Светлана Демидова - Интерьер для птицы счастья

– Мне кажется, что ты не все понимаешь. Вернее, ты, Терехов, знаешь о своей новой возлюбленной далеко не все.

– Все, что с ней происходило до нашей встречи, меня абсолютно не касается, – сказал Влад, мельком взглянув на Сашу. Та вся подобралась и сжалась так, будто над ее головой была занесена карающая десница.

– Кое-что тебя очень даже касается, – не унималась Марьяна. – Ты наверняка не знаешь, что заместитель начальницы налоговой инспекции… да-да… тот самый голливудский красавец Владимир Викторович Халаимов дал мне от ворот поворот именно из-за Арбениной Александры Сергеевны. Представь, он при мне клялся ей в любви и называл ее на «ты». Прямо совсем как ты сейчас! Она у нас многостаночница, эта душка Александра Сергеевна! Внешность, Терехов, оказывается, бывает очень обманчива. Так что… ты бы пригляделся к Сашеньке попристальней!

Карающая десница опустилась. Саша помертвела. Кровь совершенно отлила от ее лица. Она понимала, что Марьяна Валерьевна отомстила ей по всем правилам искусства мести, и даже считала ее где-то правой.

– Все это для меня не имеет никакого значения, – ответил жене Терехов. Но обе женщины поняли, что имеет.

– Ладно, – устало произнесла Марьяна, надевая на шею платок и застегиваясь. – Пожалуй, я пойду… А ты, Влад, когда окончательно разберешься в своем половом вопросе, возвращайся домой. Клянусь, я никогда в жизни не напомню тебе об этом твоем… приключении… И очень надеюсь, что больше в твоей жизни уже не будет такого «везения».

Марьяна ушла, осторожно прикрыв за собой дверь. Саша посмотрела в глаза Терехову и по их выражению не смогла понять, о чем он думает.

– Та картина, где ты в цветах, была написана для него? – после непродолжительного, но очень тяжкого молчания спросил Влад.

– Я писала ее для себя, но после его ухода, – честно призналась Саша. Обманывать и изворачиваться она не хотела.

– И как же теперь?

– А что изменилось, Влад? Ты ведь только что сказал, что для тебя не имеет значения моя прошлая жизнь. Перед тобой я абсолютна чиста…

Влад, закрыв голову руками, опустился на ящик с плиткой, на котором только что сидела его жена. Саша поняла, что он очень сомневается в ее чистоте.

– Я уйду сейчас, – сказала она. – А ты и в самом деле подумай хорошенько обо всем. И реши, куда тебе возвращаться. Может быть, действительно домой, к Марьяне Валерьевне… и сыновьям…

Сложив аккуратной стопочкой эскизы, Саша пошла к двери. Она рассчитывала, что Влад ее задержит, но он не задержал. По улице она специально шла медленно. Она очень надеялась, что Терехов наконец очнется от потрясения и догонит ее, хотя бы для того, чтобы объясниться, но он так и не догнал. И, скорее всего, это было правильно. Он, конечно же, знает, что Халаимов пришел в инспекцию меньше месяца назад, и наверняка ужаснулся Сашиной способности нырять из постели в постель. Она и сама ужаснулась бы, если бы узнала такое о какой-нибудь другой женщине. Она непременно подумала бы, что та женщина собирает мужчин для коллекции или меняет их спортивного интереса ради. Наверняка сейчас об этом думает и Влад.

Конечно, можно было бы бухнуться перед ним на колени и попытаться доказать, что он все неправильно понял. Но ведь не поверит! Разве какой-нибудь мужчина в состоянии понять, какой трагедией была Сашина жизнь с Арбениным? Разве можно кому-нибудь объяснить, почему она отдалась Халаимову, которого никогда не любила? Разве могла она знать, обнимая Владимира Викторовича, что буквально через несколько дней встретит Влада, которого полюбит?

