Дарья Волкова - Львица по имени Лола

***

После обеда поднялся ветер, и он трепал волосы Дины, время от времени забрасывая их на лицо, и пытался расстегнуть пару лишних пуговиц у Левки на рубашке.

На полдороге он не выдержал и остановился.

— Ну, ты довольна? — голос звучал резко.

— Очень, — безмятежно ответила Дина, заправляя прядь за ухо.

— Дина… — раздражение и какое-то непонятное отчаяние не отпускали Левку. — Ты хоть понимаешь, что ты творишь? Подумай сама: кто ты — а кто я? — гордость взывала, но Левка уже не обращал на нее внимания.

Выражение довольства схлынуло с лица Дины. И тоже вдруг окаменело, как у Василисы.

— Понимаю, — тихо проговорила она. — Ты умный, порядочный, у тебя семья прекрасная. А я — кто? Сирота с неблагополучной… биографией и психологическими проблемами. Если это так важно для тебя… а я думала, что… давай, я тогда все объясню твоей бабушке и… — Дина прикусила нижнюю губу и отвернулась.

Да не то же он имел в виду, совсем не то. Гордость заткнись!

— Дина… — волосы снова поднял ветер, и лицо Дины совсем скрылось. — Я не про то. У тебя известные родители, у тебя продюсерский центр, у тебя… деньги. Ты…. Ты из элиты. А я кто? Простой парень из курортного городка, провинциал, без образования. Разве такой муж тебе нужен, Дина?

Она обернулась. Быстро, яростно. И так же быстро смахнула со щек слезы.

— Думаешь, недостоин меня, так?

Лев сжал челюсть. И нехотя и коротко кивнул.

— А что же, Левушка, — Дина подошла вдруг совсем близко, взяла его за полочку рубашки, — если появиться более достойный — отдашь меня ему? — Дина с удовлетворением смотрела, как потемнели любимые глаза. И с наслаждением почувствовала, как любимые руки прижали крепко. Как любимый голос хрипло выдохнул на ухо:

— Нет. Никому не отдам.

И она зашептала ему между шеей и ухом.

— Так к чему ж эти глупые причины, Левушка? Когда люди любят друг друга — у них все общее — радость, горе, все дела, все, понимаешь, все? Все пополам, понимаешь? — вдруг подняла к нему лицо и спросила, глядя прямо в глаза: — Разве я не жена уже тебе?

И все вдруг стало ясно и понятно. И просто и легко.

— Жена, — кивнул, глядя в любимые глаза. Оттер тыльной стороной ладони остатки слез с ее лица. — Прости, я… свалял дурака.

— И кто только тебя допустил до управления продюсерским центром? — Дина снова уткнулась носом в его шею. Посопела туда, потерлась, убирая остатки влаги. А потом отстранилась и решительно взяла его за руку. — Ну, пойдём скорее, а то не успеем!

— Дина, — он, смеясь, едва поспевает за ней. — Я же, правда, никуда не денусь.

— Ты не понимаешь! — смеется она. — Я очень, просто ОЧЕНЬ хочу за тебя замуж. Пойдем быстрее, пока ЗАГС не закрылся!

***

— От все ж таки ты, Левка, торопыга похлеще Степки! — Василиса довольно нарезает оставшуюся половину абрикосового пирога. — Прилетел на выходные — и уже ожениться успел! Даже Аркашку со сборов не дождались.

— Я тут не при чем, — Лев накладывает себе и Дине сразу по два куска. Имеют полное право! Заслужили. — Это все ваша инициатива! Мое дело сказать «да» и роспись поставить.

— Послушный какой внучок, — рассмеялась Василиса. — Надо Маришке коробку конфет снести. Да варенья сливового.

— Давай, отнеси, — согласился Лев. Дина сидела тихо и медленно отламывала от пирога куски. Кажется, до нее только-только стал доходить весь масштаб произошедшего.

А бабушка и внук медленно смерили друг друга взглядами.

— Ну а что? — неторопливо проговорила Василиса. — Имеешь полное право.

— Полнейшее, — с непонятным для Дины удовлетворением и даже весельем согласился Лев.

