Арина Холина - Дьявол за правым плечом

«Да… — подумала Маша, потирая ушибленные локти. — От стихии не знаешь, чего ожидать…»

В небольшой комнатенке была дверь — только Маша к ней подошла, в комнату ворвался ветер, ударил наотмашь, и дверь, как оказалось, снаружи забитая железными скобами, вылетела из проема.

— Спасибо! — поблагодарила Маша и очутилась в той самой комнате, куда ее привез взбесившийся лифт.

Кабина все еще была открыта — Маша зашла внутрь, дверцы захлопнулись, и она на безумной скорости помчалась вниз. Машу кидало в разные стороны — она вцепилась в поручень — хорошо, что кабина была старая, с удобствами, и тут отвалилось днище. Просто вылетело — и где-то там, на неведомой глубине, громыхнуло. Маша висела на ручке, которая с трудом выдерживала груз ее тела. Она попробовала упереться ногами в стены кабины — но туфли все время соскальзывали, — а там, внизу, была мрачная и темная шахта, и Маша знала — еще несколько минут, и она сорвется. И тут она разозлилась. Разозлилась так, что поняла, какая она сильная — что на одной силе воли и ярости свернет горы — и нет ничего, что ей неподвластно.

— Остановись! — заорала она. — Немедленно! Стой! Я сказала!

Она так кричала, что сама оглохла от крика, — это был не ее голос, а вой, шум, ярость, грохот, и Маша вроде почувствовала — что-то изменилось, но прежде, чем она поняла, что именно, силы оставили ее, и она погрузилась в беспамятство.

— Девушка! Девушка!

Маша ощущала какое-то неудобство — что-то ей очень мешало, что-то липкое — на лице, на груди, а потом голова у нее задергалась в разные стороны, и она наконец поняла, что кто-то шлепает ее по щекам, открыла глаза и увидела — липкое и неприятное — вода из бутылки, теплая, а над ней возвышается фигура в летнем костюме — мужчина вроде…

— Девушка, как вы? — Мужчина присел, и Маша совсем близко увидела его лицо.

— Видимо, плохо… — Маша попыталась сесть, и это ей почти удалось — даже если не брать в расчет, что все части тела во что-то упирались.

Она осмотрелась и поняла, что валяется в лифте — прямо на пакетах с одеждой.

— Какой этаж? — спросила она и поняла, что во рту у нее сухо, как в духовке.

— Девятый, — сообщила мужчина. — Давайте, я помогу вам встать.

Он поднял ее, вытащил из лифта вместе с пакетами, убедился, что она помнит, где живет, сообщил, что сам живет напротив и она может обратиться к его жене — если ей станет хуже, потому что он сейчас уходит. Маша заверила его, что все в порядке, просто она перегрелась, обязательно вызовет врача — непременно! — и он уехал. Маша зафутболила в квартиру пакеты, на ходу скинула с себя одежду и встала под холодный душ.

Все это то ли было каким-то обморочным кошмаром — но она ни разу в жизни не падала в обморок — даже близко ничего подобного не случалось, то ли…

Они решили омрачить ее существование! Вот суки! Интересно, чья идея с лифтом?! Это явно происки!

Андрей приехал поздно вечером — совершенно без настроения. Некоторое время отнекивался и корчил рожи, но в конце концов Маша выпытала, что Таня закатила ему самую настоящую истерику — без рыданий и криков, но со слезами, которые ручьями катились по лицу — пока она стояла, уставившись в окно.

— Да, я понимаю… — говорила она. — Только не знаю, как мне без тебя жить…

«Скромно! — злорадствовала Маша. — И по средствам».

Потом Таня обращала к нему глаза, полные слез, и говорила, что принимает его решение, и конечно, вернет ему машину, и конечно, будет ездить из Дегунино в свой Институт культуры, и в Лондон больше не поедет — без него ей там будет одиноко, и никогда больше не пойдет в «World Class» в Жуковке — там сплошные воспоминания о том, как им было хорошо…

«Ну еще бы, пять тысяч долларов в год»…

В общем, надавила на все мозоли, и Андрей выдал ей алименты — не маленькую сумму, на которую Таня, разумеется, поедет в Лондон и будет ходить по следам любви, давно ушедшей — «Топ Шоп», «Эйч& Эм», «Марк&Спенсер», «Харродс», и даже сможет купить машину — хотя бы «Дэу Матиз» в заводской сборке. Да и зачем Тане кондиционер в автомобиле? Она и так холодная, как рыба…

Маша уткнулась прямо в потного и уставшего Андрея — грязным он ей нравился ничуть не меньше, и они начали целоваться — прямо как в школе, в кустах, часами, и он уже ужасно хотел ее, а она просто горела, но им так нравилось это состояние — на грани человеческих возможностей, что они все целовались и целовались, пока он как-то случайно не соскользнул в нее, и они все равно продолжали целоваться, как будто это было главное, и это был не просто секс — это был полет, невесомость — когда не чувствуешь разницы между телом и душой…

— Хочу «крошки-картошки»! «Крошки-картошки» хочу! — повторяла Маша после душа. — С пятнадцатью добавками! С двадцатью! С сорока разными наполнителями!

— Поехали лучше в ресторан, — поморщился Андрей.

— Крошку! Картошку! — взывала Маша. — К тому же в ресторане надо ждать три часа, а тут мы быстро все съедим!

— Может, лучше в Макдоналдс? — предложил он.

— Ничего-то вы не понимаете в колбасных обрезках! — Маша посмотрела на него сверху вниз. — В «крошке» настоящая живая картошка, а не какое-то силиконовое мясо!

— Почему силиконовое? — расхохотался Андрей.

— Потому что на фиг Макдоналдс! Хочу картошку!

Они все-таки поехали за картошкой — и нашли одну, полуночную забегаловку, и Маша взяла десять добавок, которые расползлись по всему лоточку, и в итоге, как и следовало ожидать, оказались на коленях — потому что Маша не стала ждать до дома, а настояла на том, чтобы поесть на лавочке, на бульваре.

Андрей заметно стеснялся, но Маша обозвала его снобом и занудой, так что ему пришлось смириться. А потом они гуляли по бульварам, и ночь была нежная, теплая, но не душная, и они даже немного озябли, и выпили потом в кафе чаю — с вареньем.

— Я вот что хочу тебе сказать, — вещала Маша, пока Андрей жевал салат. — Я искренне и, надеюсь, взаимно люблю деньги. Мне нравится все, что можно на них купить, — красивая одежда, удобное жилье, билеты первого класса в любую страну мира, пятизвездочные отели, абонементы в дорогой спортклуб… Но ты понимаешь, если мне предложат вот такое количество денег, что мне придется нанимать охрану, или я вдруг начну покупать такие вещи, в которых просто так на улицу не выйдешь, или мне придется арендовать сейф для драгоценностей, или мне в голову придет мысль, что платье за пять тысяч долларов я не могу надеть дважды… В общем, обещай меня застрелить. Я хочу быть в мире, а не на его окраинах — пусть и самых богатых, благополучных и безмятежных.

— А если выяснится, что я миллиардер, и тебе придется либо принять мой стиль жизни, либо со мной расстаться? — поинтересовался Андрей.

— Слушай, я искренне надеюсь, что ты и дальше будешь столь же успешно скрывать свое гигантское состояние! — улыбнулась Маша. — Можешь даже заплатить за ужин, если хочешь!