Дарья Волкова - Ох, Мороз, Мороз...

— Ты же через два дня должна была прилететь?! Почему не сказала? Я бы встретил.

— Хотела сделать сюрприз.

— Сюрприз удался! — хихикнула одна из девушек. — ПалВелерьич только сегодня побрился.

— А ну кыш работать, ябеды!

Ответом ему стало дружное хихиканье, а Павел взял жену за руку.

— Пойдем ко мне.

Но и в его кабинете им покоя не дали. Человек пять — и парни, и девушки — демонстративно прилипли носами к стеклу, разделяющему его кабинет и общий спейс.

— Ты их распустил, — Инга сняла плащ. Паша взял лист бумаги, написал «ВЫПОРЮ!» и прижал к стеклу. В ответ получил сведенные к переносице глаза и прочие глупости. И Паша без лишних слов задернул штору, которая создала, наконец, в кабинете эффект уединения.

— Иди ко мне, упрямая женщина, — он раскинул руки.

Инга шагнула и прижалась. Но ее напряжение сразу же передалось Павлу. И он отодвинул ее от себя.

— Так, что случилось? Что-то случилось? Ты поэтому прилетела раньше на два дня?

— Да.

И все. Быстро отбросив вереницу панических сценариев, Павел выдохнул и спокойно сказал:

— Рассказывай.

А Инга вздохнула глубоко-глубоко. Выражения ее глаз он разгадать не мог. Они словно стали вдруг совершенно бездонным, и что там в них таится — ни за что не разглядеть.

— Паша… — начала она медленно. Подошла снова близко и положила руку ему на грудь. — Я прошу тебя, ты только не волнуйся. И сразу не кричи.

Зашибись начало. Что там случилось, в этом гребаном Сан-Франциско?!

— Обещаю — кричать не буду. Я вообще за этим не замечен.

— Я знаю — она попыталась улыбнуться. Но у нее только дернулся угол рта. — В общем, я изложу факты, ладно?

Павел кивнул. Ему вдруг стало как-то… очень не по себе. Он никогда Ингу такой не видел. Она словно стала какой-то… чужой. Не его. А он так привык, что она его и только его.

Инга еще раз глубоко вздохнула.

— Во-первых, я была всегда тебе верна, — та-а-а-к…. — Во-вторых, я знаю, что ты делал вазэктомию, — бл****дь… — В-третьих, я беременна.

Он несколько секунд хлопал глазами. Так смешно, как кукла, хлопал своими роскошными ресницами. А потом… потом… Вот чего Инга совершенно не ждала, сколько бы ни прокручивала этот разговор, пока летела домой — так это взрыва хохота — громкого, раскатистого, до выступивших слез.

— Паша… — она отступила назад. Что значит этот смех? Господи, что он значит?! — Я понимаю, ты, наверное, не хотел детей, но так вышло и, бывает, есть вероятность, и…

— Тихо! — скомандовал Павел то ли себе, то ли ей, — и снова притянул и прижал к себе. — Давай помолчим.

И они замолчали. Паша тяжело дышал, но постепенно выровнял дыхание. И начал говорить.

— Прости. Прости, что не сказал. Я не хотел детей от… другой женщины. А от тебя… от тебя… — он замолчал и зарылся лицом в ее волосы.

— Хочешь? — тихо-тихо спросила Инга. Он лишь закивал. — Тогда почему ты смеялся?

Павел немного помолчал. А потом отклонился и посмотрел ей в лицо. У него совершенно шальные глаза и подрагивающие углы рта. И немного все еще сбившийся голос.

— Когда ты ездила в Хайдарабад, я сделал обратную операцию. По восстановлению… функции. Доктор сказал, что раньше года рассчитывать нечего. Ну вот и представь… — он прижался своим лбом к ее. — Представь, что там за тяга к жизни, ум и изворотливость у того существа, которое прорвалось к жизни вопреки всему?

— Это не существо… — прошептала Инга. — Это чудо.

— А нас с тобой ждет чудная жизнь.

Второй приступ совершенно неуместного хохота настиг Павла на УЗИ, куда он пришел с Ингой. А им там сообщили, что у них будет двойня. Павел хохотал и утирал выступившие от смеха слезы, а Инга объясняла врачу, что у нее просто очень нервный муж.

А когда Павел взял на руки свою королевскую двойню, он уже не смеялся. Он смотрел сначала на жену, потом на сына и дочь. И все никак не мог поверить. Что это чудо случилось. Что невозможное — произошло. И вот в его руках — его счастье. Инга и дети. М. Мороз и М. Мороз. Мишка и Машка Морозы. Его дети. Его жена. Его семья.