— Ну так я пойду, тогда, — Василиса степенно встала. — Часа два меня не будет. Но ты, Левка, вот что уразумей.

— Чего? — Лев принялся с аппетитом доедать второй кусок пирога.

— На Степку никакой надежды нет. Так что уж ты постарайся, а?

Дина, наконец, оторвала взгляд от пирога. Она явно не понимала, о чем разговор.

— Я буду очень стараться, — старательно пряча улыбку, ответил Лев, закрывая за Василисой дверь.

— Левушка… а что… а куда… — Дина выглядела растерянной.

Лев упер руки в бедра.

— Что-что… Супружеский долг, дорогая жена! Извольте исполнить.

***

Комната выглядит точно так же, как в те времена, когда Левка жил здесь. И даже наушники его надеты на угол монитора. И клетчатый плед на узкой кровати тот же. И портрет Ричи Блэкмора со стены никто не снял.

Дина с любопытством оглядывается. Взгляд ее останавливается на постере.

— О, это ж этот!

Лев приваливается к стене плечом. Когда он сам произносил эту фразу, все вокруг было ложью, кроме его чувств к этой девушке. Которая теперь… его жена. Неужели это было какую-то пару месяцев назад?

— Скажи мне, Лёвушка, — Дина проходит к окну, опирается на подоконник. — Как много девушек здесь было до меня?

Он смеется, запрокинув голову.

— Ты шутишь? Ты же видела Василису! Девочки, которые приходили в этот дом, выше первого этажа и кухни с чаем и пирогами, никогда не поднимались.

— Бедный, бедный, — зацокала языком Дина. — Никакой личной жизни.

— В этом доме — никакой, — согласился Лев. — Вся личная жизнь — по подсобкам, туалетам, отелям и пляжам.

— По пляжам? — отчего-то Дина зацепилась за последнюю фразу.

— Угу, — безмятежно согласился Лев. — Такая это дрянь, скажу я тебе. Песок оказывается ВЕЗДЕ. А если он вдруг оказывается в презервативе…

Дина с шумом выдохнула, а Левка снова рассмеялся. Прекрасно просто. Ему досталась ревнивая жена.

Он оторвался от стены и подошел к Дине. Обнял.

— Ну все, хватит о всяких глупостях говорить. Зато ты будешь первая девушка, кто ляжет на эту кровать.

— И единственная.

— И единственная, — согласился он.

И они наконец-то поцеловались. Как долго они, оказывается, не целовались. Вот так, по-настоящему. Совсем по-настоящему, когда между ними не стоит ничего, никакой лжи, недоговорённости, нерешаемых проблем, теней прошлого. Этот поцелуй стал первым словом на чистом листе их совместной жизни. А сколько еще им простоит на нем написать. И чего. Они не знали, и это было прекрасно.

— Левушка… — Дина прижимается к нему плотно. — Я хочу тебя кое о чем попросить.

В последние несколько суток все просьбы и предложения Дины выбивали почву у него из-под ног. Поэтому кивнул Лев с некоторой опаской. А она смотрела ему в глаза и тихонько гладила затылок.

— Я знаю… что до этого мы всегда занимались любовью так, чтобы… было удобно мне. Ты вел меня, ты меня лечил, ты меня поднимал. Я знаю это, — палец сместился с затылка, очертил его скулу и линию челюсти. — Ты вытащил меня из той ямы, где я оказалась.

— Дина…

— Тш-ш-ш, — теперь ее палец прижался к его губам. — Я знаю, что все время ты делал так, как нужно мне. Ты не думал о себе, ты думал только обо мне. Ты… — она снова обхватила его лицо ладонями, а Лев вдруг понял, что никто и никогда не смотрел на него так. С обожанием, восторгом и любовью. И он перевернет и опрокинет землю, чтобы Дина и дальше так же смотрела на него. — Таких, как ты, больше нет, — Дина на секунду прижалась губам к его губам. И туда же проговорила. — Теперь я хочу, чтобы ты подумал о себе. Давай сделаем это так, как хочется тебе. Как бы ты занимался любовью со мной, если бы тебе не надо было думать обо мне.