Дарья Волкова - Успеть сказать люблю

— Эмн… ну… тогда я не… — Костя осознал, что растерялся. Может быть, впервые в жизни. Ну или давненько не было в его жизни таких экспириенсов.

Она перестала улыбаться. Разгладила юбку и уставилась на свои колени, обтянутые белой тканью.

— Я же новобранец. Ничего не знаю, ничего не умею. А поцелуй этот… — Аня вздохнула, и Костя отлепил спину от сиденья. А ну-ка вздохни так еще раз… — Ну мы же взрослые люди, и понимаем, куда это все ведет… А что я могу предложить? Опыта ноль. А у тебя-то… — тут она посмотрела на Костю, и он вдруг понял, что в ее глазах была… было… ну, в общем, нравится он ей. Ой. А как маскировалась…. — Ты же не захочешь со мной возиться, зачем тебе это?

Самым сложным оказалось в этой ситуации не расхохотаться. Хотя соблазн был очень, очень велик. Пришлось взять паузу, подбирать слова и сдерживать рвущийся наружу хохот. Задача сложная, но он справился.

— Знаешь… Анюта… — Костя снова слегка подался вперед. — Если это единственная причина… то меня она не останавливает.

Аня оторвала взгляд от своих коленок. Девичий румянец и женский проницательный взгляд. Прелестное сочетание. Этим самым взглядом она смерила его — долго и обстоятельно.

— И куда в тебя столько благородства и самопожертвования помещается, Костя?

Он позволил себе улыбнуться краешком губ. Знал, что такая улыбка ему исключительно идет.

— Во мне таятся невообразимые глубины. Чего в них только нет. Аня… — он потянулся к ней — рукой, накрыл ее пальцы, лежавшие на коленях. — Если вопрос только во мне, и ты не… — тут он все-таки снова замешкался с формулировкой, и снова Аня пришла ему на помощь — прямо и без изысков, в своей обычной манере.

— Не бойся. Влюбляться в тебя не планирую и замуж за тебя не собираюсь.

Ну до чего же прелестная и сообразительная девочка! И Костя поспешил закрепить казавшуюся сначала поражением победу поцелуем. Не очень откровенным, скорее нежным и обещающим. Ане он понравился. Глаза ее блестели тем же — предвкушением.

— Только… — она непроизвольно облизнула губы, — давай днем. Чтобы… чтобы я могла вернуться не слишком поздно домой. Или… много времени не понадобится?

Костя даже хотел возмутиться! Но передумал, списав на девичью неопытность. В итоге они договорились на два часа дня в воскресенье.

— Нюся, а чего это тебя твой кавалер до дома не провожает? — Иван Валерьевич вопреки Аниным словам был не во дворе, а дома. Потому что рекрутирован на кухню.

— И откуда такие умозаключения про кавалера? — Аня присела на пуфик, чтобы расстегнуть ремешок босоножки.

— На себя-то посмотри, — хмыкнул отец. — С подружкой в кино так не наряжаются.

— Некрасиво? — Аня попробовала сменить тему.

— Красиво! — отец сложил руки на груди. — Ты же у меня красавица. А разговор-то не переводи.

— Ваня! — с кухни пришла на помощь Анне мать. — Хорош дочери голову морочить, взрослая уже! Пошли на кухню, я все подготовила!

— Есть, мой генерал! — козырнул Иван Валерьевич и, повернувшись на месте, почти строевым шагом отправился на кухню, сопровождаемый смехом жены.

Аня же отправилась в свою комнату и там села на кровать, обняв себя руками за колени.

Кавалер… На губах еще горели его поцелуи. Никакой он не кавалер — особенно в папином понимании. Но славный.

Он Анне понравился сразу. Она привыкла — так жизнь сложилась — к мужчинам подтянутым, сильным. А на гражданке таких… Поначалу ей вообще дики были эти рыхлые тела и торчащие животы в большом количестве везде — на улицах, в магазинах, в метро. Потом привыкла. Ведь были и другие, в конце концов. За них взгляд и цеплялся. И за Константина зацепился сразу. Рост, плечи, осанка. Брюнет — ей всегда темненькие нравились. Глаза яркие, бесстыжие. Но это потом они стали бесстыжие, а сначала — испуганные. Но он держался, и это вызывало уважение. Аня, всю жизнь работавшая с собаками, знала, какой они могут вызвать безотчетный страх. Если человек боится собак — это сильнее его. Константин, судя по рассказу о нападении собаки в детстве, был как раз из таких. Но старался, изо всех сил пытался держать свои эмоции под контролем.

А потом Ане позвонила Раиса Андреевна, которая была дружна еще с ее родителями. Сказала, что дала ее телефон одному симпатичному молодому человеку. Аня лишь посмеялась. Устройством ее личной жизни занимались все, кому не лень. А молодым человеком оказался Константин, на которого ей и выдали досье.

Из семьи моряков, папа и старший брат — капитан и старпом соответственно. Мальчик хороший, приличный, имеет свое дело, не бедствует, не был, не состоял, не привлекался. Аня за досье вежливо поблагодарила. А оно оказалось потом правдой.

И про семью моряков, и про достаток. Что касается последнего, то больше всего Аню подкупило то, что он этот свой достаток не выпячивал. Видела она это. Как мужчина кошельком трясет. И считает, что раз в кафе сводил, то и ноги раздвинуть тоже право купил. Омерзительно до рвоты.

А Константин был не такой. И улыбка у него чудесная. И чувство юмора. И глаза — наглые, но все равно теплые. И… Почему бы и нет?

Потому что давно пора, вот.

А не с кем. Мужиков вокруг — пруд пруди, но с ними нельзя. А Костя — он другой, из другого мира, и…

И целуется он умопомрачительно. И раз он согласен — значит, с ним. Слава тебе боже, она наконец-то расстанется с девственностью на двадцать седьмом году жизни. Может, там уже и рассыпалось все за ненадобностью. Или, наоборот, окаменело. Аня немного нервно рассмеялась и принялась стягивать топик. Костя опытный, он разберется.

Шаланды, полные кефали,

В Одессу Костя приводил

К утру воскресенья Константин успокоился. А вот вечером в пятницу он ехал в машине и ржал. Не смеялся, не хохотал, а именно ржал. Господи, что в голове у этой девочки?! Это наивность или какие-то загоны? Как можно думать, что девственность — это проказа какая-то, которая должна мужчину отпугнуть? Нет, бывает, конечно, разное. Но когда очень симпатичная молодая барышня говорит тебе, что у нее не было мужчин и ты будешь первый, чувства это вызывает скорее приятные, чем нет. Девственниц у Константина не было уже давно — как-то предпочитал сверстниц, а среди них невинности уже не сыскать. Но ничего, вспомнит, поди. Мастерство не пропьешь. А еще оно, как он сам заявлял Малышу, с годами только растет.

Но однако же… Ты же не будешь со мной связываться… Костя снова прыснул. Нет, это надо умудриться так сказануть! Нарочно не придумаешь.

В воскресенье к обеду квартира блистала чистотой и уютом, белье на постели манило свежестью, из ресторана доставлены закуски, на столе стояла и дышала открытая бутылка итальянского полусухого, а сам Константин был мыт, брит, свеж. И даже буйную растительность в стратегических местах — на груди и в паху, названную одной меткой на словцо дамой кустом сирени — подравнял. Для красоты, разумеется. В общем, к разврату готов и даже в нетерпении.