Табата Варго - Маленькая черная книжка

Идя на звук шума на цыпочках, я подняла пистолет готовая стрелять. Дойдя до угла кухни, я сделала глубокий вздох и попыталась успокоить свои нервы.

Когда я шагнула за угол, то уткнулась лицом в грудь крупного мужчины. Не раздумывая, я нажала на курок.

Ничего не произошло.

Я посмотрела вверх, и Себастьян стоял передо мной, глядя на меня дикими глазами. Он протянул руку и взял пистолет у меня.

— Святое дерьмо. Ты могла убить меня, Роз, — он положил оружие на стойку около нас.

— Слава Богу, он на предохранителе. Кстати говоря, ты должна убедиться, что сняла его с предохранителя, прежде чем стрелять.

Он повернулся и отошел от меня, возвращаясь к плите, где готовил. Не уверена, как упустила запах бекона, распространившийся повсюду вокруг.

— Ты здесь, — указала я на очевидное.

— Да, — он усмехнулся мне, словно я только что не пыталась убить его. — «Доброе утро» было бы неплохо.

Я все еще находилась в шоке от того факта, что чуть не проделала дыру в его груди.

— Доброе утро, — сказала я медленно.

— Присядь и позавтракай, — сказал Себастьян, поставив тарелку с беконом и яйцами на стойку.

— Ты приготовил мне завтрак?

— Это меньшее, что я мог сделать.

У меня имелся миллион вопросов, которые мне хотелось задать, но я не желала портить момент. Вместо этого я села на стул перед своей тарелкой и начала ковыряться в беконе.

— Ешь. Нам о многом нужно поговорить, — сказал он, откусив большой кусок бекона и жуя с улыбкой на лице.

Я не могла ждать.

— Прости, Себастьян. Я не подумала. Так получилось.

— Я пришел сюда поговорить не об этом.

— Оу, — возможно я поторопилась, думая, что он на самом деле вернулся.

— Я пришел сюда сегодня, надеясь, что ты скажешь мне свое имя.

— Нет, — сказала я серьезно. — Не хочу, чтобы ты оттолкнул меня. Я останусь твоей Джессикой.

Итак, я сказала это. Показала свое отчаяние и в то время как мне следовало быть полностью смущенной, я не являлась такой.

— Таким образом, для тебя вполне нормально спать с мужчиной, который называет тебя именем другой женщины навсегда?

— Хорошо, возможно не навсегда, но… — я остановилась. — Что ты подразумеваешь под «навсегда»?

Себастьян никогда не говорил слова «навсегда». Я всерьез сомневалась, может ли он даже думать о следующей неделе, когда приходит к своим девочкам.

— Имею в виду, я провел неделю без тебя и не уверен, что когда-либо захочу пройти через это вновь на такой долгий срок.

Он отодвинулся от стойки и встал рядом со мной.

— Ты говоришь именно то, что я думаю, мистер Блэк? — спросила я игриво.

Себастьян посмотрел на меня с мягким выражением на лице, прежде чем прижать свои губы к моим.

— Скажи мне свое имя, — сказал он напротив моих губ.

Отступая, я позволяю глазам пожирать его лицо. Если, возможно, это последний раз, когда я вижу его, то мне хотелось запечатлеть все это.

— Росслин. Меня зовут Росслин Харрис.

Он закрыл глаза и с трудом сглотнул, прежде чем притянуть меня ближе.

— Красивое имя для красивой девушки.

— Ты думаешь, я красивая? — спросила я, хлопая ресницами смотря на него.

— Ты знаешь, что да, умница. И что еще лучше, ты вся моя.

— Снова, ты говоришь то, что я думаю, а что ты имеешь в виду, мистер Блэк?

— Не знаю, мисс Росслин Харрис. А как ты думаешь, что я говорю?

Было приятно слышать, как он говорит мое имя. После того, как он называл меня Джессикой так долго, приятно наконец-то признать себя.

— Это звучит для меня так, словно ты говоришь, что готов выбросить свою маленькую черную книжку.

Он запрокинул голову и громко расхохотался, прежде чем наклониться и нежно поцеловать меня. Я запустила пальцы в мягкие волосы, которые касались задней части его шеи, и он обхватил руками меня за бедра. Отстраняясь, Себастьян улыбнулся мне, прежде чем мило поцеловать кончик моего носа.

— Какая черная книжка? У меня нет такой вещи, — ухмыльнулся он.

Официально заявляю. Я самый глупый живой ублюдок. Мне следовало держаться от нее подальше. Я должен был избегать с ней встречи и заботиться издалека. Это меньшее, что мог сделать для нее. Но потом я увидел ее, и моя решимость рассыпалась.

Она стояла там, через дорогу, смотря на меня с той чертовой улыбкой, которую я так сильно любил. Я желал пойти к ней. Я хотел взять ее на руки, поместить на заднее сиденье и провести остаток дня с ней в постели. Но я так не сделал. Я проигнорировал ее, сел в автомобиль и уехал.

Я находился в своем офисе остальную часть дня и большую часть ночи, делая все за исключением наверно только надевания наручников на себя, чтобы остаться там. Я весь день не видел Вик, хотя знал, что она была внизу, когда клуб открылся на ночь. Она знала, что лучше держаться от меня подальше.

Было около полуночи, когда я сломался. Схватив свой пиджак, я покинул офис, пройдя вниз по лестнице и через оживленный клуб, я направился прямиком к Росслин. Я бы разобрался с последствиями в клубе позже, даже если бы что-либо и произошло.

Подумав над всей сложившейся ситуацией всю ночь, я решил, что могу быть с ней. Ей никогда ничего не нужно знать обо мне и Вик. Я могу сделать ее счастливой — вернуть ей жизнь, которую мы отняли у нее. Я отдал бы ей все, что она захотела бы.

Когда я добрался до кондоминиума, она сладко спала на диване, сжимая свой телефон. Я сел рядом с ней. Убрав волосы с лица Роз, я наблюдал за ее сном некоторое время, прежде чем уложить в кровать. Я провел остаток ночи, глядя на горизонт Нью-Йорка и строя планы.

— Поедем куда-нибудь, — сказал я.

Она лежала рядом со мной голая, кожа к коже.

— Куда?

— Какое-нибудь тропическое место. Я говорю о белых песчаных пляжах, пальмах и фруктовых напитках с зонтиками в них. Хочу увидеть тебя в бикини с большой болтающейся шляпой.

Она обдумывала мое предложение и стала серьезной.

— Все же есть одна проблема.

— Ах, да? И в чем же?

— Я не желаю болтающегося, — сказала она, схватив мой член.

Мы взорвались от смеха, и я поцеловал ее в нос.

— Ты права. Очень плохой выбор слов.

— Но у тебя определенно появится возможность увидеть меня на белых песчаных пляжах. Когда мы уезжаем?

Два дня спустя мы находились в самолете, улетая из Нью-Йорка. Перелет в Барбадос не был ужасен, по крайней мере, для меня. Я никогда не видел, чтобы Росслин пила, но она пила, как сапожник в самолете. Она подождала до тех пор, пока не пришло время приземляться, и только тогда сообщила мне, что никогда не летала прежде.

К тому времени, когда мы приземлились, у меня все еще не восстановилось полностью кровообращение в пальцах, а Роз говорила нечленораздельно и опиралась на меня. Это было восхитительно видеть ее такой беззаботной и смешливой. Выходя на улицу, я позволил ей использовать мое тело в качестве опоры.