Арина Холина - Прямо по замкнутому кругу

– И еще сделаем, – заявила Катя и положила руку ему на живот.

Это было прекрасно. Андрей задыхался от желания, у него сосало под ложечкой, он видел, чувствовал, вдыхал ее одну.

– Че-ерт… – протянула Катя, когда они курили после душа. – И что делать-то?

– В смысле? – насторожился Андрей.

У него было достаточно опыта, и он знал, что девушки имеют слабость рассказывать об изменах своим мужчинам. Вроде бы им тяжело жить с грузом вины. По его мнению, девушки просто не могут страдать в одиночестве – им нужна компания. Хотя бы уже почти бывший молодой человек.

– Андрей, для меня это не просто секс, – сказала Катя. – В моей жизни было слишком много «просто секса»…

– Сколько? – перебил он.

– Сколько у меня было мужчин? – уточнила Катя.

Андрей кивнул.

– Это сейча стак важно?

Андрей пожал плечами.

– Ну-у… Штук пятьдесят.

Она замолчала.

– Я не люблю Славу, – произнесла она наконец. – Не уверена, что уже люблю тебя, но мне ни разу еще так не сносило крышу. От того, будет ли у нас секс, зависела моя жизнь, понимаешь?

– Понимаю, – согласился Андрей.

– Да неужели?! – воскликнула она, уставившись на него. – У тебя серьезно с Машей?

– Да с Машей у меня вообще никак! Просто… Я должен тебе кое-что сказать.

Катя ждала.

– Я через месяц умру.

Катя молчала.

– Это шутка? – спросила она.

– Веселая такая шутка, ага. Гроб, ритуальный автобус, поминки – приходи, поржешь! – отчего-то зло и грубо ответил Панов.

Ему было хорошо с Катей. Он за ней не ухаживал. Она не флиртовала, не ломалась, не строила из себя бог знает что. У них просто был лучший на свете секс и что-то еще, что нельзя обозначить как дружбу, но хотелось бы назвать доверием, если бы им было что друг другу доверить. Скорее это было таинственное ощущение близости – и сексуальной, и духовной, которая пока только зацвела, распустилась, одурманила их ароматом, но не успела дать плоды.

Катя плакала. Андрей ее утешал.

– Это ведь несправедливо, когда уходят молодые и красивые! – ревела она.

– Старые и некрасивые тоже хотят жить, – гладил ее по голове Андрей. – Вуди Аллен, например.

– Ну что ты сравниваешь! Какое мне дело до Вуди Аллена! – сердилась она.

– Я пойду, наверное, – Андрей не без труда поднялся с кровати. – Скоро Славка приедет. И Маша. Она что-то затеяла.

На улице Андрей остановился, закурил и уставился на дорогу. Все эти люди, водители, спешат куда-то. Одни из них приедут домой, другие попадут в аварию, их отвезут в больницу, а некоторых отправят в морг. Но сейчас, в то короткое мгновение, когда Андрей успевает рассмотреть цвет и марку автомобиля, они живут, дышат, думают, верят во что-то.

Маша вернулась минут через пять после него. Андрей уже разделся и голый лежал на постели. Она смутилась.

– Ты не мог бы… надеть штаны?

– Маш… – с упреком произнес он. – Мне и так нелегко…

– Ну, хорошо, – согласилась она. – Я беременна.

– Чего?

– У меня внутри растет твой ребенок, – пояснила Маша.

– Мой?

– Андрей! – прикрикнула она. – Ты меня достал! Ре-бе-нок. Бе-ре-менна я.

Андрей думал. Точнее, он впал в странное состояние, когда мысли несутся со скоростью гоночного болида под управлением Шумахера-старшего, а сосредоточиться он не мог ни на одной.

– Настоящий ребенок?

– Да.

– Это точно? – робко поинтересовался он.

– Да.

– И что?

– Я хочу его.

У него пересохло во рту. Андрей выпил теплого спрайта, пристроился рядом с Машей, взял ее за руку.

