Катажина Грохоля - Гарантия на счастье

Ну почему день такой длинный? И ничего не происходит… Скучно.

Может, пани Гражина о чем-нибудь забыла? Анна крутанулась в кресле. Желтые стены, украшенные картинами межвоенного двадцатилетия, сливались в одно пятно. Анна остановила кресло, у нее чудесно закружилась голова, совсем как когда-то. Нажала на кнопку интеркома:

— Мне кто-нибудь звонил?

— Нет.

— Спасибо.

Она повернулась на кресле к окну. Снова хороший день. И долгий.

Рука Анны снова потянулась к белой кнопке. Она сконцентрировала на ней взгляд. Что это? Что за коричневые пятна на руке, которых она раньше не замечала? Руки не выглядят ухоженными, несмотря на ванночки из лимонного масла, которое она специально привезла из Греции. Как же она раньше не видела?

— Вызовите, пожалуйста, Секретаря, — произнесла Анна в интерком и ощутила грубоватость своего голоса. Может, она простужена или что-нибудь не в порядке?

Секретарь появилась в дверях словно дух. Она очень постарела. Не красила больше волосы и, может, поэтому выглядела как… Анне было трудно найти подходящее определение. Досадно видеть, что время делает с женщиной.

— Я не могу войти в базу данных. Хотела посмотреть, чем вы занимаетесь.

— Паролями занимается отдел «Ш».

— Какие-нибудь курсы, командировки?

— У вас, пани Председатель, высшая квалификация. Обучение организует отдел «Я». Вы прошли все курсы.

Анне стало скучно. Какие привычные ответы, в них нет ничего интересного, ничего оригинального.

— В таком случае что я должна делать в фирме?

— Вы и фирма — единое целое. — Голос Секретаря был спокоен. — У вас есть свободное время. Теперь у вас есть время.

Да, действительно, теперь появилось время на все.

Анна отпустила жестом Секретаря и нажала на кнопку. Поговорит с мамой, теперь ей ничто не сможет помешать.

— Соедините меня с мамой.

— Но, пани Председатель, ведь…

Раздражение волной подкатило к горлу Анны.

— Вы не слышали? Соедините меня с домом «Золотая осень»! Я хочу поговорить с матерью!

— Но ваша мама… ваша мама…

Она слишком распустила служащих, только так это можно объяснить.

— Что с мамой? — Она старается быть спокойной. — Вы меня соедините или я сама должна звонить?

— Ваша мама умерла… В апреле уже будет девять лет… Вы себя хорошо чувствуете, пани Председатель?

Дыхание Анны стало тяжелым. Ошиблась, ну что ж, у каждого бывает… Всё люди несовершенны.

— Да-да. Я имела в виду… Соедините меня с Беатой Данилюк.

Молчание секретарши нервировало Анну.

— Она работает в отделе «К»! — поторопила она ее.

— Пани Данилюк уволилась тридцатого сентября тысяча девятьсот девяносто пятого года. По собственному желанию. У нас нет ее домашнего телефона. Но если вы хотите, я попробую узнать.

Анна оперлась руками о стол.

— А телефон Яна Коница?

Что это? Ожидание? Приятно чего-то ждать, она так давно ничего не ждала, это ожидание лучше азарта. Секретарша молчала, но через мгновение Анна услышала:

— Секунду, соединяю.

Анна подняла трубку, и до нее донеслось:

— Дом пана Яна Коница на линии.

— Да, слушаю! — В трубке женский голос.

Анна удивилась. Это, должно быть, ошибка, послышались лай собаки, детские голоса. Звуки в трубке совсем чужие. Однако Анна не положила трубку, собираясь с мыслями.

— Успокойтесь сейчас же, я ничего не слышу! Войтек, оставь Каролину в покое, забери собаку в коридор… Слушаю!

К Анне вернулась способность говорить.

— Я бы могла поговорить с паном Яном Коницем?

— Простите, не слышу! Каролина, я сказала, возьми собаку! Простите, мужа нет дома, он будет завтра, ему что-нибудь передать?

Анна снова замолчала, но трубку все еще крепко держала в руках. Пусть только женщина продолжает говорить, ради Бога.

— Алло, вы меня слышите? Что-нибудь ему передать? Алло!

Она положила трубку, не Анна. Анна знала, как себя вести. Она не позволила бы себе бросить трубку. Ну что ж, он сам сделал выбор. Эта женщина, наверное, вполне соответствовала его свитеру.

Нужно написать план работы на завтра. Вспомнить все, о чем забыла. О чем-то важном. Она забыла о важном. Нужно собраться. Она уже знает.

Заказать чайники для всех отделов. Ведь мир можно изменить маленькими поступками, нужно начинать с того, что рядом.

Нужно сейчас же вызвать Секретаря. Чайники должны быть завтра в каждом отделе. Нет-нет, не Секретаря, она же не может заниматься подобными вопросами. Пани Бася выполнит это поручение. Пани Бася или пани Мажена?

Анна крутанулась в кресле. У нее появилось время, она могла собраться. Что еще? Желтизна стен, нехороший цвет, слишком агрессивный и совершенно не сочетается с живописью межвоенного двадцатилетия. Нужно попросить пани Мажену… нет, не Мажену, Ягоду… о чем попросить? Ах да, чтобы не ходила в открытых туфлях. В комнате так душно, снова сломался кондиционер, надо открыть окно, стены необходимо покрасить, и эта литография слишком резка… И нужно обратить внимание флориста на то, что бамбук погибает, желтеет. Почему Ягода не полила фикус? Зачем здесь второй стол? Наверное, должен быть один, хотя, когда Едмина вернется из декретного отпуска, его придется поставить… Нечем дышать, она откроет окно, несмотря на то что идет дождь… Черт побери, эти столы, снова какая-то заноза, эта юбка из индийского магазина все время цепляется, очень нежная ткань… И все это потому, что она слишком быстро встала.

— Ну так что же, у меня действительно нет времени! — поторопила ее Секретарь. А как она посмотрела на ее юбку! Но юбка такая красивая, черно-фиолетовая, расшитая блестками, куплена на распродаже. Анна такие любит — широкие, почти до пола.

И Анна приняла решение:

— Мне очень жаль, но я не смогу. Я ухожу в отпуск.

— Я вижу, у вас сложности с принятием решения. Подожду до десяти утра завтрашнего дня.

Дверь за Секретарем закрылась.

Беата посмотрела на Анну с удивлением.

Чему тут удивляться? Ведь в субботу к Анне должен переехать Янек. Нужно убрать квартиру, все перенести, освободить место, машина уже заказана. И так будут сложности с пианино Янека.

Перед отпуском надо закрыть дело пани Герман. Нет смысла откладывать это на завтра.

И Анна решилась — подошла к шкафу и достала документы. Перевернув страницы, на последней размашисто поставила: «Оплатить». И подписалась полным именем и фамилией — Анна Шафран.

Доктору Стефану Карчмаревичу

Я не люблю женщин.

Это не значит, что я в целом что-то против них имею. Нет. Но чем дальше в лес, тем, прошу прощения, больше дров. Истеричные, несерьезные, неспокойные. Почти все прилагательные, начинающиеся с «не», относятся к ним в той или иной степени. Кроме того, они непунктуальны и не умеют водить машину. Всегда нужно повторять: «Налево! Налево!» Потому что для них «налево» значит «направо». И нервничают они по любому поводу. Я ничего хорошего от них не жду, вот так. Понятное дело, это не имеет для меня большого значения. Я самостоятельный мужчина, не маменькин сынок и прекрасно могу без них обойтись.