Альма Либрем - Личная ведьма для инквизитора

Глава первая. Гертруда

Вот уж минут двадцать я искренне пыталась сосредоточиться на небольшом ведьмином каталоге, лежавшим на столе. Набор, именуемый "минимальным", стоил как два моих месячных дохода, и я даже не сомневалась в том, что не смогу себе его позволить, но упорно не сводила взгляда с картинки, пытаясь хоть как-то отвлечься от громкого стука в дверь. Ну уж нет! Сегодняшний день у меня будет проходить взаперти. Никаких клиентов. Никаких мужчин! Ничего!

— Нам скоро выбьют дверь, если ты не откроешь, — раздалось у меня прямо над ухом, и я вздрогнула, чуть не слетев со стула.

Ну, как никаких мужчин. Если считать моего феникса мужчиной — а он определенно не девица, — то хотя бы один представитель "сильного пола" у меня в доме есть. Но и знакомы мы уже тьма знает сколько лет, а ещё он — птичка. Совершенно точно птичка, без всяких "но" и превращений в кого-нибудь более-менее похожего на человека.

— Ничего. Целее будем, — твердо заявила я. — В прошлый раз, когда ко мне в дом так прорывались, это была инквизиция, и мне не понравилась встреча с ними! И вообще, Зигфрид!

— Инквизицию уже запретили, — напомнил феникс, устраиваясь на столе. — И вообще, у меня болит голова от этого бесконечного стука!

Я закатила глаза. Голова у него болит! Вот пусть сам и открывает свою дверь, он говорящий, проблемы быть не должно.

— Ну чего ты боишься? — не унимался Зигфрид. — Это всего лишь дверь. За нею тебя не ждет ничего плохого. Мир так прекрасен! Он полон счастья и хороших, отзывчивых людей…

— А ещё полон инквизиторов и прочей гадости, — скривилась я. — Нет уж, спасибо.

— Ну Герушка…

— Для тебя — Гертруда, и никаких сокращений, — отрезала я. — И вообще, помни, с кем ты разговариваешь! С наследницей великого рода Аденауэр!

Сказала — и сама с трудом сдержалась, чтобы не скривиться от раздражения. Великий род, как же… Был великим лет эдак сто-двести назад, до того, как последние несколько поколений профукали всё, что только могли. Особенно моя дражайшая матушка, сначала невесть от кого нарожавшая детей, а потом и вовсе сбежавшая с очередным полюбовничком.

Из всех внуков бабушка любила только меня одну. И я не сомневалась: дело совсем не в том, что я старшая внучка, и именно мне бабуля передала свой дар. Нет! Просто моя мама в своей далекой молодости была безумно красивой, хотя при этом — не менее безумно глупой и бездарной в плане магии, — и каким-то чудовищным образом привлекла внимание маркграфа фон Ройсса. Фон Ройсс в те времена тоже был не стар, ему не исполнилось и тридцати лет, выглядел довольно привлекательно и, что самое главное, старательно скрывал от святой инквизиции свой колдовской дар.

И магии в нём было немало.

Тем не менее, наследницей рода фон Ройсс мне стать не судилось. Мама замуж за папеньку не вышла, а родила и, оставив ребенка, бросилась искать лучшей жизни в объятиях кого похуже. Маркграф отдал меня бабушке, велел хранить в секрете мой ведьминский дар и исправно даровал денежки ровно до того момента, пока его успешно не сожгли на кострище за то, что посмел не отречься от колдовства. Дом его должен был унаследовать какой-то семиюродный племянник, десятая вода на киселе, а если б не гражданский переворот в государстве, то плакали бы и дом в наследство, и много всего другого. И я бы плакала.

На кострище.

— Твой отец погиб на костре инквизиции! — гордо провозгласил Зигфрид, красноперый феникс, наш наследственный фамилиар, сбежавший от матери и решивший, что рядом со мной ему самое место. — Твоя бабушка скрывалась всю жизнь! Великие предки из рода Аденауэр сражались за право магии царствовать! А ты каждый седьмой день месяца прячешься в доме, как та трусиха, и боишься открывать дверь!

— Изволь тебе напомнить, я тоже бывала на костре, — скривилась я. — И это не лучшее воспоминание в моей жизни.

— Ну так не сгорела же!

— Потому что у нас в стране власть поменялась! — воскликнула я. — А ещё бы полчасика, и сгорела бы!

Вот уж два года как магия в Видаме была полностью легализирована. Всем, кто зарегистрировал свою деятельность, предлагался социальный пакет и все удобства, а за пособничество государству могли даже подкинуть парочку клиентов или поддержать, когда все вокруг здоровы и никому ведьма не нужна. Курсы повышения квалификации, мастера из соседнего Амьена!..

Собственно, этот соседний Амьен нас и завоевал. Предыдущую династию, пытавшуюся изничтожить магию на территории Видама, устранили — их судьба по сей день была неизвестна, — а мы, ведьмы и колдуны, стали теперь почитаемыми людьми. До этого же более двухсот лет приходилось скрываться.

— Ну ты ведь не инквизиции боишься, — проворковал Зигфрид, пытаясь поудобнее устроиться у меня на руке. — Ты что, каждый седьмой день месяца теперь от людей скрываться будешь? Ну нельзя же так! Ну Герушка!..

В дверь забарабанили с такой силой, что я аж втянула голову в плечи. Всё б ничего, но если я слышала стук в дверь родового поместья, находясь в двух этажах от треклятой двери, то кому-то точно уж очень хочется попасть в мой дом! И кто б то мог быть? Опять, что ли, тролль какой-то заблудился? Или орк?

— Ну у нас же в поселке одни ведьмы, — продолжил Зигфрид. — Ну чего ты боишься?

И вправду, чего я боюсь? Бабушка нагадала мне, что я встречу своего суженого на двадцать пятом году жизни, седьмого числа, но месяц так и не рассмотрела. Говорила, что это будет истинная пара, и я сразу же пойму, когда увижу своего избранного. Даже сомневаться не стоит! Я и не сомневалась. Бабушка так встретила дедушку.

А он, между прочим, был последний козел!

Нет уж, никаких мне суженых-ряженых не надо, побуду-ка я лучше дома! Только что за зараза так стучит в дверь, что просто мочи нет?

— Слушай, — не удержалась я, — Зиг, будь другом, слетай, посмотри, кто там? Если кто из девочек, я открою.

Зигфрид защелкал клювом и задергал крылом.

— Даже не подумаю! — заявил он. — Твои ведьмы меня терпеть не могут! Опять подожгут мне крыло или что-то в этом роде, и что мне потом делать?

— Действительно, что делать фениксу, у которого — ужас какой! — горят перья! — закатила глаза я. — Конечно же, феникс — это совсем не та птичка, которая может сгореть и возродиться из пепла. Для тебя-то это была смертельная опасность!

Зигфрид устроился на столе и нахохлился. Свои перья он очень берег, считал их огромным достоянием и никому постороннему не разрежал себя гладить или уж тем более убирать то, что и так вот-вот выпадет. Да, Барбара, моя подруга, не выдержала и подожгла-таки Зигу крыло, но ему же стало потом лучше! Обновился, сейчас вот чистенький такой, красивенький, прям как помолодел лет на сто!

На самом деле, Зигфриду было далеко за четыреста лет, и он долгие годы верой и правдой служил нашей семье. Теперь вот посчитал, что я — будущая продолжательница рода, вот и решил, что он должен присматривать именно за мною, как за единственной достойной и способной родить новую ведьму или колдуна.