Светлана Демидова - Интерьер для птицы счастья

Она взяла нож, соскребла «дуре из дур» лицо, придвинула к себе краски и изобразила женщине страшную и уродливую морду королевы троллей. Теплое пышное тело не соответствовало морщинистой злобной маске, но в этом был особый сюрреалистический ужас. Прислонив к стеклу, Саша поставила доску рядом с шаром, в котором снег уже улегся, и приступила к бойцовым петухам.

На следующий день, в восемь часов вечера, вместо того чтобы позвонить, Влад явился к Саше лично. Она долго не хотела его впускать, но на все ее «у меня не убрано» да «мы так не договаривались» он бубнил «ерунда» и все же прошел в квартиру. И без всякого к тому предложения со стороны хозяйки повесил куртку на вешалку и даже снял заснеженную обувь.

В комнате он сразу бросился к ее эскизам. Они были еще не закончены, но лицо его так просияло, что Саша поняла: она сделала именно то, чего он от нее ожидал.

– Я поражаюсь, как ты точно угадываешь то, что я могу всего лишь мысленно себе представить! – восхищенно сказал он. – Я ведь тебе не говорил, какими мне видятся эти петухи… Как ты узнала?

– Я просто представила своего сына Сережу, когда он на меня сердится, – ответила Саша. – У него так забавно топорщатся на затылке вихры! Как у настоящего бойцового петушка! Потом я подумала, что в бар будут ходить не дети, а молодые крутые парни, и изобразила перья, будто сделанные из жести… нет из дамасской стали. Сразу захотелось ввести еще один цвет – серебристый. Ты не против?

– Конечно, не… – начал Влад и осекся.

Саша проследила за его взглядом. Терехов с ужасом смотрел на королеву троллей, которая красовалась на подоконнике возле его подарка. Саша поспешила задернуть занавеску, но было уже поздно. Влад повернул к ней перекошенное лицо и пугающе тихо спросил:

– Зачем ты это сделала?

Саша непонимающе помотала головой и зябко повела плечами. Она никак не могла сообразить, почему это изображение оказывает на него столь странное воздействие. Влад шагнул к ней, тряхнул за плечи и опять спросил:

– Это ты мне назло? Специально?

Саша хотела вывернуться из его рук, но ей не удалось.

– Да в чем дело-то? – испуганно спросила она. – Какое отношение эта доска имеет к тебе? Я не понимаю!

– Все ты понимаешь! Ты же каким-то чудом чувствуешь все, что творится у меня в душе! Ты же понимаешь меня с полуслова! Ты не можешь не видеть, что я схожу по тебе с ума! Не можешь! Ведь ты же все знаешь! Знаешь! – выкрикивал он.

Саша молчала. Она не знала. Ее саму неудержимо тянуло к нему. Она, конечно, чувствовала, что и Терехов испытывает к ней определенный интерес, но никак не могла его точно классифицировать. Кроме того, ей очень мешало то обстоятельство, что Влад был мужем Марьяны.

– Почему ты молчишь, Саша? – болезненно сморщившись, произнес Влад. – Ты хочешь, чтобы я высказался до конца? Пожалуйста, я скажу… Я люблю тебя! Я подыхаю без тебя! Мне ночами снится эта картина! И… вдруг эдакая жуткая морда на твоем теле… Это чтобы я знал свое место? Ты так жестока, Саша?

– Мне тоже полагается знать свое место, – ответила она. – И это место должно быть как можно дальше от тебя.

– Почему? Ты любишь другого?

– Ты женат, Влад.

– Да моя жена уже наставила мне рога! Ты же знаешь!

– Не хочешь ли ты на мне за это отыграться?

– Не хочу. Я вообще заставлял себя смотреть на Марьянин роман сквозь пальцы, пока тебя не встретил…

– Может быть, есть смысл продолжать смотреть на ее роман сквозь пальцы?

– Опоздала она, понимаешь! Мне уже все равно, Саша, с кем она и как. Я люблю тебя и хочу только одного – чтобы и ты меня… любила… Поверь, я долго думал, прежде чем сказать тебе это. Замучился, взвешивая все «за» и «против». Еще сегодня утром сказал себе, что между нами ничего невозможно в силу объективных причин. А уже днем понял, что, если тебя сегодня не увижу – с ума сойду. Видишь, смог дотерпеть только до восьми часов. Больше никак…

Терехов продолжал держать ее за плечи. Саша продолжала молчать. Влад усмехнулся, опустил руки и с горечью сказал:

– Значит, все напрасно. Мне лучше уйти… – и повернулся к ней вмиг ссутулившейся спиной.

Но разве она могла дать ему уйти после всего только что им сказанного? Саша вцепилась дрожащими пальцами в его свитер и уткнулась лицом где-то между лопаток. Терехов медленно развернулся, и ей пришлось ткнуться носом ему в грудь. Влад утонул лицом в ее волосах. Он прижимал ее к себе все крепче и крепче. Ему казалось, что если он хоть немного расслабит объятия, то она сразу исчезнет из комнаты и ему придется всю оставшуюся жизнь потратить на ее поиски. Но Саша не собиралась исчезать. Она еще не знала, как сложатся дальнейшие ее отношения с мужем собственной начальницы, но за сегодняшний вечер решила прожить целую жизнь. И пусть завтра снова продолжится то, что стоит называть лишь жалким словом – существование. Ей уже будет что лелеять в памяти.

Она подняла к Владу лицо, обняла его за шею и надолго забыла обо всем, что не имело отношения к их губам, рукам и телам…

– Я люблю тебя… я люблю тебя… – шептала она, целуя его лицо, шею и грудь. – Только надо было удавить эту любовь в самом зародыше! И я честно собиралась это сделать.

– Что ты говоришь, Саша? Ты же так не думаешь!

– Я именно так и думаю! С каким видом я явлюсь после праздников пред светлые очи моей начальницы Марьяны Валерьевны?

– А ты можешь уволиться?

– И стать твоей содержанкой?

– Ты будешь работать с нами на общих равных условиях и зарабатывать, между прочим, очень неплохие деньги.

– А ты будешь приходить ко мне в свободное от семьи время?

– Разве ты не выйдешь за меня замуж?

– Влад! Ты что, мусульманин? Зачем тебе две жены?

Терехов сел на постели и посмотрел на нее тяжелым взглядом, от которого ей сделалось жутко.

– Саша, я не могу так, чтобы с двумя женщинами одновременно… – серьезно сказал он. – Я был верен Марьяне, пока она это ценила. Мне не нужны развлечения на стороне. Я слишком занятой человек и очень ценю свое время. Мне нужен тыл, родной дом. Марьяна наш дом разрушила. Я думал, что мы его как-нибудь слепим обратно, но тут… случилась ты… И все! С этим уже ничего не поделать!

– А как же дети, Влад?

– Не знаю, как… Думаю, Марьяна разрешит мне видеться с ними. Она все-таки не самодурка… Да и ты… Ты ведь не будешь против, чтобы я встречался с сыновьями?

– Я люблю тебя…

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Я сделаю так, как лучше будет тебе.

– Я люблю тебя…

– Я люблю тебя…

Они повторяли эти слова снова и снова, будто впервые, и никак не могли насытиться их музыкой. Им казалось, что если на свете вдруг исчезнут все остальные слова и выражения, то этими тремя можно будет выразить абсолютно все. Потом куда-то исчезли и эти три слова, потому что Саша с Владом опять принялись изъясняться на другом языке – языке прикосновений, проникновений и совпадений тел, сущностей и сути.