Джоан Коллинз - Лучшее эфирное время

Драгоценности, видеокамеры и другие предметы, которые получал Люк от своих клиентов, были добычей воришек с французской Ривьеры или лыжных курортов Гштада и Сен-Мориса. К Люку попадали и мелкие побрякушки, которые милые дамы забывали уложить в сейфы вместе со своими бриллиантовыми кольцами по сорок карат и бриллиантовыми ожерельями стоимостью по полмиллиона долларов. Это были так называемые «дневные» украшения: золотые цепочки, часы «Картье» или «Пьяже», серьги с бриллиантиками по одному карату, затейливые браслеты. Женщины, у которых все это исчезало, были настолько состоятельны, что они зачастую даже не заявляли об утере таких мелочей в страховые компании, поскольку все равно приходилось бы тратиться на премии. А золотую цепочку от «Булгари» стоимостью пять тысяч долларов можно было легко заменить на новую, так же, как и часы от «Картье» – и какое же это было удовольствие!

Через умелые руки Люка проходил и дорогой, уникальный товар, который ему удавалось сбывать через своих агентов в антикварные магазины Портобелло-роуд, Бермондсея и Кенсингтона.

Люк жил вполне счастливо; миловидная жена, родом с Ямайки, его обожала и не позволяла себе дерзостей, как эти наглые негритянки из Нигерии и Уганды. А он в ответ был хорошим отцом, кормильцем и превосходным учителем, от которого четверо его детей почерпнули многое.

Ванесса оторвалась от семьи в восемнадцать лет, мечтая стать фотомоделью. Заинтригованная фотографиями ослепительной, элегантной Глории Вандербилт в американском журнале «Вог», да и всей историей ее семьи, она изменила фамилию Хиггинс на Вандербилт, а имя Вера на Ванессу. Фамилия Хиггинс уж очень напоминала Ист-Энд и никак не вписывалась в ту жизнь, о которой она мечтала.

В шестидесятых годах Ванесса, удивительная смесь отцовских рыжих кудрей и ирландского шарма с материнской светло-коричневой кожей, черными глазами и нежным нравом, слегка преуспела как фотомодель, но больше прославилась в светских кругах Лондона.

Вскоре времени на работу моделью уже не оставалось, так как теперь Ванесса с успехом сопровождала принцев, жуликов, рок-звезд в их путешествиях. Бриллиантовые серьги здесь, браслет от «Буччеллати» там, норковые манто и меховые накидки – Ванесса была на верху блаженства. Жизнь в роскоши и праздном безделье пришлась ей как нельзя по душе.

«Берегись, Глория Вандербилт, – подшучивала она, – Ванесса Вандербилт наступает тебе на пятки».

Ее сопровождали, обожали, ею наслаждались в постели состоятельные и влиятельные мужчины, но никто из них так и не полюбил ее по-настоящему. Она гостила на их яхтах, совершала круизы на их великолепных стовосьмидесятифутовых судах. Она разъезжала в их «феррари», «мерседесах», антикварных «бентли». Ее кошелек ломился от их долларов, фунтов, франков, и она тратила их на магазины, покупая все, что только желала. Ванесса была очаровательной игрушкой для богатых мужчин. Год за годом щеголяла она на роскошных яхтах в Портофино и Монте-Карло, фланировала по бульварам Рив Гош, Пятой авеню и Родео-драйв, высматривала еще более изысканные туалеты в дополнение к своему обширному гардеробу. Она была счастлива. Так счастлива, что праздновала это за своим любимым занятием – едой.

