Ава Рид - Когда я закрываю глаза

– Что… В смысле, как?.. – В голове столько вопросов, но ни один я не могла сформулировать до конца, не то что вслух произнести.

Лу заворочалась, но не проснулась.

– Ты помнишь аварию? – Доктор Альварес пристально и внимательно наблюдал за мной. Родители тоже не сводили с нас выжидательных напряженных взглядов.

С трудом сглотнув, я кивнула.

– Да. Я все помню. Было утро, мы возвращались с вечеринки. Внезапно машину тряхнуло. Затем еще раз и еще… – прошептала я. С каждым словом, с каждым мелькнувшим воспоминанием мой голос становился все тише. На мгновение я закрыла глаза, спокойно вздохнула и выдохнула. Не хотела снова психануть. – И теперь я здесь.

Последние слова прозвучали равнодушно. Я всматривалась в лицо доктора, ожидая его реакции. Он слега поджал губы и непринужденно наклонил голову. Но я-то все видела. О чем он думал?

– Тебе больно?

– Да, – призналась я. Болит все. Голова, руки, спина, ребра. Даже думать больно.

Он кивнул, будто ожидал услышать такой ответ.

– Ты все правильно поняла. Вы с друзьями попали в аварию. С ними все хорошо, если хочешь знать.

Я нахмурилась, чувствуя странное беспокойство. Может, я ждала, что слова доктора всколыхнут что-то в моей душе. Однако ничего не произошло.

– С уверенностью говорю тебе, через неделю-другую ты точно вернешься домой. Рана на голове быстро заживает, все кости целы, но есть сильные ушибы. Особенно пострадали ребра с левой стороны. Твои друзья отделались синяками и испугом, а вот ты вылетела через окно, потому что не была пристегнута, и получила различные порезы и черепно-мозговую травму. Это вызвало отек.

Сбитая с толку, я смотрела то на родителей, то на доктора Альвареса.

– Проще говоря, твои друзья заработали алкогольное опьянение, набили несколько шишек и после обследования в больнице разъехались по домам. А ты получила очень тяжелую травму, давшую отек на мозг. Внутричерепное давление было до опасного высоким. Это привело к кровоизлиянию в мозг. Его размеры удалось выяснить только при помощи компьютерной томографии. Мы провели трепанацию черепа – проделали у тебя в голове отверстие, остановили кровотечение и откачали жидкость. Благодаря этому внутричерепное давление снизилось и быстро нормализовалось. Повязку сняли, а через несколько дней убрали скобы. Твое самочувствие позволило перевезти тебя из реанимации сюда. В ближайшие недели лучше воздержись от физической активности, особенно подразумевающей высокую нагрузку или представляющей опасность для себя. Сильный стресс тоже противопоказан. Операция прошла без осложнений, однако…

Он замялся. Почему?

– Учитывая тяжесть и особенность травмы, было решено ввести тебя в искусственную кому. Постепенно уменьшали дозу препарата и в конце концов совершенно его исключили. Ввиду обстоятельств можно сказать, что тебе невероятно повезло.

После этих слов мама снова тихо заплакала. Тон у врача такой, будто он рассказывал, что голубой цвет ему нравится больше красного. Лаконично. Бесстрастно. Буднично.

– Мне в голове просверлили дырку?

Из всего сказанного врачом я запомнила только это. Открыв рот, я прерывисто дышала. Меня бросило в жар. Это шок?

– Все в порядке. Все отлично зажило. Надеюсь, скоро ты снова станешь прежней.

Надеюсь… Надеюсь, он не ошибается.

– Искусственная кома? – пролепетала я. – Это было необходимо? И неопасно? Сколько я здесь лежу?

– С аварии прошло полмесяца. Я уже объяснил твоим родителям, что решение ввести кого-либо в искусственную кому хорошо обдумывается. Мы, врачи, никогда не принимаем его без причины. В твоем случае данная мера облегчила лечение после операции. Можно сказать, твой мозг перевели в спящий режим, и это было очень важно. Снизился риск необратимого повреждения, и в то же это время способствовало выздоровлению, потому что ты почти не двигалась. Основные функции твоего тела не работали. Не было волнения и боли. Согласись, несмотря на медикаменты, ты не чувствуешь слабости.

«Не правда ли?» – сквозило в его словах. Он прав, поэтому я кивнула, стиснув зубы. Было все еще больно, а затекшие руки и ноги стали слишком чувствительными.

Доктор Альварес взял меня за руку и загнул мои пальцы:

– Чувствуешь?

Я снова кивнула.

– Хорошо. Просто отлично.

Затем он подошел к изножью кровати, откинул одеяло и коснулся правой ноги – на левой спала Лу. Он щекотно провел по ступне колпачком ручки, и я дернулась.

– Вижу, здесь ты тоже чувствуешь. С речью проблем не возникало, верно?

– Нет. Говорить мне не сложно.

– Хочу еще раз подчеркнуть, что, по нашему мнению, операция прошла успешно. Пока мы не столкнулись ни с одним свидетельством обратного. Скажи еще кое-что: ты помнишь дату рождения?

Неожиданный вопрос доктора Альвареса заставил меня насторожиться.

– Сможешь назвать свое полное имя, адрес и чем ты занималась в день аварии? – поинтересовался он.

Кто-то просверлил у меня в голове дыру и ввел меня в искусственную кому… Я до сих пор под впечатлением от этого и с трудом сдерживалась, чтобы не закричать в голос. Почему доктор Альварес так невозмутим? Так спокоен. У меня внутри царил настоящий хаос. Хаос, отчаяние и сумятица.

Чувства. Столько чувств.

– Конечно! – запальчиво ответила я. – Нора Фрей, родилась шестого июня, а где я живу, вас не касается.

Он и так давно это знал. Сомнений нет, в больнице родителям пришлось заполнить какие-нибудь бумажки, а страховая компания прислала все мои данные.

– Верно, – доктор Альварес многозначительно улыбнулся. – Я задаю эти вопросы не из желания тебя обидеть, мне нужно исключить амнезию после аварии, отека или хирургического вмешательства. Так ты все помнишь? – он скептически смотрел на меня, следя за каждым движением, за каждой реакцией.

– Да, – заявила я и вполовину не так уверенно, как собиралась.

«Не знаю», – мелькнуло у меня в голове.

– Могут быть незначительные провалы в памяти, но беспокоиться не стоит. Воспоминания постепенно вернутся. В случае, если это не произойдет и ты почувствуешь неладное, пожалуйста, немедленно дай знать.

Я в очередной раз кивнула, избегая пристального взгляда доктора Альвареса, потому что больше не могла его выдержать.

– Остальные тоже в порядке? – быстро поинтересовалась я, меняя тему.

– В полном, – только и сказал доктор Альварес.

Папа что-то спросил, и после недолгого разговора, в который я почти не вслушивалась, доктор Альварес вышел из палаты. Теперь я осталась наедине с родителями и Лу, которая ворочалась, потихоньку просыпаясь.

К ноге снова прилила кровь, онемение прошло, но появилось болезненное покалывание. А я взгляда не могла отвести от младшей сестренки: она села, устало потирая глаза, сонно посмотрела на улыбающихся родителей. Повернув ко мне лохматую головку, Лу вдруг широко распахнула глаза и в изумлении приоткрыла рот. Ее губки задрожали, она крепко прижала к себе игрушку и замерла. А я вдруг осознала, что впервые по-настоящему на нее посмотрела.