Арина Холина - Письма на воде

Но перемены не всегда наступают к лучшему. Иногда к такому лучшему, которое худшее. Хотя бы для тебя.

Да и любые перемены – испытание. Поэтому никто и не хочет ничего менять.

Ты желаешь начать новую жизнь, но старая еще берет за душу. Задевает за живое. Там, в старом, тоже было хорошо. Даже если плохого было больше.

Поэтому люди редко меняются.

Саша менялась. Никита… Никиту не устраивало, что Саша менялась быстрее, чем он, и это она его подзуживала, подгоняла. А он хотел сам. Значит – без нее. И от этого чувства… а то было именно чувство – разумом он еще не созрел… ему было так больно, что все, и Саша, и я, и прочие знакомые, относились к нему как к тяжелой палате, где лежат парализованные старушки, и где запах мочи въелся в стены, и всем плохо, где одиночество и страх смерти.

Саша не знала, что он ей изменяет.

Я тоже не знала, пока не увидела его с девушкой.

Саша улетела в Турцию. Накануне мы с ней напились у нее дома – и я забыла телефон. Позвонила Никите, сказала, что приеду вечером, часов в семь, но не смогла, мне было дурно, а в ночь меня забрал приятель, и я попросила его заехать в Сокольники, благо недалеко.

Они вышли из подъезда. Никита и девушка. Светленькая такая, хорошенькая, совсем юная.

– Ты что делаешь? – закричала я на Никиту.

Мы поднялись в квартиру.

Никита молча кусал губы.

– Никита, сука, зачем ты со мной это делаешь? Мне что, теперь все рассказать Саше?!

– Не надо ничего Саше рассказывать.

– Какого черта?! Ты ведь понимаешь, что она тоже мой друг? Что ты в ней нашел? – Это я про девушку. – Зачем?!

Никита все молчал и молчал. Сказать ему было нечего.

Я хотела разбить вазу, но вспомнила, что это любимая ваза Саши. Я была парализована.

– Я тебя видеть больше не могу! – сказала я. – Ты бы хоть телочек этих домой не водил, – добавила на прощание.

– Это мой дом, – отвернувшись, произнес Никита.

– Ну, тогда и простыни не стирай! – отрезала я.

Поймав в зеркале лифта его взгляд, подумала, что простыни он, похоже, не стирает. Взгляд был смущенный и напуганный.

Черт!

Мне надо было привыкнуть к тому, что я должна смотреть Саше в глаза, прислушиваться к ее переживаниям, утешать – и все это время я буду знать, что Никита ей изменяет. И даже буду знать, с кем.

С девчонкой, для которой Никита – вершина творения. Она видела его роскошную машину, которую он купил вчера, а завтра продаст – это же его деньги, он на машинах зарабатывает, квартиру, которую они придумали вместе с Сашей, одежду, которую Саша ему купила…

Для девчонки это было как замечательный проспект отдыха на райских островах. Только вот на маленьких картинках нельзя рассмотреть всех деталей.

Но Никите было достаточно и самого первого ее впечатления. Он почувствовал себя важным. Рядом с ним стояли на цыпочках и любовались его волосами в носу.

Ему это было нужно. А вовсе не Саша – прекрасная, умная, изящная.

Меня накрыла печаль.

Люди не умеют быть честными. И не потому, что плохи, а потому, что им стыдно.

Саша могла бы сказать:

– Никита, ты делаешь мне больно! Я должна радоваться своему успеху, а вместо этого извиняюсь за то, что ты мне завидуешь. Это несправедливо. Мне очень и очень плохо. Я хочу, чтобы ты меня любил, чтобы радовался за меня, а ты мне как будто мстишь. Ты ведь любил меня, помнишь? Это же мы!

Никита должен был признаться:

– Да, Саша, я завидую. И ненавижу себя за это. Но мне трудно ненавидеть себя, поэтому я ненавижу тебя, и мне с каждым днем все хуже, потому что я знаю, что так быть не должно. Это же мы! Мы справимся, честное слово. Я не хочу делать тебе больно, но я всего лишь навсего человек. Прости меня.

Однако они ничего друг другу не сказали, потому что их этому никто не научил. Им говорили, что жить вместе нужно долго и счастливо. Или долго и несчастливо.

Они боялись, что плохо теперь будет всегда – и даже не попробовали что-то изменить.

Говорят, что отношения между мужчиной и женщиной – это работа. Это значит, что нет такой области в жизни, где ты можешь спрятаться, как в животе у матери, и тебе всегда будет там хорошо. Мы слишком многого хотим от тех, кого любим. Не замечаем, что счастье – это не понимание, не забота, не уважение, а некие мгновения между ссорами, трудностями и отчужденностью, когда тебе хорошо только потому, что рядом именно этот человек. Но мы не благодарны. Мы требовательны.

Мы очень жадные в отношениях – все время требуем прибавки, льгот, страховки и прочих составляющих социального пакета.

Они поссорились. Саша приехала домой в два часа ночи – готовила первый в своей жизнь показ на неделе моды. Для нее это было очень важно – она собиралась потратить значительную сумму, нужно было все организовать, за всем уследить. И Саша волновалась, что все пройдет впустую, не принесет ничего, кроме нескольких жалких заметок в прессе.

Она умирала от напряжения, усталости, от разговоров-разговоров-разговоров с десятками людей, которые настаивали на своем, плохо делали свое дело, опаздывали, торговались, не успевали в срок и не отвечали на звонки.

Саша вернулась в два, Никита – в четыре утра. Он стал одним из тех, кто не отвечает на звонки.

Саша проснулась, ощутив в квартире вибрацию. Никита в другой комнате смотрел телевизор.

– Ты где был? – спросила она, не подразумевая ничего дурного.

– А что? – с вызовом произнес Никита.

– Ничего, – Саша протерла глаза. – Просто так. Сколько времени?

– Пять!

– Никит, ты что орешь?

– А что, я не могу прийти домой в пять?

– Да можешь… – Саша пожала плечами и вышла из комнаты.

Она уже натянула одеяло, когда Никита ворвался в спальню.

– Нам надо поговорить! – воскликнул он.

– Хорошо. Но ведь не сейчас, правда?

– Почему не сейчас?

– Потому что мне вставать завтра в восемь! Через три часа! У меня завтра встреча…

– У тебя каждый день встреча!

– Никита, что за гадость?! Ты почему так себя ведешь?! Ты приперся в пять утра, а виновата опять я?! Может, ты у девки был – и в этом опять я виновата, да? Чего ты от меня хочешь? – У Саши началась истерика.

– У какой девки? С чего ты взяла?

Саша откинулась на спинку кровати.

– Никита, у меня через неделю показ. Я умираю от усталости. Меня нету. Меня даже не очень волнует, где ты был до пяти утра – у меня сил нет волноваться, веришь? Зачем ты со мной так? Почему сейчас? Чего ты хочешь? Добить меня?

Никита вышел из комнаты, треснув дверью так отчаянно, что со шкафа поднялась пыль.

А Саша, которой вставать было через два с половиной часа, собрала вещи и уехала спать в офис.

Домой она вернулась после показа. Никита на него не пошел. Саша предложила расстаться. Никита не согласился. Они выясняли отношения две недели – каждый вечер, с восьми вечера до четырех утра они рыдали, кричали, пили, курили сигареты одну за одной.