Альма Либрем - Вера Алексеевна в академии боевой магии

Джеймс тем временем будто бы из неоткуда выудил блокнот и самопишущее перо, без постороннего вмешательства зависшее над чистым листом бумаги, и вновь заговорил:

- Итак, госпожа Лексен, начнём? Расскажите, пожалуйста, поподробнее об Ака…

Хортон вдруг застыл и широко распахнул глаза.

- Вот уж… Вот уж… - прошептал он. – Зар-р-раза…

Верена даже не успела понять, что произошло, как Джеймс пошатнулся и медленно опустился на колени, а потом и вовсе рухнул на пол без чувств. И только тогда с его шеи слез донельзя довольный паук.

- Мур-мур, - обратился он к Верене. – Мур-р-рням.

- Ты его укусил! – выдохнула девушка. – Зачем? Ты можешь себе представить, что он потом о нас напишет? Если вообще выживет после этого!

И что тогда? Всё семейство Хортонов явится разносить академию до основания, чтобы узнать, что случилось с одним из них? Ведь точно не скажут спасибо за гибель одного из них! Даже если этого Джеймса, что вряд ли, не очень-то любят и дорожат им, то всё равно поднимется скандал. А Миллер из тех, что с удовольствием спихнёт вину на одного человека – Верена даже не сомневалась, что козлом отпущения окажется именно она, это ж так логично в данной ситуации! – и будет любоваться на то, как её сажают в тюрьму. Может быть, порыдает немного на тему того, что лишился возлюбленной для своего духа, а потом возьмётся искать новых несчастных претенденток на эту должность.

Ещё и Джеймс говорил о какой-то коррупции… Надо было не набрасываться на него со всей своей ненавистью к журналистам, а дослушать, поговорить по-человечески, разобраться, что он знает, о чём слышал. Может быть, тогда от Джеймса был бы какой-то толк. Вдруг он – вполне адекватный, разумный молодой человек? Или даже если нет, это ж не отменяет тот факт, что он мог что-то пронюхать…

Верена поймала себя на том, что ещё минута-две таких размышлений, и она станет гоняться взад-вперёд по комнате, хвататься за голову и визжать, как какая-то идиотка. И не просто делу не поможет, а вообще…

Паук же, виновник её истерики, совершенно спокойно забрался на кровать, влез на подушку и, кажется, собрался спать.

- Твой яд смертелен? – спросила Верена, продолжая чувствовать себя последней идиоткой, разговаривающей с животным. Да ещё и с каким! Но арахнид явно понимал, что к нему обращается, потому что вполне так однозначно задёргал лапами. – Значит, не смертелен… Разве что аллергическая реакция?

Паук что-то пробулькал, и Верена расшифровала это как "не помрёт сразу – будет жить". Может быть, впадёт в кому?

Она осторожно приблизилась к Джеймсу, опасаясь, что тот сейчас схватит её, попытается задушить или сделает что-нибудь ещё в этом роде, и попыталась прощупать пульс. Сердце вроде бы билось, да и мужчина спокойно дышал, складывалось такое впечатление, что… уснул?

- Твой укус погружает людей в вечный сон? – с опаской уточнила Верена, пытаясь вспомнить всё то, что слышала когда-либо о своём питомце от Зораха.

Вот если бы Миллер не запугал весь преподавательский состав, не рассказывал им, что дух будет жестоко мстить всем, кто смеет хоть смотреть на его избранницу, то она могла бы более детально расспросить тролля, узнать, чего нельзя позволять ему делать и как с ним обращаться. Понимала бы, насколько опасен яд! Но Зорах, к сожалению, своими знаниями так и не поделился, а сейчас бежать к нему было бессмысленно. Почему-то огромный тролль боялся духа гораздо больше всех остальных преподавателей, и Верена подозревала, что с нею даже разговаривать не станут.

К Альбину! Она должна немедленно пойти к Альбину. Обещал ведь помогать? Вот, будет отличный повод помириться наконец-то.

Теперь демон уж точно не казался большим злом. Да где там! Верена уже была склонна рассматривать его, как единственного дружественного к ней мужчину во всей академии. И прятаться от страха под столом он тоже вроде бы не должен. По крайней мере, прежде Альбин казался ей смелым.

Ведомая мыслью, что демона можно хотя бы попросить о помощи, Верена бросилась вниз по ступенькам. Уже на третьем лестничном пролёте она заставила себя успокоиться – ведь с таким качеством полов, как у них в академии, бегать точно было очень опасно. Нет, надо медленно спускаться, размеренными шагами, быть сдержанной, разумной, не срываться и не действовать импульсивно. И вообще, никто ничего не должен заподозрить!

Уговорив себя успокоиться и вспомнить о том, что она разумная взрослая женщина, а не какая-нибудь сумасшедшая девица, Верена наконец-то вышла в коридор. Студентов рядом с её башней, ожидаемо, не оказалось, и она двинулась наобум, пытаясь вспомнить, где же была та часть замка, которая исполняла роль общежития.

Искать пришлось недолго. Ориентируясь на шум, Верена наконец-то вышла в нужный коридор – и тут же едва не пострадала от какого-то наглеца, чуть не врезавшегося в её на полной скорости.

Проклиная мысленно академию, на чём свет стоит, Верена схватила нарушителя за рукав и дёрнула на себя.

- Постой-ка, - строго промолвила она. – Альбин, демон-пятикурсник, где живёт?

Мальчишка – какой-то очередной эльф-недоросток, кажется, курса со второго, - только испуганно ткнул пальцем вверх.

- Самый последний этаж, - сообщил он. – Первая дверь слева.

- Спасибо, - коротко поблагодарила Верена, хотя настроение у неё было такое, что хотелось лишь оттолкнуть студента и стукнуть его чем-то в отместку всему мужскому роду. – Иди, чего стоишь?

Паренёк, кажется, намёк понял, потому что поспешил куда-то улизнуть. Верена раздражённо кивнула своим собственным мыслям и направилась вверх по очередным сломанным ступенькам. Нет, с этой академией точно не всё в порядке. Это ж сколько надо воровать, чтобы она была в таком состоянии?

…Зато нужная дверь нашлась легко. Верена сначала хотела просто открыть её, но потом, вспомнив, что пришла мириться, осторожно постучала и, едва дождавшись тихого, неразборчивого "открыто", заглянула внутрь.

И, признаться, обомлела от ужаса.

Комната Альбина была словно поделена на две части. И если на одной половине всё было более-менее прилично – нормальная кровать, чистый пол, шкаф и пустующий стол, - то на второй царил самый настоящий ужас. Верена даже вспомнила, как когда-то ходила по общежитиям с проверкой. Никакой особенной радости от того, в каком состоянии студенты держали свои жилые помещения, она не испытывала, но даже не представляла, что в одну комнату можно было набить столько хлама.

Собственно, под горой бумажек, грязной одежды и одеял трудно было рассмотреть ту самую вторую половину. Может быть, там и пыль вытиралась, и пол был вымыт, да только кто ж под такой кучей разглядит-то?