Елена Усачева - Вирус любви

– Ну? Домой, что ли? – Крошка Ру снова перекидывал сумку с плеча на плечо, весело смотрел вокруг, словно пытался определить, в какой части света находится Асин дом. – А чо? Пойдем проводим. А то ходят тут всякие…

Репиной было страшно соглашаться на такое покровительство. Она бы давно объяснила незваному кавалеру, что не боится она темноты и случайных отморозков. Что страшнее него, такого здорового и такого непредсказуемого, ничего быть не может. Его, ну, и еще Жеребцовой, которая после того звонка хранила упорное молчание. И даже Лере нельзя было пожаловаться на все это. Тогда пришлось бы рассказывать, зачем они такой большой компанией пришли к дому Сидорова и почему здоровые десятиклассники гонялись за ней по темным дворам.

Говорить с Гараевой было бесполезно. Она бы не поняла Асю. Вон, у себя под носом ничего не видит, куда ей до чужих проблем…

Все эти мысли мелькали в Асиной голове, не давали спать, заставляя ворочаться с боку на бок, прислушиваться к ночным звукам.

Нет, не могло все это закончиться добром, не могло. Как не могла ничем хорошим закончиться странная драка, произошедшая на знаменитой закрытой вечеринке «червяков».

Никто никак не мог разобраться, кто с кем дрался и почему. Между девятиклассниками носилась сотня слухов, но большинство из них оседало в ушах «червяков». 9 «А» слухи старательно обходил стороной, хотя и до них кое-что долетало.

Точно было известно одно – вечеринку с назначенного места – у Сидорова – перенесли в квартиру Быковского и почему-то обошли приглашением Васильева. Сидоров на праздник пришел с Ветковской, но она сразу ушла, и Сидоров помчался ее провожать. Следом ушел Быковский. А вскоре в квартиру ворвался Васильев и заорал, что Павла убили. Вся толпа повалила на улицу. Мать Быковского принялась вызванивать «02» и «03», вызвать милицию со «Скорой помощью».

Драка во дворе, говорят, была грандиозная. В темноте разобрать что-то было сложно, но нашлись свидетели, утверждавшие, что дралось человек десять, а серьезно пострадал почему-то один Павел.

Вот и все, что было известно достоверно. Дальше шли сплошные легенды. Что Быковского с Сидоровым били кто-то из 9 «А». Вроде бы во дворе в тот момент видели Константинова и Жеребцову. По другой версии, Быковского бил Алекс. И бил он его, вроде бы, из-за Ветковской. Хотя при чем здесь Алиса, когда у него есть Курбаленко с Гараевой, никто не понимал. Еще говорили, что зачинщицей драки была Курбаленко. Что это она подговорила Алекса и Крошку Ру, чтобы за что-то отомстить Быковскому. Самой недостоверной версией было то, что Сидоров сам полез драться с Алексом, и тот его размазал по стенке. Правда, как при этом мог пострадать Быковский и остаться целым и невредимым Сидоров, никто не знал. И тот и другой хранили молчание.

Слухи, ожидания, волнения и недоговоренности носились в воздухе, перегружая и без того напряженную обстановку предновогодних дней. И все это неслось к какой-то еще никому не ведомой развязке. В том, что это должно было закончиться чем-то глобальным, сомнений не оставалось.

Этого ждали и боялись, это стремились приблизить и старательно отталкивали. Вот так, за переживаниями и пересудами, промчались последние дни уходящего года и, как всегда, неожиданно, подкралась заветная ночь.

Лера звала подругу пойти на Новый год к Быковскому.

– Пойдем, а? – в который раз предлагала Гараева, когда они в предпоследний день года вышли из дома Павла. – Я все равно одна, мать в клуб собралась, а мне неохота с ней идти.

Встретить Новый год с Павлом было бы, конечно, классно. Все-таки, с кем встретишь, с тем и проведешь. А значит, есть надежда, что Быковский все же обратит на нее внимание, и пусть не сейчас, но ближе к лету или осенью они смогут подружиться. А там и до любви рукой подать. Да и с Лерой она не прочь весь год протусоваться. Решат же ее родичи когда-нибудь свои вопросы в Махачкале и вернутся сюда, вот они и будут снова дружить.

Все в этом предложении было хорошо, но что-то ей, однако, не нравилось.

– Что ты! – тянула неуверенно Репина. – Я – дома. Куда они без меня? Я уже и подарки приготовила. Не, Новый год надо дома встречать. У нас настоящая елка будет. Мама мой любимый салат сделает…

– Там тоже что-нибудь вкусное будет, – уговаривала Гараева, но выглядело это неубедительно. – С Павлом не соскучишься. Он что-нибудь расскажет, на пианино сыграет.

– Как он сыграет, если у него рука вывихнута! – как за спасительную соломинку хваталась за оговорку подруги Репина.

– А он одной рукой!

– Слушай, Лер, давай лучше к нам, – вдруг предложила Ася. – У нас елка живая. Отец гитару достанет. Будет весело! У Быковского – мать, она ничего нам не даст сделать. А мы погадаем. Если мою мать раскрутить, то она на что угодно погадать может. Она спец в этом деле.

– А как же Павел?

Вот ведь заело у нее с этим Павлом! Может, его тоже позвать? Только это уже перебор будет. Салата на всех не хватит. Хотя, черт с ним, с салатом…

– И Павла позовем.

– Нет, он мать одну не оставит.

Такие разговоры у них продолжались каждый день, пока не настало время принимать окончательное решение. Гараева в последний раз спросила, не пойдет ли Ася к Быковскому. Репина в последний раз ответила отказом, и они разошлись.

И вот теперь Ася сидела в своем любимом кресле, натянув плед до подбородка, и задумчиво глядела в темное окно. Как же хорошо – помечтать в одиночестве! Если это можно назвать одиночеством – когда у тебя перед носом скачут два чертенка, из кухни в комнату постоянно бегает мама, папа, наконец-то, расстался со своей книгой и взял в руки гитару.

На столе появились свечи, отчего елка, занявшая целый угол, заиграла неожиданными красками. Каждый шарик по-своему отражал свет живого пламени, искрился и переливался. Братьям Ася купила боксерские перчатки – пускай друг на друге отрабатывают боевые приемы. Может, тогда они меньше будут висеть на ее шее? Маме были преподнесены фартук и полотенце. Папа любовно прижал к груди комплект новых струн. Свои подарки Ася не разворачивала, решив оттянуть радостный момент на потом. Вот отзвучат куранты, весело звякнут бокалы, тогда можно будет и подарки посмотреть.

А пока еще длилась предновогодняя суета: мама наполняла глубокие миски салатами, отец настраивал гитару, – можно было спокойно посмотреть в украшенное витражами окно. Соседний дом был непривычно светел, горели даже те окошки, где обычно никогда не зажигали свет, мигали нарядные лампочки, выставляли напоказ свои украшения елки.

Эх, хорошо! А как будет хорошо, когда закончится зима, наступит весна и сбудется все-все, о чем загадывалось этой ночью?!

Что же ей пожелать?

О Павле Ася думать себе запрещала. Зачем это она будет о нем думать, если рядом – Лера, и предавать подругу все-таки нехорошо? Лучше она о нем подумает потом, когда Гараева уедет.