Дарья Волкова - Львица по имени Лола

— Я не могу не думать о тебе, любовь моя, — у него начала кружиться голова. От счастья. От того, что он, наконец, понял, ЧТО случилось в его жизни.

— А ты попробуй, — прошептала она. — Я уже не та девочка с кучей комплексов, которую надо вести за руку. Я — твоя жена. И с тобой я ничего не боюсь.

Ее хриплый шепот, прижимающееся тело и то, что она сказала — и НЕ сказала, но он понял — сделали своё дело.

Что-то горячее, тёмное и сладкое, как волна патоки, поднялось снизу живота. И затопило его по горло.

— Тогда — на колени.

Дина не промедлила ни секунды. И вот — она уже на коленях перед ним, тонкие пальцы ловко справляются с замком на джинсах.

Дальше — провал. Еще успела мелькнуть мысль, что до такого он даже в самых смелых мечтах не доходил. А потом ее губы коснулись его, и патока затопила уже с головой.

Вынырнул, когда дышать без нее стало невыносимо.

— На кровать, на четвереньки.

И снова ни секунды промедления. Полетела в стороны одежда. Прогиб в спине идеален. И до этого он тоже не доходил в своих самых смелых фантазиях. Теперь — реальность. Его рука скользнула между девичьих бедер, убеждаясь. Да, готова. Резкий рывок на себя, толчок, мужские бедра ударилась о женские ягодицы.

Кааайф.

Когда реально можно отключить голову и отдаться тягучей патоке глубинных инстинктов. И просто двигаться, как тебе хочется — медленно, быстро, размашисто, часто. И трогать, как хочется — нежно, грубо, сильно сжимать и едва касаться. И трогать ВЕЗДЕ.

Но в какой-то момент и этого стало мало.

Вышел, опрокинул на спину. Лицо. Глаза.

Жаркий румянец по нежным щекам. Вспухшие искусанные губы. И затуманенный взгляд из-под тяжелых длинных ресниц.

Дина медленно и широко развела ноги. Последние ошметки старых страхов сгорели в откровенном и бесстыдном жесте ее пальцев, которым она дополнила приглашение. И чистые и нагие они оба рухнули в жаркое паточное бесстыдное марево ничем не замутнённой обоюдной страсти.

***

— Счастье — это когда есть на кого закинуть две ноги, — шепчет Дина, прижимая икры к его пояснице. Кровать узкая и лежать на ней рядом — неудобно. Поэтому он по-прежнему лежит на ней, лишь слегка приподнявшись на локте.

— Балда, — он легко целует ее в нос. — Как тебе только доверили управлять продюсерским центром? Счастье — это когда есть кого любить.

Она смеется и возвращает ему его поцелуй в нос.

— Я же говорила тебе, что ты очень умный, мой муж.

Эпилог. Хорошо! Всё будет хорошо! Всё будет хорошо, я это знаю, знаю!

Лев: Слушай, я разбирал коробки и нашел платье в блестках! И понял, что хочу тебя трахнуть в платье Лолы…

Дина: Ничего себе у тебя фантазии. А ты влезешь в это платье? Ну и не забудь побрить… Лолу.

Лев: Эй! Я имел в виду вовсе не это! Я не собираюсь больше надевать платья.

Дина: За то, что ты надел платье, ты в этом году отхватил пальмовую ветвь в Каннах. А здесь эти идиоты ничего не поняли! Они зажали тебе Льва!

Лев: Погоди-ка. А кто получил «Золотую Озеллу»?

Дина: Зато они вообще не отметили актерскую работу! А если бы не ты — фильма бы не было.

Лев: Ладно. Короче. Слушай. Я это… примерил. Не влезаю в платье. Плечами. Так что Лолой быть в любом случае тебе.

Дина. Хорошо, уговорил.

Лев: О, я и парик нашел. Все, крошка, тебе ждет по приезду умопомрачительный секс.

Дина: Дяденька, а вы точно продюсер?

Лев: Не сомневайся, детка.

Дина: Эй!

Лев: Это моя очередь говорить «Эй»! О чем ты там шушукалась с Тарантино? Я видел в репортаже!

