Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Леша!

— Да ладно вам — «Леша». Я понимаю — подруга. У моей тещи тоже подруг куча: как повиснет на телефоне, так весь вечер никому не прорваться. Так и щебечет: «Машенька — то, Наташенька — это…». А мы с Ленкой — первые враги, на нас шипит хуже кобры. Мне-то что, я вышел и дверь за собой закрыл. А Ленка — руки по швам и выслушивает мамочкины претензии. А потом приходит и на мне отыгрывается.

— Леша, а у вас с родителями — полное взаимопонимание?

— Полней некуда. Я как в семнадцать лет из дому ушел — стал самым лучшим в мире сыном. С предками надо жить на расстоянии. Иначе — задавят.

— А от тещи что ж вы не отделитесь?

— На какие шиши? Нет, снять комнатуху мы и сейчас потянули бы, но Ленка ж от мамочки не уйдет. Как пуповиной привязанная.

Леша безнадежно махнул рукой. А я представила, что сидят вот так в кафе и мои дети и с такой же тоской во взоре повествуют посторонним личностям о тяготах жизни со мной, и завздыхала погорестнее Лехи.

— Вот и Вениамин ваш, как моя Ленка, никак оторваться не может от матери. Ни в поход, ни потусоваться — никуда, а та его достает, как может. Вампирши, — подытожил Леша в адрес всех, похоже, родителей. И меня, значит, — тоже.

— Леша, ну ее, маму Вениамина. Вы лучше скажите, вы что-нибудь знаете о том, где он может быть?

— Да я о чем толкую — он сколько раз уже говорил, что достали его все и свалить бы куда…

— Куда?

— Знал бы — куда, что б я — сдал вам его?

— Что значит — сдал?

— То и значит.

— Леша, можете не сдавать. Хотя — честное слово: матери Вениамина я не скажу ни словечка. Вы только скажите: вы знаете, где Веня? Я не буду его искать. Мне просто нужно знать, что с ним все нормально.

— Да не знаю я, где он. Русским языком говорю: не знаю!

— А кто знает?

— А никто.

— Почему — никто?

— Ну, из наших, во всяком случае. Венька ж очень замкнутым был, с толпой мало общался. Да и правильно: о чем? Точек-то пересечения — практически никаких.

— А почему — был?

— Что?

— Почему вы сказали: был?

— Да это я так. Раз в данный момент искомого субъекта в наличии не имеется, о нем и говоришь — был.

Лешина дурацкая оговорка привела меня в самое отвратительное расположение духа. Вроде нормальным русским языком тебе объяснили, что давно уже у человека возникло желание скрыться ото всех, вроде и знаешь точно, что послужило толчком к такому шагу, а в голову лезут встреченные черные кошки и прочая белиберда. Да мне-то что за дело?

Пока доехала домой, прокрутила в голове всю историю знакомства с Вениамином, начиная с его нелепого появления в нашем доме, и поняла, что дело все-таки есть. Может, мы — единственная компания, в которой он чувствовал себя свободно. По крайней мере, от «невесты» он прятался у нас. Это уже о чем-то говорит. Теперь забыть о том, что был такой знакомый — Вениамин — и жить себе спокойно дальше просто не получится. Да и дети, пожалуй, не дадут.

Детей дома не было. Вернее, были частично. То есть — один Тошка.

— А где все?

Я-то надеялась, что соскучившиеся дети радостно встретят у порога замерзшую и уставшую мать и тепло родного дома перебьет оскомину, оставшуюся от Лешиных излияний на тему «отцы и дети» (а если точнее — «детки-матери»). Размечталась! Даже младшенький не особо спешил навстречу — он вот-вот мог перейти на следующий уровень в очередной бродилке, а тут — я со своими вопросами.

— Антон, я тебя спрашиваю: где все остальные?

— Скоро придут.

— Откуда?

— А у них там какое-то задание.

— Какое еще задание? Семь часов вечера! Когда уроки кончились?

— Мам, ну я же не знаю, сколько у кого уроков, — резонно заметил ребеночек.

Взрослеет на глазах, уже отговариваться научился. А я слишком устала, чтобы начинать ссору. В любом случае, вначале следует приготовить ужин. Я пошла на кухню.

Телефонный звонок оторвал меня от шкворчащего на сковородке лука. Вечно кто-то звонит в самый неподходящий момент, и вечно у меня из-за этого все подгорает. Сдвинув на всякий случай сковороду в сторону, я пошла к телефону.

— Жанна Валерьевна, — в голосе Виктории Александровны, Вовкиной классной руководительницы, проскальзывали извиняющиеся нотки.

— Что он опять натворил?

А ведь Виктоша не только с Вовкой — она с каждым своим учеником носится, как наседка с цыпленком. Когда же она собственной семьей занимается? И как только сил хватает?

— Я вот по какому поводу решила вас побеспокоить. Дело в том, что до конца полугодия осталось три недели, и пропускать школу, по меньшей мере, неразумно. Сейчас идут полугодовые контрольные, достаточно сложные, и пересдавать их потом будет очень нелегко.

— Почему пересдавать? Вовка что, завалил их?

— Ну он же их вообще не пишет. Вчера была контрольная по химии, сегодня — по алгебре. И в Ксюшином классе — та же картина. Семинар, конечно, — вещь хорошая, но она не должна идти в ущерб школе. Может быть, стоило бы сейчас прервать все посторонние дела и пусть занимаются этим на каникулах?

— К-какой семинар?

— Вова уже несколько дней не был в школе. Как оказалось, Ксюша — тоже. Я нашла Антошу и спросила, в чем дело. Он мне ответил, что брат и сестра — на недельном семинаре-тренинге по психологии. Вы меня извините, но мне кажется, что конец четверти — не самое подходящее время для психологических тренингов. Постарайтесь объяснить это ребятам.

— Хорошо, спасибо большое вам за беспокойство. Я поговорю. Я постараюсь.

Я постараюсь. Еще как я постараюсь! Я с ними поговорю! Пусть только появятся! А где их носит, в самом деле, в такое время?

— Тошка! Иди сюда немедленно!

— Чего? — оторванный от игры ребенок всем своим видом выражал предельное недовольства.

— Быстро отвечай, где Вовка с Ксюшей?!

— Не знаю.

— Про какой еще семинар ты говорил Виктоше?

— А… Это мне Вовка написал, сейчас покажу.

Тошка порылся в портфеле и приволок тетрадный листочек, на котором Вовкиными каракулями было выведено: «Учебно-оздоровительный курс, направленный на пробуждение интуитивной способности восприятия мира, формирование мышления путем озарения, физическое и духовное совершенствование человека».

— Ну?

— Что? — абсолютно невинное выражение на честной-пречестной мордахе. Слишком уж честной, чтобы это было правдивым.

— Я жду объяснений! Что это за фокусы? Почему они не ходят на занятия? Где они сейчас? И не подсовывай мне эту бумажку — я не поверю! Как ты можешь мне врать?!

— Я не вру, — ребеночек обиженно шмыгнул носом.

— Тошка, я никогда от тебя такого не ожидала! Где они?

— Они сейчас придут, — захлюпал он еще сильнее. Скоро слезы появятся. — Они ж не знали, что ты сегодня рано придешь.

— Рано?! Семь часов — это рано?! Где они?

— Не зна-аю… — Ага, вот и слезы.