Рамона Грей - Пожарный (ЛП)

Я не мог отвести взгляд. Не мог перестать смотреть, как Мия сосёт мой пульсирующий член. Её рот скользил вверх и вниз, и сочетание того, как она выглядела, когда её рот заполнен моим членом, и осторожного царапания её зубами моей плоти, отправило меня через край.

Я выгнулся, мой низкий крик экстаза эхом пронесся через комнату, когда жестко кончил в рот Мии. Она высосала меня досуха, её гладкое горло сжималось снова и снова, пока вытягивала из меня каждую каплю спермы. Я наблюдал за ней сквозь полуприкрытые веки, пока удовольствие проходило через меня медленными волнами чистого блаженства. Когда она начисто вылизала мой член, а затем слизнула сперму со своей нижней губы, из моего члена брызнуло ещё немного спермы.

Мия усмехнулась и слизнула и её, пока я стонал, содрогался и метался на кровати. Затем села, одарив меня меня ещё одной довольной улыбкой, накрыла нас одеялом и легла на бок рядом со мной. Я сразу же повернулся к ней лицом, моё большое тело все ещё дрожало, и она обняла меня и поцеловала мою грудь.

Я хотел — мне необходимо — быть ближе к ней, и она, кажется, понимала это. Она не возражала, когда прильнул к ней всем телом, прижав член к её животу, а грудь — к её груди.

Она снова поцеловала мою грудь и погладила по спине, пока я пытался перевести дыхание.

— Боже мой, Мия, это было...

Она улыбнулась мне.

— Я рада, что тебе понравился твой первый минет.

— Это было чертовски идеально, — сказал я, — также как и ты сама.

На несколько секунд между её бровями появилась маленькая морщина, а затем снова разгладилась.

— В следующий раз мы воплотим твою фантазию и сделаем это в душе. Идет?

— Боже, ты лучшая, — слабо произнес я.

Она усмехнулась и положила голову мне на плечо. Я лениво поглаживал её бок и бедро, пока мое тело медленно приходило в себя после оргазма. Пятнадцать минут спустя я почти заснул, когда Мия коснулась шрамов на моей пояснице.

Я хотел напрячься, но моё тело так чертовски расслабилось, что не смог собраться с силами. Кроме того, то, как Мия поглаживала их, как она, казалось, запоминала рисунок и рельеф кожи подушечками пальцев, было странно успокаивающим. Она ни разу не коснулась и не заговорила о шрамах с нашей первой ночи вместе, и я все еще чувствовал вину за то, что расстроил её, когда она задавала вопросы.

Может, из-за затянувшегося чувства вины, или просто потому что был чертовски расслабленным, но я не отстранился, когда Мия поцеловала мою грудь и сказала:

— Элайджа, тебе не обязательно рассказывать мне, как получил эти шрамы, но ты скажешь мне, это были твои родители, те, кто сделал это с тобой?

— Да. Мой отец, но моя мать хотела, чтобы он сделал это.

— Ох, милый, — мягко произнесла она. — Он... он бил тебя ремнем?

Я кивнул, все ещё с закрытыми глазами.

— Угу. Мои родители очень религиозные и строгие. Я сделал то, что они сочли греховным, и так они наказали меня.

— Сколько тебе было лет?

— Четырнадцать

Её рука на мгновение сжалась на моих шрамах.

— Это жестокое обращение с детьми, Элайджа.

Я пожал плечами, и она вздохнула, прежде чем спросить:

— У тебя есть братья или сёстры?

— Нет. Был только я.

— Никто не замечал, что они делали с тобой? У тебя не было учителя, к которому ты мог бы обратиться или...

— Я ходил в школу для мальчиков, и она была такой же строго религиозной, как и мои родители. Там всё ещё использовали порку в качестве наказания в школе.

— Святое дерьмо, как такое вообще возможно? — прошептала она.

— Их закрыли несколько лет назад.

— Слава богу, — ответила она. — Твой отец часто бил тебя?

— Всякий раз, когда я делал что-то, что он или моя мать не одобряли или считали грехом. Им было трудно... угодить, так что меня часто наказывали. Хотя действительно сильный ущерб он причинил только однажды.

Мия молчала, и знал, она собирается спросить меня, что я сделал, хоть и обещала не интересоваться. Я не винил её, но не мог – не стал бы – говорить об этом с ней. Мое тело застыло, и я ждал, что она задаст вопрос, который снова выгонит меня из её постели.

— Мне так жаль, милый.

Я вздрогнул от неожиданности и уставился на Мию. Она смотрела на меня мягким взглядом, полным сострадания, и каждый мускул в моём теле снова напрягся, прежде чем расслабиться.

— То, что твои родители делали с тобой, ужасно и жестоко, и мне жаль, что тебе пришлось пройти через это в одиночестве. Мне жаль, что они причинили тебе такую боль.

Она прижалась поцелуем к моим губам, и я прислонил свой лоб к её, вдыхая её нежный запах.

— Всё было не так уж плохо.

— Не так уж?

— Я... это было ужасно.

Она обняла меня и крепко прижала к себе.

— Мне жаль, Элайджа.

Я уткнулся лицом ей в шею и глубоко вдохнул, прежде чем пробормотать:

— Я сбежал, когда мне было семнадцать, и с тех пор не разговаривал с ними. Они всё ещё живы, и мой отец ещё пастор, но это всё, что я знаю. Я не хочу иметь с ними ничего общего.

— Конечно, не хочешь.

— Я плохой сын.

— Нет, ты не плохой сын. — Мия обхватила моё лицо ладонями и пристально посмотрела на меня. — Это они плохие родители, Элайджа. Это им должно быть стыдно, а не тебе. За исключением убийства людей или животных, ничего из того, что ты мог сделать, не может быть достаточно плохим, чтобы оправдать такую жестокость. Ты слышишь меня?

— Я никого не убивал.

Она слегка улыбнулась и поцеловала меня.

— Я знаю. В твоём теле нет ни одной плохой косточки, Элайджа Томсон. Ты самый милый, самый нежный мужчина, которого я знаю, и я обожаю тебя. Ты же знаешь это, правда?

Я кивнул, и она ещё раз поцеловала меня, прежде чем положить голову мне на грудь.

Она не предлагала любовь, но этого достаточно. Когда она закончит со мной, когда захочет вернуться к тому, чтобы остаться просто друзьями, памяти об этом моменте будет достаточно.

Этого должно быть достаточно.

Мия

— Подожди, так ты говоришь, что всё ещё даешь Элайдже секс-уроки? — Изабель уставилась на меня поверх своей чашки кофе.

— Говори потише, — проворчала я, оглядываясь по сторонам в кофейне «Кружки».

— Это продолжается две недели, — сказала Изабель. — Раньше ты говорила, что он быстро учится. Ты врала? Насколько плох этот чувак в постели?

— Он не плох, — защищаясь, ответила я. — На самом деле, он по-настоящему хорош и быстро учится.

— Тогда почему ты всё ещё учишь его?

— Потому что я...

Я не знала, что сказать. Мне вообще не стоило говорить Изабель, что всё ещё трахаюсь с Элайджей, но она задала мне прямой вопрос, и я не смогла солгать своей лучшей подруге.

— Ты влюбилась в Элайджу?

— Что? Нет, конечно, нет.

— Почему нет? Очевидно, что вы двое совместимы в постели и действительно хорошие друзья. Почему вы не можете просто начать встречаться? И не втирай мне, что ты не нравишься Элайдже в этом смысле. Ты ему нравишься, Мия.