делать этого. Она была счастлива такой, какой была, а бремя знания, что мать была убита своим мужем, могло оказаться непосильным для Ванессы. Единственное, что следовало иметь в виду, – это возможность, что Ванесса может пережить сильную травму. В этом случае некоторые из воспоминаний могут всплыть на поверхность. В детстве Ванессу часто преследовали ночные кошмары, но в последние годы они не возвращались, и постепенно Тэдди перестал волноваться. Ванесса была совершенно такой же, как множество других детей: веселая, жизнерадостная, с лучшим, чем у многих ее сверстников, характером. У них никогда не было проблем в подростковом возрасте. Она была поистине потрясающим ребенком, и Тэдди любил ее как собственную дочь. И вот теперь, когда ей почти исполнилось двадцать три, он никак не мог поверить, что годы пролетели так быстро.

Через двадцать минут Тэдди вернулся к темной комнате, на нем были синие джинсы, темно-коричневый кашемировый жакет и свитер под горло. Все это ему когда-то купила Ванесса в магазине «Блуминдейл». Сам он никогда не купил бы себе ничего подобного, но был вынужден признать, что эти вещи пришлись ему по душе сразу же, как только он надел их.

– Ты когда-нибудь выйдешь оттуда, мисс Великий Фотограф?

Едва Тэдди произнес эти слова, как дверь широко распахнулась и перед ним появилась Ванесса во всем блеске своей красоты: прекрасные волосы струились по плечам, а широкая улыбка озаряла лицо.

– Я только что проявила несколько по-настоящему великолепных снимков.

– Снимков чего? – Тэдди с нескрываемым удовольствием смотрел ей в глаза. Было совершенно очевидно, что в течение двадцати трех лет она составляла смысл его жизни.

– Позавчера я сняла каких-то ребятишек в парке, и они получились потрясающе. Хочешь взглянуть?

Она смотрела на Тэдди с восторгом, и он следом за ней вошел в темную комнату. Ванесса включила свет, и он увидел фотографии. Она была права: снимки получились великолепные.

– Собираешься продать их?

– Не знаю. – Ванесса склонила голову набок, и белокурая грива упала на плечо. – Тут неподалеку есть галерея, и устроители хотели выставить некоторые из моих работ. Подумаю, может быть, дам им эти.

– Снимки поистине прекрасны, дорогая. В последние недели ты отлично потрудилась.

Ванесса ущипнула Тэдди за щеку и поцеловала.

– Все оттого, что у меня есть дядя, который покупает мне великолепные фотоаппараты.

На Рождество Тэдди купил ей «лейку», а на окончание колледжа еще «Никон». Свой первый фотоаппарат Ванесса получила на восемнадцатилетие, с чего, собственно, и началось ее увлечение фотографией.

Держась под руку, они вышли из дома, поймали такси и добрались до ресторана. Теперь, когда она закончила колледж, они часто вместе отправлялись по вечерам поразвлечься. Тэдди нравилось ходить с Ванессой по развлекательным заведениям, и ей тоже нравилось быть с ним, хотя временами на него накатывало чувство вины. Во время учебы в школе у Ванессы было не много друзей, она росла обособленным ребенком, любила уединение и все время льнула к нему. Учась в Вассаре, Ванесса завела некоторые знакомства со сверстниками, но со своим фотоаппаратом чувствовала себя гораздо счастливее. И теперь, когда до двадцатитрехлетия Ванессы оставалось всего несколько недель, она все еще оставалась девственницей. В ее жизни не было мужчин, и, казалось, она избегала контактов с ними. Прикосновение, чужая рука на ее руке почти всегда вызывали в ней содрогание. Это беспокоило Тэдди. Как и предрекал первый психиатр много лет назад в зале суда, пережитый и увиденный ею ужас оставил след в ее жизни, даже если он никогда не проявится на поверхность. До сих пор ничего не проступало, и Тэдди гадал: может быть, подсознательно она запомнила, как Василий убивал ее мать, и потому испытывала страх перед мужчинами? Или же эта картина была погребена настолько глубоко в подсознании, что не влияла на нее? Подобно шрапнели, оставшейся в теле после давно забытой войны?