Дана Делон - В ореоле тьмы [litres]

– Слышишь меня? – спросил он озабоченным голосом.

Он был бледен, глаза красные, губы искусаны. Впервые в жизни я видела его в таком состоянии.

– Мне позвать врачей? – Слова вылетели хрипло, невнятно, он откашлялся.

– Где был папа? – наконец задала я вопрос, который вертелся на кончике языка с тех самых пор, как я увидела мертвую Клэр. – В тот момент, когда все произошло? – Я подняла глаза на своего лучшего друга. – Где он был?

Габриэль виновато опустил плечи:

– Его не было дома.

– И где же он был этой ночью? – лишенным всяких эмоций голосом поинтересовалась я.

– Не здесь – он ночевал в другом месте, – прошептал мой друг, явно стараясь избегать слова «любовница».

Я кивнула. Это не было сюрпризом. Я догадывалась. Он слишком часто убегал из дома. Возможно, он нашел свое безопасное место.

– Где Тео?

Габриэль не смог скрыть злости и негодования.

– Ты серьезно спрашиваешь, где этот ублюдок?

– Где он? – Я легла на постель в позе эмбриона.

– Его забрали в полицейский участок. Скорее всего, ему выдвинут обвинение в доведении до самоубийства. И надеюсь, что его посадят, – горячо продекламировал мой друг.

– Оставь меня, – попросила я.

– Беренис, я…

– Выйди вон, – не дав ему договорить, потребовала я.

Габриэль не двинулся с места.

– ВЫЙДИ. ВОН.

Он резко поднялся с моей постели и громко хлопнул дверью. Я знала, что полиция придет и за мной. Что меня будут допрашивать, задавать вопросы, отвечать на которые я не хотела. Но в тот момент я закрыла глаза и представила перед собой Тео. Я чувствовала себя одной во всем мире. Мама… я не могла даже думать об этом. Мама… я потянулась в карман за эскизом, который сделала Клэр. Но вместо него вытащила листы дневника. Знакомый почерк на выдранном клочке бумаги:

Он говорил мне, что чувства надо будить. Каждый раз, когда он наклонял меня над столом и врывался, он говорил, что это для моего блага. Что я должна разбудить свою сексуальность и прочувствовать этот мир. Но я не ощущала ничего, кроме боли и страха. Я хотела, чтобы это закончилось как можно быстрее, но он словно наслаждался моим отвращением. Касания его рук доводили до дрожи. Я мечтала оказаться как можно дальше от него и этой мастерской. Но я никогда не сопротивлялась, я позволяла ему брать меня, как только ему вздумается. Даже когда он ставил меня на колени и заставлял открывать рот, я послушно следовала его приказу. Мне хотелось, чтобы он заметил меня. Оценил, подарил частичку своего таланта. После секса он всегда рисовал, и я не могла оторвать взгляда от его работ. Иногда он сажал меня на колени и называл своей музой. Поглаживал мои волосы, перебирая их пальцами, он говорил, что они прекрасны. Золотые ангельские локоны. Он был зациклен на них. Порой он просто порол меня и выгонял вон. Все всегда зависело от его настроения. Но я была слишком влюблена в его талант. Я слишком завидовала его умениям. Я была готова на все, лишь бы быть рядом с ним. Он был разный: то насиловал, грубо и жестко, то любил меня так, словно это его последний день на земле. Игра в «горячо-холодно» сводила с ума. Но она была круче всех наркотиков. Я была помешана на нем. Это было сильнее меня. Он дарил мне ад и рай. Пусть это и разрушало меня. Я не могла перестать наслаждаться им. Он питался мной, выжимая из меня все соки. Я больше не могла творить, а ему все было мало… за красивым фасадом скрывался монстр.

Резко сев на постели, я перечитала еще раз. Игра в «горячо-холодно»… по телу побежали мурашки. Талантливый, прекрасный и опасный. Дыхание участилось. Я потянулась к следующему листу. Пальцы дрожали, пока я раскрывала смятую бумагу. «Кто он? – хотелось кричать мне. – О ком ты писала, Клэр?»

Эта квартира напоминала мне музей. Вот, значит, что остается от аристократа, который всю жизнь собирал всякий ценный хлам. На стенах картины в помпезных рамках, хрустальные люстры и статуэтки. Все, что чуждо мне. Я люблю простоту. Но здесь все кричит о роскоши и деньгах, а также об истории.

– Интересно, дедушка-аристократ мог себе представить, что мы будем трахаться на его драгоценном персидском ковре? – со смешком спросила я.

Он расхохотался и перевернул меня на спину:

– Мне так больше нравится.

– Хочешь смотреть на меня?

Он коротко кивнул и вошел в меня. Он был нежен и ласков. Я выгнулась ему навстречу, пробегая пальчиками по его коже. Маленькая татуировка пики, главное – сосредоточиться на ней. Тогда это может показаться сбывшейся мечтой.

Лист выпал из рук, тело оцепенело, сердце рухнуло в груди. Маленькая татуировка пики… В дверь постучали, я всполошилась и спрятала листы в карман. Стук повторился. Я замерла, глядя на дверь. Медленно она отворилась, но я не слышала скрипа – пульс в ушах затмил все посторонние звуки.

– Мадемуазель, – на пороге стоял полицейский, виновато понурив голову, – у нас есть к вам пара вопросов.

Я продолжала сидеть на постели.

– Вас не затруднит пройти с нами?

Меня била крупная дрожь.

– Себастьян, оставь ее, я с ней здесь поговорю. – Из-за его спины вышла женщина в форме.

У нее в руках была бутылочка воды, она натянула на лицо скорбное выражение и прошла в комнату.

– Послушай, я знаю, через что ты сейчас проходишь, но нам нужна твоя помощь, ладно? – Женщина протянула мне воду.

Я слабо кивнула, но от воды отказалась.

– Теодор де Лагас – говорит ли тебе что-нибудь это имя? – Не теряя времени, она приступила к расспросам; я видела, как дама включает диктофон на телефоне.

– Да, – хрипло ответила я.

Женщина-полицейский была явно удовлетворена тем, что дело сдвинулось с мертвой точки, и продолжила бомбардировать меня вопросами:

– Какие отношения связывали Клэр и Тео?

Листы в карманах – все, чем были заняты мои мысли. «Покажи их», – говорил мне внутренний голос. Сердце же сжималось от одной мысли об этом. От волнения перед глазами все сливалось, я чувствовала, как моя кожа покрывается пятнами. Я сделала глубокий вдох, старясь подавить панику.

– Они были друзьями, учились вместе в школе искусств.

– Твоя сестра… – Женщина замолчала, пытаясь подобрать правильные слова. – Клэр что-нибудь говорила о насилии, совершенном над ней? Рассказывала про дружбу с Тео?

Я покачала головой:

– Она была скрытной.

– Твой друг Габриэль сказал, что Клэр обвиняла Тео в изнасиловании. Неужели ты ничего об этом не слышала?

Пристальный взгляд темных глаз прожег меня насквозь.

– Нет, – сипло ответила я, сражаясь сама с собой.

Женщина разочарованно поджала губы.

– Хорошо, Беренис. Скажи, пожалуйста, знаешь ли ты профессора Лякура?

Имя казалось мне знакомым, я нахмурилась, пытаясь вспомнить, где именно его слышала. А потом меня осенило. Дневник Клэр.