Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

Ненавижу мужчин. Ненавижу мужчин, сидящих на шеях у жен, у матерей, короче — на женских шеях. Ненавижу мужчин, бросающих своих жен. Ненавижу мужчин, наглых, самодовольных, считающих, что без них нам не выжить. Да плевать нам на них!

А солнце светит! Осеннее, и потому особенно дорогое. А небо — холодное, но — синее. А из окна на первом этаже на всю улицу (это что же в комнате творится!!!) поет Митяев: «С добрым утром, любимая…». Ненавижу эту песню.

Наивные молоденькие дурочки, вроде моих дочек, наслушаются таких песенок и мечтают потом о дороге, усыпанной розами и незабудками, по которой пойдут в обнимку с любимым сквозь долгую и счастливую жизнь. А потом выясняется, что нет ни роз, ни незабудок, ни любимого. Одна дорога. Длинная — длинная. Просто дорога. И шел бы ты по ней спокойно, и не чувствовал бы себя обделенным, если бы раньше, под влиянием лирических песенок, не намечтал себе бисквитно-кремового счастья. Ненавижу Митяева.

Хороший ли день — суббота?

Субботнее утро — да, несмотря ни на что. А потом всю неделю с вожделением ожидаемый выходной несется, как пустая телега с горы. Скопившиеся за неделю домашние дела, хочешь — не хочешь, — надо разгрести. Потому как впереди — новая рабочая неделя. И ты разгребаешь, разгребаешь, разгребаешь…

Где идиллические семейные вылазки на природу? Как я мечтала когда-то об этом! Ладно — сейчас холодно. Ноябрь не очень располагает к длительным прогулкам за чертой города. То есть мне выползти за город — счастье при любой погоде в любое время года. Но урбанизированные детки искренне не понимают, как можно шляться неизвестно где без всякой цели, просто так. И если летом я еще в состоянии выманить их из полузадушенного жарой и смога городского массива на загородный пляж, то подходящей приманки в другие сезоны я придумать не в состоянии.

На совместных культпоходах мы тоже давно поставили жирную точку. То, что нравится мне, вызывает у детей однозначную реакцию: «Полнейший отстой!», а от их пристрастий я шарахаюсь как черт от ладана. Мне хочется сохранить в относительном здравии остатки нервной системы. Итак, мы проводим выходные, кто как может. Я — за домашней работой.

— Мамуль, мы сегодня погулять договорились, так что ты не волнуйся. — Лера вылезла из-за обеденного стола и чмокнула меня в щеку.

— С кем? Где? Когда вернешься?

— Мам, ну ты уж как-то по очереди вопросы задавай, по одному.

— С кем?

— С Аней. Посидим в кафешке, а потом просто по городу пошатаемся.

— Вдвоем, что ли?

— Ну, не вдвоем, с ребятами еще.

— С какими?

— Мамуль, ну какая тебе разница? Ты их все равно не знаешь. Да мы ненадолго.

— Лера, ты же знаешь, я не могу жить спокойно, когда не знаю, где вы. Да еще непонятно с кем. Будь человеком, вернись до темноты.

— Мам, да темнеет уже в пять часов!

— Не в пять, а в полшестого. А кстати, где эта наша «сладкая парочка» — Ксюха и Вовка?

— Не знаю, из школы еще не приходили. Ты лучше за ними следи. А то вконец от рук отбились — творят, что хотят. А ты им все разрешаешь!

— Можно подумать, меня кто-то спрашивает! Тошка, куда колбасу поволок? Ты суп доел?

— Без колбасы суп невкусный, — ребеночек попытался улизнуть из кухни с целой палкой колбасы. Тарелка с супом еще раньше, само собой, была перетащена к компьютеру.

— Тошка, сделай себе бутерброд и поешь по-человечески.

— Ага, что я, за каждым кусочком бегать должен?

— Ты вообще должен есть на кухне!

— Не могу! Я их там сейчас всех мочу, — прочавкало дитя, хватаясь за мышку.

— Ложку в руки возьми, лож-ку!

