Делия Росси - Обычная девушка [publisher: SelfPub]

– Сергей Леонидович, так больше продолжаться не может, – она присела на корточки и заглянула в уставшие серые глаза. – Вам нужна энергия. Хватит изводить и себя, и меня.

Она быстро сняла жакет, закатала рукав блузки и, не давая Строгову возразить, опустилась на ковер и приложила свое запястье к его губам.

– Пейте.

– Терри…

– Пейте, я сказала. Иначе я даже разговаривать с вами не буду.

Она сердито уставилась на Строгова, и тот сдался. Обхватив ее руку своей ладонью, он прижался к пульсирующей точке и ненадолго замер. Катя наблюдала, как постепенно розовеет его лицо, как разглаживаются глубокие морщины, как наливаются силой руки.

– Ну вот, совсем другое дело, – довольно заметила она, когда Сергей Леонидович оторвался от ее запястья. – И стоило доводить себя до истощения?

– Детка, ты не понимаешь…

– Нет, это вы не понимаете! Я не собираюсь равнодушно наблюдать за тем, как вы уничтожаете свою жизнь. Да, и, кстати, завтра мы едем отдыхать. И это не обсуждается.

– Моя решительная Терри, – усмехнулся Строгов. – А как же агентство, работа?

– Работа может и подождать, а за агентством Лешка присмотрит.

– Ужин подан, – Стефан возник в дверях, тактично не поднимая глаз на хозяев. Он знал, когда не следует проявлять ненужное любопытство.

– Да, мы уже идем.

Катя легко поднялась и помогла встать Строгову.

– Я только переоденусь, – сказала она Сергею Леонидовичу.

– Не задерживайся, Терри, – тихо попросил он.

– Я быстро, – так же тихо ответила она.

После ужина, когда в доме наступила спокойная тишина, Катерина осталась одна в своей спальне. Здесь все было подобрано с учетом ее вкусов. И добротная итальянская мебель, и большое зеркало в лаконичной деревянной раме, и картины Гальена, и огромное французское окно, выходящее прямо на открытую террасу.

Катя отодвинула шторы, распахнула створки и невольно улыбнулась. В саду заливался соловей. Вот уже которую ночь маленький певец выводил невероятные рулады, пробуждая в Катиной душе непонятное предвкушение чего-то хорошего и необычного.

Катя усмехнулась. Да уж… Необычного. И так, не жизнь, а сплошная фантастика!

В свете луны сад казался живым. Тонкие ветви черемухи покачивались на ветру, отбрасывая на дорожку ажурные тени. Тихо поскрипывали старые липы. В кустах жимолости увлеченно выводил рулады скромный ночной певец.

Катя вышла на террасу, постояла немного, вслушиваясь в его нежные трели, и медленно направилась к пруду. Темнота привычно обнимала ее, даря ощущение покоя. Теперь тьма всегда была рядом. И Катерина больше не боялась. Она подняла взгляд к небу, вглядываясь в россыпь звезд, и еле слышно вздохнула.

Ей неожиданно вспомнилась другая ночь. Сумасшедшая, горячая, желанная.

И поцелуи – дразнящие, дурманящие, ненасытные. Переворачивающие душу. Заставляющие терять себя. Предательские…

Катя устало потерла виски. Проклятый букет! Разбудил ненужные воспоминания! Кто его только принес?

– Терри, ты почему не спишь?

Катерина оглянулась.

Строгов сидел на скамье, неподалеку от пруда, и смотрел с мягким укором.

– Весна. Соловьи…

Катя улыбнулась, зная, что объяснять ничего не нужно. Сергей Леонидович понимал ее, как никто другой.

Строгов задумчиво кивнул и, глядя Катерине в глаза, тихо продекламировал:

Соловьи монастырского сада,

Как и все на земле соловьи,

Говорят, что одна есть отрада,

И что эта отрада – в любви…

Он замолчал, продолжая многозначительно смотреть на Катю, но она упрямо встряхнула волосами и отвернулась. Правда, уже через пару минут подошла к Строгову и села рядом.

– Чьи это строки?

– Игорь Северянин. Поэт серебряного века.

– Красиво.

Катя улыбнулась, но по лицу ее скользнула едва заметная тень.

Сергей Леонидович чуть прищурился.

– А что там дальше?

Катерина постаралась говорить как можно равнодушнее, но ее патрона трудно было провести. Он только усмехнулся, и Катя, смутившись, отвернулась и уставилась на воду.

Сергей Леонидович накрыл ее руку своей и тихо продолжил:

И цветы монастырского луга,

С лаской, свойственной только цветам,

Говорят, что одна есть заслуга:

Прикоснуться к любимым устам…

Он произнес последние слова с непонятным выражением, словно мысли его были очень далеко. И чуть слышно добавил:

Монастырского леса озера,

Переполненные голубым,

Говорят, нет лазурнее взора,

Как у тех, кто влюблен и любим.

Строгов замолчал и мягко улыбнулся. Катя любила его улыбку. Очень любила. Жаль, что улыбался ее патрон так редко.

– Игорь был тонко чувствующей душой, – тихо произнес Строгов. – Умел передать эмоции всего несколькими словами.

– Вы знали его?

– Мы были знакомы, даже дружили какое-то время. Правда, потом он оказался в вынужденной эмиграции, и наши пути разошлись.

– А почему эмиграция была вынужденной??

– Игорь любил отдыхать в Эстонии. У него там дача была. А после подписания Брестского мира Эстония отделилась от России, и он уже не смог вернуться. Так и остался в своей Тойле. Возможно, это и к лучшему. Двадцатые годы смутными были. Человеческая жизнь не стоила ни гроша. А уж жизнь поэта-гедониста…

Строгов задумчиво посмотрел на Катю и отвел от ее лица выбившийся локон.

– Терри, я переживаю за тебя, – неожиданно перевел он разговор на саму Катерину. – Время идет, а ты…

– Не надо, Сергей Леонидович.

Катя покачала головой.

– Все уже давно прошло, я ни о чем не хочу вспоминать.

– Детка, ты слишком категорична. Может быть, нужно было?..

Катерина не позволила ему договорить:

– Нет.

Она твердо посмотрела на своего патрона.

– И давайте больше не будем об этом.

– Ну что ж. Не будем, так не будем.

Сергей Леонидович привлек ее к себе и крепко обнял.

– Ладно, ты мне скажи, понравился мой сюрприз?

Он чуть прищурился, глядя Катерине в глаза.

– Очень, – кивнула она. – Колье великолепно. Я никогда не видела таких крупных бриллиантов. Только, Сергей Леонидович, я же просила… Зачем вы тратились?

– Катя-Катя… Деньги – это всего лишь бумажки. Но если эти бумажки могут сделать дорогую мне женщину хоть немного счастливее, считай, что свою роль они выполнили.

Строгов усмехнулся, а Катя вспомнила, как в самом начале их непростых отношений, он сравнил ее с не ограненным алмазом. Память подбросила яркую картинку – изысканная обстановка римского палаццо, приглушенный свет настенных бра, подлинники итальянских мастеров на стенах и сидящий в кресле мужчина.

Она покосилась на патрона. Сейчас, в свете луны, он выглядел спокойным и мягким, а тогда… Тогда он казался ей исчадием ада. Монстром. Демоном. И этому демону нужна была ее душа. Ее сущность. Ее жизнь. Господи, как же она его боялась! А он… Он сделал все, чтобы преодолеть этот ее страх. Чтобы вытащить из той скорлупы, в которой она прятала свои эмоции. Чтобы заставить ее раскрыться и отпустить своих внутренних демонов. И ему это удалось.