Дина: Да так, ни о чем особенном.

Лев: А по-моему, он лапал тебя за задницу.

Дина: Господин продюсер, у вас уже профдеформация. Но он и в самом деле делал мне предложение.

Лев: Непристойное?

Дина: Разумеется. Он предлагал мне написать сценарий к его следующему фильму.

Лев: Эй! Ты мне обещала ребенка родить!

Дина: Вот после сценария для Тарантино и рожу.

Лев: Ну только вернись домой…

Дина:))) Такой грозный. Ладно, хватит о глупостях. Как твое самочувствие?

Лев: Не переводи разговор!

Дина: Это ты не переводи! Как сыпь?

Лев: Спасибо, чешется. В офисе меня за глаза называют теперь Леопард Аркадьевич.

Дина: Ты ходил на работу?!

Лев: А куда деваться? Не справляются без меня. По-моему, меня тайком пофотали все. И теперь у всей команды на звонок директора мое дивной красоты лицо в зеленую пятнышку.

Дина: Бессовестные! Ты их разбаловал.

Лев: Отмоюсь от зеленки — уволю всех на хрен.

Дина: Теперь вижу, что ты точно продюсер) Ладно, мне пора. Люблю, скучаю. Готовь платье и парик Лолы.

Лев. Ура) Всегда мечтал трахнуть эту самовлюблённую сучку.

***

Лев положил телефон на подоконник и перевел взгляд за окно. Уже полетели первые желтые листочки, и они, как солнечные зайчики, виднелись то тут, то там на зеленой траве газона. И он сам весь тоже в пятнышку — только не в жёлтую, а как газон.

Две недели назад, когда они уже паковали чемоданы в Венецию, выяснилось, что Лев не болел ветрянкой в детстве. Выяснилось это эмпирическим путем. Потому что заболел — спасибо команчам. Температура под сорок, три дня лежал пластом. Дина, конечно, заявила, что никуда не поедет. И только совместные усилия Туры, матери и Стёпки, которые поклялись здоровьем Василисы, что будут денно и нощно бдеть у постели больного, заставили его упрямую жену изменить решение.

А оно, между прочим, того стоило. Его девочка получила награду за лучший сценарий. И его девочка шикарно смотрелась на красной дорожке Венецианского фестиваля. Впрочем, на Каннской красной дорожке они смотрелись не менее шикарно — вдвоем. Но Левка уже нахлебался всего этого. Одного раза, одной роли ему хватило, чтобы понять — не его это. Тем более, попробовал иное. И понял кое-что про себя. Он не из тех, кто любит, когда ему говорят, что делать, куда вставать и как смотреть. Он из тех, кто предпочитает быть тем, кто все это говорит.

Лев бы ни за что не поверил, что найдёт себя в роли продюсера. И вот под ж ты… Бойтесь мечтать, мечты сбываются. И далеко не так и не тогда, как вы себе это представляли. Когда-то, несколько лет назад, когда Лев приехала в Москву, он мечтал, чтобы его заметил какой-нибудь хороший продюсер. Вот вам, пожалуйста. Лев Аркадьевич, мечта сбылась. Теперь он сам стал таким продюсером. И ему нравится со всем этим возиться. Реально нравится.

Телефон пиликнул. На присланном фото красовался Ян, оседлавший приличную по высоте волну. Кулик делает уверенные успехи в серфинге.

Ян его тогда реально выручил. Впрягся, тащил, вкалывал. Пытался подмять под себя, не без того. И заигрался. Нет, не так, как Разин. Видимо, сказалось нервное напряжение, и то, что он когда-то предлагал Леве, начало потихоньку подминать Яна под себя.

Левка спохватился вовремя. Нашел союзника в лице жены Кулика. И они вдвоем упекли его в лечебницу на тропических островах. Реабилитация длилась год. Лечение оплачивал, в том числе, и Лев — его научили помнить добро. А потом Ян проникся жизнью в тропическом раю, продал «Каракатицу» и вот уже год как заделался серфером. Обещает, что еще чуть-чуть — и вернется в строй, и тогда они взорвут шоу-бизнес. Левка поддакивает, но не принимает эти слова всерьез. Он научился справляться сам.