Можно подумать, он меня слышит. В данный момент он «мочит» очередное чудище. При чем здесь и я, и мой суп?

Лера убежала, слишком уж сильно намарафетившись для простой «прогулки» с ребятами. Что там Вовка говорил на тему ее влюбленности? А вдруг у нее свидание? Неизвестно с кем! Правда, Аня ей звонила только что, я сама слышала. Ну и что? Аня потом уйдет домой, а моя девочка останется один на один с каким-то козлом. Почему — козлом? Да потому что все они — козлы. И кто — он? Надо срочно расспросить Вовку или Ксюшу. Они явно что-то знают. Из Лерки слова не выдавишь. Будет молчать как партизанка. А все-таки, где они?

— Тошка, ты не знаешь, где Вовка с Ксюхой?

Тошка и ухом не повел. Впрочем, что это я? Как он поведет ухом, если на ушах у него наушники? Стянуть!

— Тошка! Я к тебе обращаюсь!

— А?

— Вовка — где?

— Не знаю.

— А Ксюша?

— Не знаю. У нас вообще сегодня четыре урока всего.

— Тош, давай с тобой поиграем во что-нибудь.

— Зачем?

— Просто так. Я хочу с тобой пообщаться, — я попыталась потискать ребеночка.

— Мам, ну я же играю! Хочешь, покажу? Тут такие приколы!

— Не хочу. Ну отвлекись ты от этого дурацкого компьютера!

— Счас. Доиграю только.

Все. Безнадежно. Можно, правда, применить силовые приемы, но тогда будут ссора, слезы, надутые губы и вконец испорченное настроение на весь вечер.

Хоть бы позвонил кто, что ли. Никто обо мне не помнит, никому я не нужна…

— Привет!

О, а говорят, не бывает мгновенной материализации мысли.

— Женечка, привет! А что у тебя голос такой? Ты что, плачешь?

— Нет, мне просто хреново очень.

— Что случилось?

— Все то же. Одиночество.

Женька, как и я, — разведенка. От нее, как и от меня ушел муж, причем уже давно, несколько лет назад. Но поскольку ребенок у нее один, да и моложе она меня на пять лет, она никак не хочет смириться со статусом одинокой женщины и все пытается устроить семейную жизнь. Но каждый раз что-то идет не так, как задумывалось. Женька ненадолго впадает в депрессию, а потом с удвоенной энергией бросается на новые поиски.

— Жень, если хреново, приходи ко мне. Выпьем по рюмочке чая, может, отпустит.

— Не иронизируй. Я тут уже, между прочим, водки тяпнула. А легче не стало.

— С ума сошла? Пить в одиночку!

— Да пойми, годы проходят. Еще несколько лет — и все. Никто и не посмотрит на нас.

— Жень, что случилось-то?

— Да, этот Вася такой же, как все остальные. Козел.

— Какой Вася? Ты же с Виктором встречалась.

— А что — с Виктором? У Виктора — семья. Так, встречались раз в неделю. Для здоровья. А перспективы — никакой.

— Жень, ну ты же говорила, что он любит тебя. И тебе с ним хорошо.

— Говорит, что любит. Но жену не бросит. А то, что у нас с ним физиологически полная совместимость — ничего. Переживу. Мне нужен мой, понимаешь, только мой мужик. И на все время, а не раз в неделю. И Димке отец нужен.

— А что это за Вася?

— Козел, я же говорила.

— Жень, расшифровываю: откуда он взялся?

— Из автобуса.

— Ну ты даешь! А говоришь — никто не посмотрит. Ты, вон, в транспорте мужиков снимаешь!

— Ха, знаешь, как дело было? Еду я на работу. Утро. Все сонные, злые. Какой-то придурок протискивается за моей спиной и своим зонтиком цепляет меня за юбку. Так бы, может обошлось бы, но он же к выходу лез — его остановка. Он этот зонтик дергает, «молния» расползается, и юбка падает. И я стою в автобусе в куртке по пояс и в колготках. Хорошо, что в целых. А то я бы там и померла.