Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

Чтобы заглушить тоску, я начал пить. Но водка не уничтожает сердечной боли. Я пытался прекратить эту боль вместе с жизнью, ставшей никчемной, но понял бессмысленность такого шага.

Теперь я пытаюсь найти родственную душу в этом огромном и враждебном мире. Потому что в этой жизни имеют ценность только человеческое тепло и человеческая любовь.

Пишите мне, Жанночка, буду ждать. Леонид».

Ну ничего себе! Я, конечно, соглашалась поработать жилеткой, но не до такой же степени. Этот тип и в жизни такой, мягко говоря, душевно ранимый или только на бумаге?

Если он такой на самом деле, я прекрасно понимаю его жену. Бедняга просто устала быть мужиком в семье и, как только подвернулась возможность, сбежала к другому, настоящему мужчине.

Но отвечать-то ему что-то надо? Что? Что пить — вредно, а суицид — плохо? Сам разобрался. Но ведь зачем-то пишет об этом? Чтоб пожалели? Может, он и жену этим шантажировал? А может, просто — хороший человек, доведенный до отчаяния? Ведь у всякого в жизни бывают моменты, когда жизнь не в радость. Но кто-то держит все в себе, а кому-то нужно выговориться. Нет, надо проникнуться и выжать максимум сердечности.

«Здравствуйте, Леонид!

Вы замечательно сказали о том, что в нашей жизни настоящую ценность имеют только тепло и любовь, которые человек дарит человеку.

Ничто — ни материальные блага, ни карьера, ни какие угодно прочие факторы — не важно для нас, если нет рядом человека, с которым можно поделиться всем: и бедой, и радостью.

(Щас: не важно! Особенно — для мужиков! Да они сотни любовей бросят под ноги ради одной только ступеньки на карьерной лестнице! Бывают, правда, иногда исключения. Вениамин, например. Может, и этот — не совсем такой, как прочие. Но еще одного Вениамина мне не вынести.)

И ничто не ранит так сильно, как предательство близкого человека. Я очень хорошо понимаю вас и сочувствую вам. Но, Леня (можно так Вас называть?), нельзя терять пять лет своей жизни из-за того, что кто-то оказался недостоин вашей любви. Не смог оценить — значит, недостоин.

Жизнь — продолжается. И мир вокруг не враждебен. Он — просто мир. Каждый день в нем происходят не только плохие, но и радостные события. Вокруг вас — сотни замечательных женщин: умных, добрых, нежных. Среди них точно есть та, с которой Вы будете опять счастливы, ваша родственная душа. Ее нужно только заметить.

(Как же — заметит. Да он же — обыкновенный мазохист: носится со своими страданиями, как курица с яйцом! Пять лет! Уму непостижимо! Но я-то хороша: морали читаю. В психологи надо было идти, а не в политехнический. Не сидела б сейчас на своем заводе. А где б сидела? В детском садике детишек тестировала? Ничего путного из меня все равно бы не получилось…)

Вы же где-то работаете, чем-то интересуетесь, что-то любите. Напишите о себе подробнее.

С уважением, Жанна».

Ну, слава Богу, закончила. Устала так, будто не письмо написала, а как минимум школьное сочинение на заданную тему. Хотя, нет, сочинения давались значительно легче. Это потому, что растренировалась, наверное, за столько-то лет. Вот если бы я все эти годы каждый день писала бы по письму разочарованному в жизни мужчине, я б сейчас…

— Мам, ну сколько можно? Сказала, что на пять минут, а сама уже полвечера сидишь и никого к компьютеру не пускаешь.

— Вовка, совесть имей! В кои веки мать за компьютер села!

— Ага, ладно бы — для чего-то полезного, а то письма каким-то козлам сочиняешь от нечего делать!

— Вовка!

— А что — Вовка? Мне, между прочим, еще пять дисков переписать надо. Лучше книжку почитай, чем на придурков время тратить. Хочешь Кинга нового?

Действительно, тут пять дисков — серьезное дело, а мать сидит — место занимает. В детстве в почту не наигралась.

Все, хватит. Теперь, если и буду что-либо писать, только когда никого из них нет дома. Или когда все спят.

«Здравствуйте, Жанна!

Вы просите рассказать о себе побольше. Попытаюсь сделать это.

Мне 48 лет. Рост 178. По гороскопу — Рак. Не курю и практически не пью. Интересы самые разносторонние. Кругозор, я думаю, достаточно широк для адекватного общения в любом обществе. Серьезный и ответственный. Надеюсь, что здравым смыслом располагаю в достаточной мере. Я — добрый и сентиментальный человек.

Живу один. Работу свою люблю. Материально обеспечен.

Хочу встретить человека интересного. И, конечно, хочется ЛЮБВИ.

Хотелось бы узнать о вас. Пишите. Жду. Владислав».

Мама дорогая! Да этот — похлеще Леонида! Не мужчина, а просто — Ангел во плоти. Есть ли какое-то положительное качество, которое ему не свойственно? А, знаю: он ничего не сказал о скромности! Или это — подразумевается? И кому из нас не нравятся добрые и сентиментальные люди?

Ну что ему на это ответить? Себя расписать подобным же образом? Нетушки, о себе — минимум, о себе уже писала Саше. И каков результат?!

Надо брать на вооружение Женькины наставления и начинать петь дифирамбы этому Ангелу. Создавать среду для пышного расцвета взаимной симпатии, рыхлить почву, поливать и подкармливать удобрениями. В конце концов, люди затем и лезут в Интернет, что хотят найти тепло и внимание к ним, единственным и неповторимым. Наверное, излишнее бахвальство вполне простительно, даже если он сам верит во все то, что написал.

Для меня, во всяком случае, в этом письме прозвучала ключевая фраза, даже нет — слово, превратившее этого явно неадекватно оценивающего себя Владислава в человека ранимого и потому — вызывающего симпатию. Наверное, не каждый мужик догадается написать слово «любовь» заглавными буквами. Не каждый, возможно, вообще напишет об этом. Вот и будем отсюда исходить.

«Владислав, судя по вашему письму, вы — очень хороший человек. Даже странно, как может такой мужчина, как Вы, оставаться в одиночестве. Потому что больше всего женщины ценят в мужчине именно доброту и мягкий характер, то есть умение снисходительно отнестись и простить какие-то индивидуальные слабости, которые обязательно есть у каждого человека. И вообще, способность к пониманию и сопереживанию есть, наверное, самое ценное человеческое качество.

Очень хочется узнать о вас побольше».

— Это вы волкодаву своему покупаете? — мне на плечо легла чья-то рука в тот момент, когда я доставала деньги, чтобы заплатить за килограмм сосисок, и с перепугу я чуть не выронила кошелек. — Чем вы его вообще кормите?

— Кашей. Очень калорийная пища. — Мужик был незнакомый абсолютно ни с какой стороны. — А вы, что, знаете нашу собаку?

— И очень близко. Можно сказать — слишком даже. Значит, вы меня не узнали?

— Простите, нет, — я попыталась улыбнуться максимально благожелательной улыбкой. В самом деле, мало ли какие претензии могут возникнуть у дворовой общественности к нашей псине. Человек всегда прав в своих капризах.