Мария Федорова - Хороша была Катюша

Сережа был единственным ребенком в семье и светом в окошке. До тех пор, пока в седьмом классе, заикаясь, не заявил, что хочет быть юристом. Отец и прежде подозревал, что в сыне не горит огонь любви к лучшей из наук, но никак не мог предположить, что Сережа решится выбрать иную профессию. Пусть посредственным, но только физиком должен быть наследник знаменитой династии.

Тихий прыщавый подросток, до заикания боящийся отца, проявил неожиданную твердость. Ни уговоры, ни посулы, ни ругань, ни угрозы не смогли изменить его решения. Его настольной книгой стал томик Кони. Он набрал в библиотеке справочной литературы, записался в заочную школу юриста, все карманные деньги оставлял в букинистическом магазине, выискивая исторические монографии. Юристом он стал, но отношения отца и сына остались на уровне холодной войны. Мама очень болезненно переживала семейную драму, пытаясь утешать обоих мужчин единственно доступным ей средством — вкусной едой и устроенным бытом. Когда Сергей стал жить отдельно, смыслом ее жизни сделалось ожидание внуков…

Сергей понимал, что знакомство с Катей его родители переживут с трудом. Мама ждала домовитую и покорную невестку, которая будет холить и лелеять ее мальчика, а папа — интеллектуалку, способную оценить семейную библиотеку и давние связи с научным миром не только родной страны…

Светлана брела на работу. С недавних пор утро понедельника стало для нее самым страшным временем недели. Впереди шесть дней унижений и травли. Ее развод совпал с началом климактерического психоза директрисы школы, где Света работала в должности библиотекаря. До декрета она служила в этой же школе секретаршей и училась в педагогическом на заочном.

Все эти годы практически никто не замечал тихую исполнительную блондинку, умудряющуюся не участвовать ни в каких интригах, которые не прекращались в небольшом и чисто женском коллективе. А прежняя директриса, толстая и спокойная тетка, которую почему-то все ученики, да и многие учителя называли Дафной, ее даже любила. Искренне поздравляла с окончанием института, замужеством, устроила торжественные проводы в декрет и обещала обязательно взять назад уже по специальности и на хороший разряд. Света, нянчась с собственным ребенком, мечтала, как возьмет первый класс, выберет хорошую развивающую программу, будет водить ребят в музеи и в парк, проводить для них самые веселые утренники, ставить спектакли по лучшим сказкам. Она любила малышей — их непосредственность и открытость грели ей душу.

Увы, этим скромным мечтам не суждено было сбыться. Дафну отправили на пенсию, а на ее место назначили Надежду Александровну. Никто никогда не давал ей прозвищ — неубедительная внешность пятидесятилетней серой мыши не имела ни одной выразительной черты, кроме толстых линз старомодных очков, закрывавших белесые глаза, которые смотрели на собеседника с недоверием и антипатией. Ее трудно было запомнить — до тех пор, пока не выпадал случай пообщаться поближе. После этого ее трудно было забыть, хоть и очень хотелось…

Последние сто метров до школы Света практически бежала и, только сворачивая в переулок, ведущий к типовому зданию, перешла на быстрый шаг, не желая терять лицо на глазах учеников. До занятий еще оставалось время, а у себя на рабочем месте — в библиотеке — она могла не дождаться ни одного посетителя за целый день, тем более — перед первым уроком. Но Надежда Александровна с первого дня выхода на работу все расставила по своим местам. Светлана до сих пор с дрожью вспоминала тот разговор…

Надежда Александровна сидела за своим столом и, не поднимая головы, листала какие-то бумаги. Светлана, которой накануне позвонила новая школьная секретарша и пригласила прийти, стояла в дверях и осматривалась. Кабинет был неузнаваем — сентиментальная Дафна забила все полки старого шкафа детскими поделками, фотографиями первоклассников, которые теперь водили в родную школу своих внуков, чудовищными вазами, которые она получала в несметных количествах на каждый праздник, безобразными кубками, знаменовавшими победы школы в разнообразных состязаниях.

И все это было ей дорого… Света подозревала, что большую часть этого скарба Дафна перетащила к себе в однокомнатную «хрущебу»… Теперь здесь все было иначе — в шкафу одиноко, но весьма продуманно стояло несколько томов дорогих современных энциклопедий, на стене в рамочке висел портрет президента и почетные грамоты, полученные Надеждой Александровной по прежним местам службы, на столе лежал стильный перекидной календарь и ежедневник в кожаном переплете. И личное дело… ее, Светланино, личное дело…

Пауза затягивалась. Света колебалась — покашлять, постучать, поздороваться, выйти?..

— Проходите.

— Спасибо.

— Присаживайтесь.

— Спасибо.

Снова тишина, только шелест страниц, переворачиваемых коротким, будто обрубленным пальцем… Светлана рассматривала свою будущую начальницу. Седой ежик волос, роговая оправа очков, серая шерстяная водолазка, темно-серый пиджак с простыми пуговицами. Ни платочка, ни брошки… Ненакрашенные губы плотно сжаты, лицо — маска. Света поежилась — ей показалось, или действительно в кабинете директора так холодно?..

— Вам еще далеко до пенсии?

Светлана опешила…

— Да, далеко.

— То есть вам нужна работа?

В конце каждой фразы ощущалось какое-то многоточие. Они звучали так, что собеседник невольно начинал искать скрытый смысл, чувствовал угрозу.

— Разумеется, мне нужна работа. Я ушла в декрет, через месяц планирую выйти. С прежним директором мы договаривались, что я со следующего года возьму первый класс.

— Нам не требуются учителя начальных классов. Вы уходили с должности секретаря…

— Да, но я закончила педагогический институт, у меня есть опыт, я работала вожатой…

— Я вижу ваши документы.

Опять пауза.

Надежда Александровна резким жестом отодвинула бумаги, будто сразу и окончательно потеряла к ним всякий интерес. Она взглянула на Свету так, что та почувствовала себя раздетой и беззащитной, потом лениво прикрыла глаза и тихо произнесла:

— Может быть, я смогу предложить вам место в библиотеке.

— Я подумаю.

— Подумайте, но имейте в виду, что я очень требовательно отношусь к сотрудникам. Рабочий день — восемь часов, служебные обязанности определены и должны неукоснительно выполняться. Мы провели полную инвентаризацию, и теперь каждая книга на строгом учете.

— Хорошо.

— Еще одно… Я так понимаю, что у вас маленький ребенок. Надеюсь, вы не рассчитываете, что это дает вам какие-то дополнительные льготы?

— Нет.

— Очень хорошо. Через неделю сообщите секретарю о своем решении. Всего доброго.