Делия Росси - Обычная девушка [publisher: SelfPub]

Вот уж никогда бы не подумал, что ей может понравиться Yello. Совсем ведь не женская музыка. Электронная, тяжелая, груженная даже. Короче, не для всех. А Катя искренне кайфует. Это удивляло, и, одновременно, вызывало какое-то безотчетное чувство сопричастности, сродства, близости.

Он сам не знал, почему отдал ей наушники. Проверить хотел, что ли? Как далеко она зайдет в своей смелости? А то, что в последнее время девочка осмелела – факт. Не иначе, влияние Митроса. Тот ее постоянно троллит, но Катя научилась давать ему сдачи. И это радует. Поначалу он пытался вмешиваться, одергивал брата, но потом понял, что Катерина в его защите не нуждается, и отошел в сторону.

А она освоилась и перестала смущаться. Вон, даже сама с ним пытается заговаривать. И смотрит без боязни. Без того тошнотворного страха, который мелькает в глазах всех его сотрудников. Люди не понимают, чего они боятся, но инстинкты заставляют их держаться настороже. Еще бы! Он, с его бездонным резервом, может выпить любого из них за секунды. А эта… Смелая.

Он смотрел на Катю и сам не замечал, как машинально фиксирует скользящие по ее лицу эмоции. Любуется улыбкой. Ловит отражение мыслей. Считывает настроение.

Уже потом, когда они прилетели в Рим и добрались до отеля, он еще раз проанализировал поведение своей секретарши и понял, что так цепляет его в этой девочке. Искренность. Невероятная, сражающая наповал искренность и полное отсутствие лжи.

Тогда, в самолете, он глядел на ее лицо и видел все, что творится у нее в душе. Ощущал предвкушение и радость, чувствовал ее внутреннюю свободу, удивление и глубоко запрятанную застарелую боль. Он знал природу этой боли. Выяснил не так давно. Петр Андреевич раскопал прошлое Кати и доложил ему про ее отца. Тяжелая история. Два года борьбы с раком, многочисленные операции, долги, продажа хорошей квартиры в центре… То, что отец был для нее всем, Костас понял и без рассказа Трофимова. А вот про мать Петр Андреевич так и не смог сказать ничего, кроме данных биографии. Коренная москвичка, учительница, член КПСС, шестидесяти пяти лет от роду, Елена Борисовна слыла человеком принципиальным и правильным. Правда, Константин догадывался, что в отношениях Катерины с матерью не все гладко. Было что-то в поведении Кати, что наводило на такую мысль. Какие-то мелочи, обрывки фраз, да и редкие звонки. Он, помнится, удивился, просмотрев распечатки. С друзьями Катерина общалась постоянно, а вот с матерью…

Он достал сигареты и закурил. В открытое окно врывался шум разноголосой толпы. Туристы. Для них Пантеон – всего лишь одна из достопримечательностей Вечного города. Обязательный пункт программы, который нужно посетить. Мало кто всерьез воспринимает тайны и мощь этого древнего храма. А зря, между прочим. Такой энергии, какой полнится древний римский храм, больше нет нигде в мире. Сотни лет, тысячи людских просьб, мощь старых, впитавших чужие эмоции стен…

Сейчас, глядя на древний Пантеон, он раздумывал над тем, что делать дальше. И все больше склонялся к мысли, что не сможет отпустить Катерину. Ни через месяц, ни через два, ни через пять. Хватит обманывать себя. Пора признать очевидное. Он запал на эту девочку. Всерьез запал. И будет полным идиотом, если позволит ей уйти.

Он потер уставшие глаза и с силой надавил на виски.

Проклятье!

Еще бы заткнуть куда подальше угрызения совести. Он, что, не имеет права на счастье? Имеет, и не меньше других. А монстр… С ним он как-нибудь договорится.

Костас решительно затушил сигарету. Не над чем тут раздумывать. И так слишком долго рефлексировал. Катерина будет его – и точка.

Катя восторженно оглядывалась вокруг. Господи, если бы ей сказали еще пару месяцев назад, что она окажется в Италии, ни за что бы не поверила! Рим. Вечный город. Древние дороги, древние храмы, древние дома. А еще, истошно гудящие сигналы машин, треск мотоциклов, яркая реклама, толпы вездесущих туристов и шумные компании местной молодежи. Это немыслимое сочетание старины и современности сбивало с ног и будило в душе целый вихрь эмоций.

– Не отставайте, Катерина, – негромко сказал босс, для верности ухватив ее за руку.

Катя не заметила этого собственнического жеста. Она удивленно глазела по сторонам, до сих пор не веря, что все происходит с ней наяву. Огромный Пантеон, площадь, забитая людьми, разноязычный гомон. И яркое солнце Италии. И небо – высокое, синее, бесконечное.

– Константин Сергеевич, а мы сейчас куда? – спросила она.

– Прогуляемся немного, – ответил Терсенов, увлекая ее прочь от толпы туристов.

И они гуляли. Колизей, Форум, катакомбы… Центр исторического Рима, в котором сосредоточилось великое прошлое могущественной империи. Катя смотрела на остатки старых колонн, на арену, впитавшую кровь сотен гладиаторов, на трибуны, пустые сейчас, но многолюдные когда-то, и перед глазами вставали картины жизни Вечного города, с его надменными правителями и свободолюбивыми гражданами, с языческими культами и зарождающимся христианством.

Катерина с Терсеновым долго бродили по улицам Рима, сидели на ступенях Испанской лестницы, ели вкуснейшие бутерброды – панини, – запивая их красным вином, и наблюдали за туристами и местными жителями. Уже через пару часов Катя порадовалась тому, что надела удобную обувь. Вымощенные камнем мостовые оказались непростым испытанием, а постоянные подъемы и спуски заставляли вспомнить про семь холмов. Те самые, на которых стоит Рим.

Сказка. Фантастика. Фантасмагория.

Она не могла подобрать слов, чтобы описать то, что видит вокруг. Вот вроде бы и реально все, и, в то же время, нет.

Фонтан Треви. Она столько слышала о нем, но не думала, что будет пробираться сквозь толпу туристов, чтобы кинуть монетку в его зеленоватые воды.

Или Капитолийский холм. Известное, даже затертое название.

И только поднимаясь по огромной лестнице, спроектированной Микеланджело, Катя ощутила истинное величие этого места. А может быть, это рассказ Константина на нее повлиял. Терсенов так интересно и образно описывал историю Капитолия, как будто сам был свидетелем преображения самого маленького из Римских холмов.

Катерина не узнавала своего босса. Не было больше привычной невозмутимости и холодности. Казалось, рядом с ней – совсем другой человек. Живой, остроумный, веселый. И демократичный. Она поверить не могла, что сноб и эстет Терсенов способен запросто жевать бутеры, сидя на истертых ступенях, и пить вино из пластикового стаканчика. У нее в голове не укладывалось все происходящее. Италия, Рим, смешение языков и национальностей, смеющаяся молодежь, пожилые иностранцы, шум, гвалт, столпотворение… И Константин. Такой, каким до этой поездки она его еще не знала.