Наталия Соломко - Пожарный кран № 1

…Аня Елькина пропала за полчаса до начала первой елки. Бесследно. Только пальто, шапка и шарфик остались на вешалке…

Случилось это так: Мотя дал ей графин и скомандовал:

— Анька, сбегай за водой!

И хотя Анька терпеть не могла, чтоб ею командовали, она послушалась: толстый, добродушный Мотя был сегодня дежурным режиссером и командовать, стало быть, имел право. Она взяла графин, выскочила в коридор — и с этой минуты больше никто не видал ни Аньки, ни графина…

То есть графин-то потом нашелся. Если, конечно, это можно было назвать графином…

Пропала! Исчезла! И сколько ни бегали по Дому пионеров, сколько ни кричали, в одиночку и хором: «Анька, Анька, где ты?» — ни ответа, ни привета.

Если бы такое случилось в диких джунглях, ну, тогда понятно: заблудилась, попала в лапы какому-нибудь хищнику… Но в Доме пионеров откуда хищники?

Меж тем в зале уже собрались зрители и изо всех сил хлопали в ладоши, требуя, чтоб артисты поскорее начинали.

А как тут начнешь, если Бабу Ягу играть некому?..

Это надо сразу объяснить, чтобы понятно было, кто такие наши герои, чем они занимаются.

Каких только кружков и секций не было в Доме пионеров: туристы, авиамоделисты, юннаты, самбисты, фотографы, шахматисты… И все они с утра до вечера носились по коридорам, спорили, иногда ссорились, шептались, смеялись, толкались в очереди в буфете, сломя голову мчались на занятия… И конечно, каждый считал, что его кружок — самый лучший!

Считали так и наши герои — юные актеры из пионерского театра «Глобус»:

— У нас замечательно! Мы спектакли ставим!

— Па-адумаешь! — отзывались остальные. — А мы…

Остальным, между прочим, тоже было что рассказать.

— У нас ребята отличные! — кричали юные актеры.

— Па-адумаешь! У нас тоже!

— У нас знаете как весело!

— Па-адумаешь! А у нас что, грустно?

И тогда юные актеры говорили самое главное:

— А у нас — елки!

— Па-адумаешь… — вздыхали все остальные и умолкали. Потому что больше сказать им было нечего. Ну, разве что бурчал кто-нибудь:

— Зато у нас каникулы, а вы там вкалываете, как каторжные.

Но это он от зависти, нет сомнения. Потому что было так: наступали зимние каникулы, и весь Дом пионеров отправляли отдыхать: играть в хоккей, кататься на лыжах, бегать в кино. Да мало ли у детей игр и развлечений. А юные актеры оставались работать! Понимаете — как взрослые! Некогда, некогда было им отдыхать! Без них не обойтись. Ведь Новый год — праздник таинственный и волшебный, тут никак нельзя без сказки.

Пусть Добро и Зло сойдутся лицом к лицу. Пусть Зло ворожит, колдует, заманивает. Пусть даже покажется, что оно — сильнее! Но нет — Добро победит. Это необходимо знать всем и каждому, чтобы не бояться, не отчаиваться: Добро сильнее Зла!

И вот, чтоб об этом не забывали, и мчатся ранним утром в Дом пионеров юные актеры. И, пока зрители сдают пальто, носятся по коридорам, шумно рассаживаются в зале, за кулисами происходят интереснейшие превращения.

Анька Елькина, например, превращается в Бабу Ягу, и так просто и ловко это у нее получается, будто всю жизнь она только и делала, что летала на помеле и воевала со всякими хорошими людьми. А задира и троечник Вася Балабанов вдруг становится примерным мальчиком Андрюшей, которому поручено Бабу Ягу перевоспитать. И он ее перевоспитывает. Хотя, в глубине души, очень ей завидует. Балабанчику хочется играть Бабу Ягу — такая роль прекрасная! Он тайком ее выучил и дома репетировал перед зеркалом. Играть примерного Андрюшу Балабанчику скучно.

А вот сидят на диване и мирно беседуют Вова Гусев и Генка Овсянников. Разве можно предположить, что через некоторое время они превратятся в Змея Горыныча и Доброго Молодца и сойдутся в смертном бою? Между прочим, Генка победит, хоть Вова чуть не на голову выше.

А это, знакомьтесь, Айрапетян и Зайцев. Сейчас они превратятся в Робинзона и Пятницу. Чтобы круглый отличник Слава Зайцев стал похож на дикаря, приходится извести целую коробку грима! Верочка, самая красивая девочка в Доме пионеров, конечно же, Снегурочка.

«Приготовиться к началу!» — скомандует дежурный режиссер.

И сказка начнется! Сколько будет приключений и переживаний. Но Добро непременно победит. Юные зрители будут хлопать в ладоши, а потом, съев подарки, побегут домой, довольные. Им и в голову не приходит, что через час все начнется сначала. И опять Добро победит.

А вечером, когда кончится третья елка, режиссер Михаил Павлович Еремушкин соберет своих сказочных героев в репетиционной комнате и достанет общую тетрадь в оранжевой обложке (кто ж не знает, что в эту ужасную тетрадь он записывает замечания по елкам!) и скажет:

— Милые мои, вас что, кормят плохо? Или вы не выспались нынче?

Юные актеры будут виновато смотреть в пол.

— Василий, тебя придется показать врачу, — нахмурится Михаил Павлович. — У тебя не ревматизм ли?

— Почему это? — заморгает Балабанчик.

— А потому, Василий, что в твоем возрасте не шаркают ногами, не плетутся по сцене едва-едва…

— Верочка! — с укором скажет Михаил Павлович. — Все, что ты делаешь на сцене, просто обворожительно. И если к тому же в зале станет слышно, что ты там такое говоришь, я тебе в ноги поклонюсь! Это, кстати, ко всем относится: не бормочите под нос, зритель должен слышать то, что говорят на сцене, иначе ему станет скучно и он примется есть подарок, позабыв о вас… Геннадий, если ты и завтра будешь горбиться и сутулиться, сниму с роли, имей в виду. Добрые молодцы — люди военные, у них выправка, ясно? Владимир, что там с тобой опять произошло?

Вовка Гусев будет молчать: Вовка не ябеда.

— Я спрашиваю, кто привязал хвост Змея Горыныча к роялю?! — сурово повторит Еремушкин. — Анна, а ну погляди мне в глаза!

— Это не я!

— Это не она! — подтвердит дежурный режиссер, которому по службе положено знать все. — Это мальчишки из балета…

— А ты куда глядишь? — рассердится Михаил Павлович, а потом скажет: Что ж, рабочий день закончен. Бегите домой.

Но расходиться не хочется…

— Михал Палыч, посидим немного! — примутся канючить юные актеры.

Михаил Павлович сядет на огромный старый диван, и все кинутся занимать место поближе. И обязательно кто-нибудь попросит:

— Михал Палыч, расскажите про войну!

Но Михаил Павлович только головой покачает — никогда он им про войну не рассказывает. А рассказывает он им о театре, о великом реформаторе сцены Константине Сергеевиче Станиславском, портрет которого висит на стенке напротив… Юные актеры слушают и смотрят на Константина Сергеевича, он уж давно им как старый добрый знакомый. А Константин Сергеевич глядит на них и тоже будто слушает.