Ирина Алпатова - Набор фамильной жести

– И еще, Прошка. Ты только не подумай, что я вмешиваюсь. Не знаю, что между вами произошло, но глупо игнорировать такого мужчину. Пускай он в чем-то оказался не прав, нельзя так долго дуться.

О, господи, только не это!

– Я не игнорирую, – ровным голосом возразила Паша, – и не дуюсь. Если ты намекаешь на какие-то особенные отношения, то сильно ошибаешься, мы просто хорошие знакомые.

– Подумать только, сколько Андрей делает для «просто хороших знакомых», пожалуй, даже чересчур. Хотя должна признаться, что лично мне он стал почти как сын. Ну ладно, позвони ему, он ждет.

Тетя Геля, решив, что дело сделано, окончательно вышла из образа «умирающей старухи» и, взяв сигареты, отправилась на балкон – «обкуривать» отцовские картины она считала святотатством. А Паша закружила по комнате – с тетей, вернее, с последствиями ее бурной деятельности надо было что-то делать. И звонить все-таки нужно, иначе она будет выглядеть просто последней хамкой, хотя куда уж больше. Только на работу она к нему не пойдет.

Паша дотянула до вечера. Если она не позвонит сегодня, то вряд ли сделает это завтра. Значит, нужно звонить прямо сейчас, пока решимость не испарилась. И не надо готовить речь заранее, так будет только хуже, потому что Ленский сразу поймет, что она готовилась, может быть, даже репетировала вслух. Паша ушла к себе в комнату и набрала номер.

– Привет, это я, – сказала она якобы легким тоном, стараясь не тараторить и не дрожать голосом. Все-таки нужно было заранее решить, как с ним говорить – на «ты» или на «вы». Но она же не собирается у него работать, значит, говорим легко и чуть-чуть небрежно.

– Добрый вечер, – очень вежливо отозвался Ленский и… всхлипнул.

– Это Чипс, да? – преувеличенно обрадовалась Паша.

– Он самый. Пошел вон… прошу прощения, это я не вам.

Ужасно. Он сказал «вам», значит, они пребывают в ледниковом периоде. Он вежлив до отвращения, значит, он все еще сердится. И правильно делает.

– Я вот что подумала, – сказала Паша решительно, – он, в смысле Чипс, был ведь и моим тоже, хотя и очень недолго. Я очень люблю собак, мне всегда хотелось иметь свою собаку, и я по нему очень соскучилась… – господи, что она несет… – и может быть, ну раз мы знакомы, я могу с ним иногда гулять? Если вы не против, конечно.

Ленский молчал, возможно, он лишился дара речи от того бреда, который она несла. Теперь и ей не мешало бы отключиться, чтобы окончательно не умереть со стыда. Но Паша не успела, потому что он ответил, причем очень серьезно:

– Я не против, вопрос, согласен ли Чипс.

– А… а вы спросите.

– Мы с ним уже несколько дней не разговариваем, он наказан за плохое поведение. Так что сами спрашивайте, он у аппарата.

Все правильно, она тоже наказана, на пару с Чипсом. Нужно было положить трубку, но Паша не могла, потому что этот крошечный предмет сейчас казался ей спасательным кругом. Она или выплывет, или утонет. Окончательно.

– Привет, дружище, – с деланой бодростью произнесла она, стиснув трубку. В ответ – хлюпанье. – Ты, может быть, думаешь, что я тебя предала тогда, но это не так. То есть так, но не совсем. Поверь, на самом деле я тебя очень полюбила и не хотела терять. – В ответ тяжелый вздох.

– Просто тогда у меня были сложные обстоятельства… и мне не хватило смелости, но теперь все по-другому. А ты мне здорово помог, несмотря ни на что. Понимаешь, я не хочу потерять тебя снова, хочу, чтобы мы остались друзьями и… – Она вовремя остановилась и не сказала, что очень благодарна, но на работу к нему, Чипсу, не пойдет.

– Чипс весь в слезах, – сообщил Ленский, – он согласен. И когда вы готовы отправиться на прогулку?

– А когда можно? – у нее все-таки задрожал голос.

– Да хоть сейчас, то есть минут через сорок.

Паша собралась за десять минут. Брючки от Ленки, куртка от нее же. Черт, ну почему у нее не оказалось хотя бы завалящей туши для ресниц! Паша взглянула на себя в зеркало – щеки горят, глаза вылезают из орбит. Это она так собирается гулять с Чипсом? Ну да, а что такого?

– Прошка, что ты носишься? – спросила вернувшаяся с балконной «прогулки» тетя. – У тебя романтическое свидание?

– Да. Нет. То есть да, с Чипсом.

– А, ну передавай ему привет. Если там поблизости случайно окажется Андрюша, и ему передавай.

Сорок минут длились целую вечность, она едва выжила.

Чипс в качестве приветствия покрутил обрубком хвоста и затрусил впереди, будто они гуляли с Пашей каждый день. По телефону он был куда любезней.

– Тетя привет передавала.

– Спасибо. Значит, она не возражает, чтобы вы нас выгуливали.

– Нет, не возражает. Только это не важно. – Ленский недоуменно поднял бровь. – То есть хорошо, что не возражает, но ничего не решает, я бы все равно пошла. – Все-таки по телефону говорить было куда легче.

Ленский наклонился за какой-то палочкой и бросил перед собой. Чипс радостно бросился за ней и приволок хозяину, тот снова бросил. В следующий раз, когда Чипс вернулся с добычей в зубах, они наклонились к нему оба. Распрямляясь, Паша стукнулась виском, а Ленский подбородком.

– Один-один, – объявил Ленский и вдруг отвел Пашину руку от ушибленного виска и поцеловал его. Как будто делал это сто раз. У Паши чуть-чуть потемнело в глазах и, кажется, в голове. Главное, сделать наконец то, что давным-давно хотелось, и она встала на цыпочки и поцеловала Ленского в подбородок.

– Два-два, – прошептала она.

Ей оказалось мало этого совсем короткого поцелуя, и Ленскому, к счастью, тоже, потому что он перехватил ее губы своими и уже не отпустил.

Они не слышали, как Чипс возмущенно тявкнул, требуя продолжения игры. И тогда он плюнул на них и на, в общем-то, надоевшую палку и занялся другими насущными делами. А эти… ну пусть себе целуются.

Конечно, если бы Чипс знал, что они будут заниматься этим всю прогулку и весь вечер, и эта девчонка окажется у них дома, и они не будут обращать на него никакого внимания, а только целоваться, как ненормальные, и его, Чипса, хозяин не пустит в свою спальню, он, может быть, и стал бы возражать. Хотя и это вряд ли – они все равно ничего не слышали и не видели. Спасибо, хоть покормили, и то с опозданием, когда сами стали пить кофе в паузах между обниманиями. Тьфу! Чипс презрительно чихнул.

– Да, дорогой мой, я знаю, что он замечательный реставратор, но все равно ужасно нервничаю. – Тетя вовсю флиртовала с Ленским по телефону, и Паша ждала, пока голубки наворкуются. Потом, может быть, и у нее будет возможность поговорить с «Андрюшенькой». – Я очень волнуюсь, – повторила тетя и покосилась на старинный серебряный портсигар, подарок Ленского. Ну конечно, она умирала от желания курить, но разговора не прекращала. Паша терпеливо ждала своей очереди и, как выяснилось, совершенно напрасно.