– Но как ты… справишься?

– Справлюсь. У меня есть где жить.

– Я завещаю тебе все деньги! – спохватился он.

– Да не в этом дело, – отмахнулась Маша. – Хотя… спасибо.

– Но ты же… – растерялся Андрей. – Ты поссорилась с мамой. Я умру. Маша! Подумай!

– Да о чем тут думать?! – она зло взглянула на него. – Аборт я делать не буду!

– Н-да…

– В чем проблема?

– Маша, да проблема в том, что ты не знаешь, что делать со своей-то жизнью, а тут еще и ребенок! – взвился Андрей.

– Я знаю, что делать со своей жизнью, – твердо сказала Маша. – У меня есть голова, образование, я хороший специалист и у меня квартира. И твои деньги. Чем плохо?

– А кто ныл: не бросай меня – мне страшно?! – упорствовал Андрей.

– Ну что, что ты хочешь этим сказать, Панов?! – сорвалась Маша. – Это не я не знаю, что делать, а ты! – Она положила руку ему на плечо. – Все будет хорошо. Я буду мамой. Позабочусь о ребенке. Жизнь продолжается. Извини… Просто это особенное чувство – знать, что внутри тебя ребенок. У меня как будто все в душе перевернулось.

– Сообщить матери?

– Позже. Потом.

Андрей закрыл глаза. У него будет ребенок. Он, Панов, оставит след. Кто-то продолжит его род. Андрей почувствовал к Маше неизмеримую благодарность. Наверное, вот ради этого и стоит жить. Знать, что в ком-то растет новый ты. Или новый еще кто-то, в ком течет твоя кровь. В чьей молекуле ДНК твои гены. И у кого будут твои глаза. Или твой нос. Или пальцы на ногах.

Он никогда не думал о детях, так как не желал нести за кого-то ответственность. Ну, ответственности он и не получит. Не доживет.

– Ты можешь сделать ультразвук какой-нибудь? – спросил Андрей.

– Могу, – улыбнулась Маша. – Только там пока еще такая клякса, а не ребенок.

– Ну, хоть что-то, – заметил Андрей.

Она обняла его.

– Как жаль, – сказала она.

– Да ладно… Я бы тебя только расстроил. Из меня не получился бы хороший отец. Я бы говорил, что занят. Ты бы думала, что я самый плохой отец в мире.

– Ну а ребенок, может, так и не думал бы.

– А ты бы кого хотела? Мальчика?

– Девочку. А ты?

– Девочку, наверное. Мальчики – зануды.

Она рассмеялась.

– Ты был бы отличным отцом.

– Но не буду.

– Да.

Его ребенок родится, научится махать руками, ходить, завязывать шнурки, подерется в школе, упадет с дерева, заболеет ветрянкой, а он ничего этого не увидит.

Андрею вдруг стало страшно. Так страшно, что он даже разозлился на Машу. Она его подставила!

– Тебе плохо? – прошептала Маша.

– Как-то не очень хорошо…

Она уложила его, налила чаю и гладила по голове, пока он не заснул.

А Панов сквозь дрему размышлял о том, что никогда не мечтал о такой жизни. Ребенок, семья, прогулки в парке, родительские собрания… Он бы не выдержал.

И все же было что-то приятное в том, что где-то в этой девушке зарождалась жизнь его дочери. Или сына.

Андрей видел некий высший, пока не понятный смысл в том, что женщины беременеют от мужчин, которые о них заботятся, испытывая благодарность за то, что те производят на свет их наследников.

Он бы не жил с Машей. Он бы ей помогал, нанял няню, ездил бы за продуктами, но не хотел бы остаться рядом с матерью его ребенка.

Он не любил ее. И не смог бы никогда полюбить. Вот для чего он зарабатывал деньги, вот почему его усилия не были напрасными – ради того, чтобы женщина захотела родить от него ребенка, несмотря на отсутствие любви. В этом был смысл его прежней жизни. Значит, что-то он сделал не зря.