Ванесса даже предпочитала пищу сексу. Очень часто, занимаясь любовью, она с волнением думала о том, что из еды закажет, как только закончится эта возня. И когда богатеи и сильные мира сего с вожделением приникали губами и членами к благоуханному лону, возбужденные ее стонами, им и в голову не могло прийти, что стоны эти вовсе не от экстаза, а от мыслей о еде. Обычно Ванесса приберегала легкую закуску в изголовье постели – чаще всего это была жестяная коробка с портретом королевы на крышке, полная батончиков «Марс» или швейцарского молочного шоколада, которые она счастливо смаковала, когда ее любовник уже лежал рядом, изможденный и опустошенный. Вскоре, однако, начав надуваться, как арбуз на полуденном солнце, Ванесса стала терять своих обожателей. Первыми ее покинули американцы, затем ушли англичане, французы. Вот уже и итальянцы, немцы потеряли к ней интерес, и, в конце концов, единственными мужчинами, желавшими ее, остались арабы.

Но Ванессу это не волновало – так она была счастлива, пребывая в роскоши и безделье, в кругу своих все еще многочисленных друзей. Друзья обожали ее – и мужчины, и женщины. Ванесса была веселой, любила подшутить, и в первую очередь над собой, особенно что касалось ее борьбы с весом.

Ванесса тщетно пыталась следовать диетам. Целыми днями она прокручивала видеозаписи с уроками Джейн Фонды, но силы воли у нее не было абсолютно. Она просто не могла устоять при виде икры в кислом соусе, телячьих отбивных с картофелем «фри», шоколадного мусса, всего самого вкусного, не говоря уже о винах, которые сопровождали ее трапезу, и шоколадных конфетах с начинкой из ликера, ментола и прочих десертах, которые следовали в завершение.

Но для ее нынешнего воздыхателя, арабского шейха, она была просто манной небесной. Западная женщина, любительница поесть, была явлением просто уникальным. Большинство фотомоделей и начинающих актрис, с кем доводилось развлекаться шейху, клевали, как птички. Ванесса же была не просто гурманкой. Она не уступала шейху в обжорстве.

– Еще один ягненочек, – с восторгом смаковал он поданное блюдо, сидя с Ванессой на полу своего роскошного номера в отеле «Дорчестер», пока его персональный повар из Кувейта готовил чудеса синайского десерта – лакомства, которого не найти ни в одном, даже самом экзотическом ресторане западного мира.

Ванесса упиралась своей пухлой щечкой в большое пухлое плечо Самира и, намазывая ложкой паштет на хлеб, любовно отправляла его в рот шейху. Это было так замечательно. Такая идиллия. Самир был щедр на деньги и подарки, внимателен к ней, и Ванесса счастливо продолжала есть и фланировать по магазинам. В отличие от многих арабов, Самир был обаятельным, с хорошими манерами, а благодаря гарвардскому образованию, по-американски смышленым.

Секс утомлял Ванессу, а уж «французский вариант» она находила попросту отвратительным. Единственным способом вынести это – было представить, будто ешь рожок с мороженым. Когда Самиру пришлось уехать в Кувейт, он оставил Ванессу в своем постоянном номере в «Дорчестере» с щедрым запасом денег и кредитными карточками его компании, выписанными на ее имя.

Она узнала о его гибели из утренних сводок новостей по телевидению, сидя в кровати за завтраком, уминая пятый круассан с малиновым джемом и девонширским кремом.

С этого времени дела Ванессы пошли худо. Поскольку ее имя не было упомянуто в завещании Самира, все его состояние и поместье отошли к трем женам и одиннадцати детям в Кувейте. Все, чем владела Ванесса, кроме одежды и драгоценностей, были те две кредитные карточки компании. Наставления отца не пропали даром, и она немедленно отправилась в антикварные магазины и художественные галереи Бонд-стрит, где скупила столько ценностей, сколько позволял кредит. Хотя Ванесса и была еще недурна на лицо, ее вес уже достигал двухсотфунтовой отметки; такие формы совсем не привлекали сколь-нибудь достойных мужчин Лондона и Европы. Они предпочитали женщин изящных, как их яхты, самолеты, автомобили. Хорошенькие жизнерадостные колобки не привлекали даже в качестве временной декорации. Для случайного ночного эпизода – может быть, но большинство знакомых мужчин Ванесса как женщина совсем не интересовала.