Арина Холина - Прямо по замкнутому кругу

Был человек, который перемешал несколько расхожих штампов, разбавил их стереотипами – и решил, что этот коктейль в один замечательный миг сделает его счастливым.

Он всегда хотел умереть. Потому что не любил жизнь.

И сейчас, несмотря на попытки убедить себя в том, что это неверно, что так нельзя, Андрей был готов к смерти. Он не любил этот мир, а мир не любил его – пришло время им расстаться.

Было немного грустно и обидно за то, что жизнь не оказалась даром, которому можно радоваться, не глядя дареному коню в зубы. Андрей завидовал людям, счастливым лишь потому, что все в этом мире доставляет им радость.

Он улыбался, хорошо выглядел, смеялся, любил женщин, болел за футбол, отмечал успехи, но все это было притворством.

Андрей размышлял о том, что хорошо бы заснуть в этом спальном мешке и не проснуться. Умереть, последний раз увидев закат.

Это было бы красиво.

Но он заснул – с недопитой бутылкой текилы в руке – и проснулся ранним утром.

Искупался в море, протрезвел, позавтракал какой-то дрянью в единственном местном кафе, погрелся на солнышке и отправился домой, в Москву.

Дверь была заперта. Маше он не дозвонился. Поел в баре, после чего додумался переждать у Славы Якута.

У Славы гремела музыка, но долго не открывали. Наконец, дверь распахнулась – и Андрей не поверил своим глазам.

На пороге стояла Катя. Она кое-как замоталась в полотенце, с головы у нее текла вода.

– При… вет… – пролепетал Андрей.

– Ой, – сказала Катя. – Ну, заходи, ты чего…

– Что ты… – начал было Андрей, но потерял дар речи.

– Сейчас я… Голову вытру… Подожди! – суетилась Катя.

Она убежала в ванную, а Панов сел на диван и задумался. Это сон?

Катя вернулась спустя четверть часа.

– Ты с дороги? Хочешь помыться? – спросила она.

Андрей ответил ей тяжелым взглядом.

– Так! – воскликнула она. – Спокойствие! Сейчас я все объясню. Выпить хочешь? – Андрей кивнул. Катя разлила в стаканы бурбон и села напротив Панова. – Андрей, спасибо тебе большое!

– За что? – удивился он.

– Ты изменил всю мою жизнь, – сказала она, поплотнее укутываясь в халат. – Честно. Я до сих пор ничего не понимаю, но… В общем, я как-то неожиданно рассталась с этим своим… – Катя определенно волновалась.

– Ну, я понял.

– У меня два дня голова кружилась! Я не понимала, что я, зачем я и где я вообще. А потом решила поговорить с тобой. Я помнила что-то насчет баранок и Якута, посмотрела в Интернете и все-таки нашла, но ты уже уехал. У меня было такое состояние, как от наркотиков, ну и вот так вышло… В общем, я встречаюсь со Славой. Точнее, я у него живу.

– И… тебе нравится?

– Мне очень, очень нравится! – Катя вскочила с дивана и принялась ходить по комнате. – Я, правда, пока ничего не понимаю, но чувствую себя такой живой!

– Везет, – усмехнулся Андрей.

– Что?

– Да ничего… Это здорово, Кать. Честно. У тебя, кстати, есть ключи от моей квартиры?

– Ой, не знаю! Но ты можешь принять душ и поспать, если хочешь… – Катя запнулась. – И это все? Ты мне больше ничего не скажешь?

Панов задумался.

– Я в шоке! – воскликнул он. – Прости, я… Наверное, надо было по-другому реагировать… Катя! Черт! Я очень рад. Я просто поверить не могу… тому, как я рад. Тебе хорошо? Ты счастлива?

– Очень! – Катя расцвела. – Это… Сама не верю! У меня как будто три сердца и две пары легких – я дышу! Все такое… громкое, яркое, прекрасное! Честное слово. Андрей, спасибо! Без тебя бы ничего не было!

– Да ладно тебе… Я же пистолет у твоей головы не держал…

– Не знаю, что бы я без тебя делала! – повторила Катя. – Я так закопалась в своих проблемах, а ты был так… честен…

– Груб?

– Может, но главное – честен. Я не могла больше так жить, услышав правду. Не знаю, почему, но это сработало. Самой странно.

– Да ладно тебе! Ты все сделала сама. Ты молодец!

Когда было покончено со взаимными восторгами, Андрей помылся и поспал, а потом вернулся Якут, и Маша вернулась, и они все пили бурбон, и Слава обнимал Катю, а та смотрела на него похотливо, и Маша смущалась, а Андрей так напился, что все происходящее казалось ему телевизионным реалити-шоу.

Маша, кажется, тащила его домой, а у него заплетались ноги, и он плакал.

Андрей никогда не плакал. Не потому, что был мужественным и сдержанным, а потому, что он не умел любить, страдать, сочувствовать, жалеть – отчасти, потому что ему казалось, будто его никто не любит, отчасти потому, что жизнь представлялась ему совершенно бессмысленной.

Он заплакал, наверное, первый раз за десять лет – и ему понравилось.

Андрей плакал обо всем сразу – о том, что жизнь не удалась, о том, что она так бесславно закончилась, обо всех упущенных возможностях и о тех годах, что он провел словно в забытьи.

И первый раз он узнал, что плакать можно не тогда, когда больно, не когда ты слаб, а когда ты прощаешься с тем, что тебе вовсе не дорого. И ты не знаешь, что чувствуешь – горе, радость, тоску, восторг… ты просто чувствуешь – и этого достаточно.

Он не помнил, как заснул, а проснувшись, нашел записку от Маши: «Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Встретимся вечером».

Андрей хмыкнул. Зачем сообщать, что скажет «что-то важное» заранее? Чтобы он приготовился к худшему? К лучшему? Испортить настроение?

Пить хотелось так сильно, что Андрей готов был утолить жажду водой из унитаза, но сдержался.

Нацепил тренировочные штаны и поплелся к Якуту.

– Славка уже третий день пропадает на таможне, – сказала Катя. – Байки пришли. Кофе хочешь?

– А вода есть? – проскрипел Слава.

– Умираешь? – улыбнулась Катя.

– А ты нет?

– Да мне конец!

Они выжали в кастрюлю все лимоны и апельсины, что были в доме, залегли на диван и уставились в телек, который показывал «Части тела».

– Четыре сезона, – похвасталась Катя.

– То есть до вечера нам есть чем заняться? – уточнил Андрей.

На пятой серии Панов отключился, а проснувшись, обнаружил, что Катя спит, прижавшись к нему, а его рука находится в ее трусах. Андрей уставился на нее, не решаясь пошевелиться.

Она открыла глаза.

– Ой, – выдохнула она. – Мне снилось, что у нас был секс.

И неожиданно Андрей понял, что секс с этой девушкой – самое важное в его жизни.

Короткое замыкание.

Андрей никогда не понимал тех, кто умеет держать себя в руках, когда дело касается секса, но то, что произошло сейчас, было выше обыкновенной похоти, химии, притяжения. Это было безумие – и они знали об этом, но ничего не могли поделать.

– Твою мать… – пробормотала Катя, когда все закончилось.

– Гмм…

– У тебя так было? – повернулась она к нему.

– Ну-у… Я ни в чем сейчас не уверен.

– Есть ощущение, что мы не должны были этого делать.

– Но сделали, – напомнил Андрей.