Она, Саша, правильно сделала, что ничего не стала объяснять. Объяснению это не подлежит. Она всегда будет помнить чужого мужа и благодарить судьбу за краткое счастье с ним. Только вот как теперь находиться в собственной кухне, где все сделано по его проекту и его руками? Она там не будет просыхать от слез. Может быть, сделать ремонт заново, а птицам тоже намалевать гнусные тролличьи морды?

Да что там кухня?! От окатившего все ее существо холода Саша даже приостановилась посреди тротуара, получив солидный тычок в спину и замысловатое ругательство от прохожего, на чьем пути остановилась. Разве о кухне ей надо беспокоиться? Ей завтра идти на работу в инспекцию! Завтра ей предстоит встреча с Марьяной Валерьевной на рабочем месте! Вот где будет настоящий кошмар!

Впрочем, никакого кошмара. Она уволится, и все. Правда, сразу уволиться не удастся, придется отрабатывать положенные две недели. Хотя при особых обстоятельствах вроде бы можно не выжидать этот срок… Терехова наверняка и сама заинтересована в том, чтобы как можно быстрей с Сашей распрощаться.

Ну хорошо, она уволится, а что дальше? Дальше надо искать другое место работы. И где же его искать? Что она умеет? Пожалуй, ничего… На работе с Владом можно теперь поставить большой жирный крест. «Бойцового петуха» они как-нибудь завершат и без нее. Там уже почти все готово. А дальше Терехов будет обходиться без нее, как обходился раньше. Если уж совсем припрет, найдет какого-нибудь художника. Может, и не сразу, но обязательно найдет. Разве в Питере мало художников? И получше ее найдутся!

На собственной кухне у Саши моментально навернулись на глаза слезы. До чего же все нескладно получилось! Как же ей горько! Как же она его любит! От этой сумасшедшей любви у нее болит все тело… Любовь – это, оказывается, настоящая физическая боль… И, похоже, она собирается нарастать по спирали. Не зря люди от неутоленной любви впадают в состояние аффекта и совершают неадекватные действия. Как же Саша их теперь понимает! Как же ей хочется совершить что-нибудь неадекватное! Например, выпить уксусной кислоты или перерезать себе вены.

Саша посмотрела на синие нити на своем запястье и нашла их очень беззащитными. Нет, она не станет ничего такого делать. У нее есть Сережа. Конечно, он сейчас в ней не слишком нуждается, но кто знает, как повернется жизнь дальше. К сожалению, часто так случается, что юные гении вырастают в весьма заурядных взрослых. Может быть, она еще пригодится собственному сыну впоследствии.

На другой кухне, не такой эксклюзивной, но тоже очень красивой, изо всех сил прямила спину Марьяна Валерьевна Терехова. Плакать она не могла, потому что оба сына были дома и смотрели какой-то идиотский ужастик по телевизору. При других обстоятельствах она просто выключила бы мерзостный ящик и нашла сыновьям более полезные занятия, но сегодня была рада, что они оба увлеклись и не видят ее лихорадочно блестящих глаз.

Марьяна размышляла над превратностями судьбы и пыталась выстроить логические цепочки происшедшего с ней. Жизнь явно раскололась на две части: до Халаимова и после Халаимова. Все, что было «до», зависело от нее самой и от ее желаний. Ей стоило только чего-нибудь сильно захотеть, и желаемое спелым яблоком падало ей на ладонь. Одни «яблоки» спели дольше, другие – быстрее, но ни одно не упало мимо. После Халаимова Марьяна лишилась практически всего, кроме сыновей. И она сочла нужным поблагодарить за это судьбу. Говорят ведь, что за материнские загулы почти всегда расплачиваются дети и особенно часто – почему-то именно сыновья. Ее Ванечка и Митя живы и здоровы. Это безусловный плюс. Видимо, платить по счетам будет она сама, лично. Неужели Влад ее бросит? Конечно, Марьяна сама подтолкнула его к этому, она одна лишь во всем виновата, но… Почему все-таки Арбенина? Что в ней такого, что все мужики, как один, сходят с ума? Сто лет с ней вместе проработала и никогда не замечала в Александре ничего особенного. Волосы, конечно, хороши, но и только…