Лили Сен-Жермен - Семь сыновей [ЛП]

— Пап, — медленно произносит Джейс, — что происходит? Кто, твою мать, этот парень?

— Как тебя зовут, сынок? — требует Дорнан. — Говори!

— М-майкл. Майкл Тревин.

У меня к тебе всего один вопрос, детка.

Парень в ужасе. Один глаз заплыл, он весь в крови. И мне интересно, сколько времени было потрачено на то, чтобы избить его на обратном пути из Лос-Анджелеса.

В уголках моих глаз собираются слезы, когда я осознаю всю мощь одержимости Дорнана. Он оставил меня здесь ради этого. Спросил меня о том, кто мой бывший, а затем отправился путешествовать по всей стране ради похищения невинного парня из его дома. Парень, который никогда в глаза меня не видел. Парень, какого я нашла в интернете и добавила в историю Сэмми для убедительности. Парень с пистолетом, приставленным к его голове.

Я сражаюсь с крепкой хваткой Чада, но все бесполезно. Он крепко сложен и, вероятно, нюхал белый порошок с папочкой Дорнаном всю дорогу домой.

Кусаю Чада за руку. Убирает ее прочь, при этом заорав на меня.

— Он не мой бывший! — кричу, борясь против крепких объятий Чада.

Дорнан смотрит на меня, как одержимый. Человек на миссии.

— Я солгала, — задыхаюсь, все еще вырываясь. — Я никогда не встречала его раньше. Пожалуйста, просто отпусти его.

Дорнан опускает пистолет и осматривает меня сверху донизу.

— Тебе больше не нужно его бояться, — говорит он.

Поднимает пистолет, помещает палец на курок.

— Пожалуйста! — выкрикиваю я.

Мои мольбы остаются без внимания. Он нажимает на курок.

Происходят две вещи. Во-первых, рев единственной пули, когда она покидает пистолет Дорнана и попадает в затылок парня. Во-вторых, почти в то же самое время меня окутывают мелкие брызги крови и кусочки того, что, я полагаю, было черепом Майкла Тревина.

Майкл лежит на земле неподвижно. Красное облако вокруг его головы быстро растет, достигая моих шлепанцев. Я кричу, и Чад отпускает меня, позволяя упасть на землю. Ползу сквозь кровь и куски черепа, чтобы добраться до мертвого парня. Обхватываю его руками. Он тяжелый, мертвый груз, потому что умер. И это моя вина.

Я поднимаю парня к себе на колени и понимаю, что его глаза все еще открыты.

Бл*дь.

Протягиваю руку и дрожащими пальцами закрываю ему веки.

Я чувствую на плечах руки, оттягивающие меня назад. Сдерживаю себя, чтобы не пинать, не царапать и не кусать Дорнана, пока он уносит меня. Стаскивает с меня одежду и помещает под душ, где я сжимаюсь в клубок и смотрю на линии швов, которые разделяют каждую белую плитку.

Тебе больше не нужно его бояться.

Издаю задушевный рыдающий звук, но мое горло не покидает ничего, кроме сухого, жалкого визга.

Дорнан вытаскивает меня из душа, заворачивает в полотенце и подводит к своей кровати, усаживая на нее.

— Ты понимаешь, как сильно я забочусь о тебе? — спрашивает.

Горло наполнено гравием. Его руки лихорадочно повсюду на мне, и я не сопротивляюсь, когда прижимает меня к кровати и расстегивает ремень.

Просто лежу там в шоке. Губы Дорнана на моей шее, а руки блуждают по каждому сантиметру моего контуженого тела.

— Ты знаешь, почему я это сделал? — дышит мне в ухо, схватив за бедра и проникая внутрь.

Мое дыхание сбивается, только начинает вбиваться в меня, и я чувствую, как одна слеза скатывается по виску.

— Потому что я твоя, — шепчу в темноту.

Если я думала, будто смотреть, как Майкл умирает на моих глазах из-за неосторожной лжи, которую я создала, это плохо, то последствия оказались ужасающими.

Дорнан под кайфом. Кровь на его руках дочиста смыта, но она все еще оставляет невидимые отпечатки по всему моему телу, словно проклятые убийцы . Потому что это моя вина. Я не должна была использовать имя реального человека в моем фальшивом прошлом; я должна была его просто выдумать. Похоже, единственное, что заводит Дорнана больше, чем девушка, прослушивающаяся на работу, трахаясь с ним, — убийство ее предполагаемого бывшего парня.

Часы после того, как он застрелил Майкла, возможно, даже ужаснее, чем ночь шесть лет назад, когда Дорнан со своими сыновьями по очереди насиловали меня. Поскольку, по крайней мере, тогда я могла бороться.

Во всяком случае, в тот момент могла кричать. Теперь здесь я словно в аду, из которого мне никогда не сбежать. Шесть лет ночных кошмаров оживают в течение нескольких невероятно мучительных часов. Дорнан под кайфом, и он хочет трахаться.

— Что не так, крошка? — продолжает спрашивать меня снова и снова, пока мы трахаемся, и я лежу на спине без возможности двигаться.

У меня к тебе всего один вопрос, детка.

Это продолжается час или, может быть, больше, я, наконец, прочищаю свое горло.

— Остановись, — прошу.

Он не останавливается. Я отталкиваю его теплую грудь от своей. Мне нечем дышать. Меня вырвало завтраком в душе, когда наблюдала, как кровь Майкла и кусочки черепа смывало с моего тела вниз по водостоку, исчезая навсегда. Я трясусь и голодна. На мгновение подумала, что Дорнан прекратит, позволит немного отдохнуть перед тем, как снова продолжит.

— Пожалуйста? — спрашиваю его. — Пожалуйста, остановись всего на минутку.

Он не останавливается.

Это из-за наркотиков, я понимаю. Он раздражен. Твердый и возбужденный, и наркотики мешают ему получить то освобождение, в котором он так отчаянно нуждается, чтобы успокоиться.

— Остановись! — кричу я, толкая его в грудь со всей силы. Удивительно, но он не пригвождает меня, как я подозревала, но вынимает свой член из меня и скатывается в сторону, вставая рядом с кроватью. Подтягиваю колени к груди и в ужасе смотрю, что он достает блестящий черный пистолет со своего прикроватного столика. Только сейчас я замечаю, насколько трясет все тело Дорнана, балансируя на грани передозировки.

— Что ты принял? — спокойно задаю вопрос, сидя сбоку кровати. Я встревожена. Он не может умереть. Не сейчас, не до того, как заплатит. Было бы слишком легко для него просто словить передоз и сдохнуть прежде, чем я заставлю его пожалеть о том, что он когда-либо повстречал моего отца. Не отвечает, всего лишь начинает ходить по комнате со стояком, возвышающимся перед ним. Указательный палец мужчины нервно подергивается на спусковом крючке пистолета.

— Дорнан, тебе нужно успокоиться, — говорю я, по-прежнему находясь в шоке и не готовая к тому, что он и в меня выстрелит. — Ты что-то принял.

— Слишком чистый, — произносит, — слишком чистый. Нужно было срубить дозу, срубить…

— Эй! — проговариваю громко, пытаясь оборвать его бессвязный монолог.

Он разворачивается и прижимает дуло пистолета к моему лбу. Я хватаю ртом воздух.

— Зачем ты заявилась сюда? — спрашивает меня. Его вдохи короткие и резкие. Он зол. Зол и вспыльчив.