Анна Богданова - Нежные годы в рассрочку

– Знал, знал, – нехотя отзывался Геня.

– Какой ты умный! Какой умный! Весь в отца! А я вот, Гень, многого ещё не понимаю. Так и помру, наверное, потому как грамотность мала, да и знаний нет! – с сожалением признавалась Зинаида Матвеевна, после чего очень старательно рвала письмо – чтоб никаких следов не осталось.

Но, как говорится, свято место пусто не бывает. Меньше чем через год, в восьмой «Б» класс, где училась наша героиня, к великому разочарованию Ирины Ненашевой, поступил некий Костик Жаклинский, отца которого (офицера) перевели в Москву по долгу службы.

Он был спокойным мальчиком, учился неважно, перепрыгивая с тройки на двойку, но в коллектив вписался как-то сразу и без проблем.

Как только зашёл он в класс, как только классный руководитель – ботаничка Елена Фёдоровна представила его ребятам – вот, мол, новый мальчик, будет теперь у нас учиться, его папа военный, семья приехала из Саратова, прошу любить и жаловать, Константин оглядел новых однокашников скользящим взглядом и, остановившись на Авроре, замер, застыл. Его сердце сильно стукнуло, будто молотком по рёбрам, и оцепенело на минуту. И в этот момент Жаклинский понял, что он влюбился, влюбился в эту совершенно незнакомую девчонку, с толстыми пшеничными косами, такую особенную, такую прекрасную в этой своей необычности и непохожести на всех остальных. «А глаза-то! Глаза-то какие! В пол-лица и грустные отчего-то!» – подумал Костя и, словно на ватных ногах, прошёл на своё место.

И тут началось! Тут началось то, что начинается, когда пятнадцатилетний мальчик влюбляется в одноклассницу. Эти взгляды, записки...

Аврора, стоило только Костику сесть за предпоследнюю парту, сразу же почувствовала, как её спину, обжигая, просверливает чей-то взгляд. Весь урок она сидела, как на иголках – ей так хотелось обернуться и выяснить, кто же буквально пожирает её глазами, но гордость не позволяла. Ей оставалось лишь перебирать в уме, кто бы это мог быть: «Петров? Хотя нет, с чего бы это! Он за Шуркиной ходит. Может, Лакманов? Он даже очень ничего! У него такой нос, такой... В общем, мне нравится... И стрижка модная... Но это точно не он, потому что я его вчера вместе с Грачёвой видела, они, кажется, из кино шли. Наверное, это дурак Осипов с последней парты от нечего делать уставился и гипнотизирует меня. Точно Осипов – больше некому!» И Аврора обернулась, настроившись одарить своим тяжёлым, полным презрения взглядом двоечника и балбеса Мишку Осипова, но... Тот вовсе не смотрел на неё – он был слишком занят, ковыряясь ручкой в волосах, Мишка пытался её наэлектризовать, чтобы приподнять кончик странички своего дневника, в котором кроме двоек и замечаний преподавателей не имелось ничего – даже расписания уроков.

И тут Гаврилова заметила, что новенький смотрит на неё не отрываясь, а встретившись с ней глазами, он взял вдруг и ни с того ни с сего хитро подмигнул ей. Аврора тут же отвернулась – ей стало отчего-то стыдно, обычно бледное, белокожее от природы лицо её заполыхало огнём. Но вместе с этим совершенно необоснованным стыдом на неё вдруг нашли ни на что не похожее возбуждение и радостное веселье – она не могла спокойно сидеть и слушать непонятную, монотонную речь математички. Аврора неожиданно подпрыгнула на стуле и сильно дёрнула Ненашеву за жиденькую косичку. Та осмотрелась по сторонам и, удивлённо глядя на подругу, укоризненно воскликнула шёпотом:

– Гаврилова! Ты чо, дура, что ль?! – на что «дура Гаврилова» смогла только глупо хихикнуть – успокоиться она была не в состоянии, она схватила линейку и принялась ею тыркать подругу в бок. – Больно же! – заныла Ирка и огрела Аврору учебником по голове.

– Сама дура! – отозвалась наша героиня, и в этот миг сидящая позади Шуркина тоже в свою очередь ткнула её в спину то ли ручкой, то ли угольником. – Чо надо?

– Гаврилыч! Тебе записка! – отозвалась та и лукаво улыбнулась.

Аврора схватила свёрнутый несколько раз тетрадный лист, развернула его дрожащими руками... Там было нарисовано сердце почти в его натуральную величину, проткнутое, словно котлета вилкой, длинной стрелой. Под рисунком было предложение сходить после уроков прогуляться, а ещё ниже, совсем уж мелкими буквами, подписано:

«Покажешь мне раён? А то я тут ничего не знаю. Это я тебе пишу – навичок» .

«Тоже двоечник, – решила Аврора, исходя из слов «раён» и «навичок», – но это даже и лучше – с двоечниками проще, они не зазнаются и не задирают нос к небу, так, что не видят ничего вокруг. А он, кажется, неплохой, этот «навичок», симпатичный даже!» Авроре больше всего в Косте понравились глаза – они чем-то напоминали лопатинские – такие же большие и голубые.

– Что это такое? Дай! Дай! – Ненашева, подобно коршуну, налетела на записку и, выхватив её из рук подруги, торопливо, с нескрываемым интересом прочла. – Ой! Нежности-то какие! Надо же! Я не могу прямо! – наигранно застонала Ирка. И хоть она изо всех сил пыталась быть весёлой, показывая все своим видом подруге несколько презрительное отношение к любовному посланию: «Ой! Арка! Опять ты всякими глупостями занимаешься!», в душе Ненашевой кипело возмущение. «Да что ж это такое! – говорило всё её существо. – Мне скоро шестнадцать, а у меня ещё не было ни с кем романа! Ни один парень не обратил на меня внимания! На Арку вон уже второй клюёт! А ещё она рассказывала мне о каком-то Ваньке, что ходил за ней повсюду в лагере! Но я этого не видела, ладно! У всех девчонок в классе есть парень! Даже у Шуркиной! У этой страшилищи с длинным носом! Почему у меня-то никого нет?!» – терзалась Ненашева. Её мечта о муже и двух милых ребятишках таяла на глазах, обещая так никогда и не исполниться. – Я с тобой пойду! – уверенно заявила она.

После уроков подруги вышли на улицу – там их уже поджидал Костик.

– Пошли? – спросил он Аврору и посмотрел на неё так, что отказаться было просто невозможно.

– Пошли! – несколько вызывающе согласилась Ирка.

– А я тебя никуда не приглашал! – ухмыльнулся «навичок».

– Ну и что! Я Аркина подруга! Мы с ней всегда везде вместе ходим! – напирала Ненашева.

– А я не хочу с тобой нигде ходить! Третий – он вообще-то лишний! – отрезал Жаклинский – он в отличие от Вадика не церемонился с нагловатой и беззастенчивой Ириной.

– Арка! Скажи ему! Скажи! Или вы пойдёте со мной, или ты с ним вообще никуда не пойдёшь!

– Н-да? – с нескрываемым презрением, с издёвкой спросил Костик и, неожиданно схватив Аврору за руку, потащил её прочь от школы. – Вон, с Осиповым ходи, а к нам не лезь! – успел крикнуть он, смеясь.

Ненашева, оставшись одна с портфелем и холщовым мешком в руке, почувствовала себя одураченной и растоптанной настолько, что захлюпала от жалости к самой себе.