Джессика Эттинг - Растворяясь в ярком свете [litres]

– Да.

Ситуация очень непростая и пугающая. Бену все равно рано или поздно придется познакомиться с папой, хоть я и не уверена, что готова к подобному. Все же я хочу, чтобы Бен был рядом.

Мы успеваем на паром в последний момент. Пока Бен пристраивает вещи на нижней палубе, я поднимаюсь на верхнюю, чтобы занять нам места. Усаживаюсь в последнем ряду и полной грудью вдыхаю спокойствие – эту неповторимую магию Каталины, от которой у меня бурлит кровь, и закрываю глаза.

Мысленно возвращаюсь к моменту открытия конверта. К доле секунды до того, как доктор Голд надрывает его.

На сей раз я представляю, что останавливаю его, и воображаю, какой бы стала впоследствии моя жизнь.

Запечатанный конверт означает, что в моей жизни не было бы ни Каталины, ни Синтии с Чипом, ни Бена. Я не научилась бы выделять то, что для меня действительно важно, и сосредотачиваться на своих желаниях. Отлично понимаю, что над моим будущим по-прежнему висит большой знак вопроса, но, по правде говоря, точно таким же – неясным – представляется будущее абсолютно каждого человека, осознаем мы это или нет.

Мысли о собственной смерти заставили меня задуматься и о жизни тоже. И послужили хорошим толчком к действию.

Открываю глаза и вижу Бена, садящегося рядом со мной. Я льну к нему всем телом, положив голову ему на плечо, а он вытаскивает телефон и, вытянув руку, снимает нас. Каталина на заднем плане медленно исчезает вдали и в конце концов превращается в воспоминание.

Скрестив ноги, я сижу в пижаме на цветочной кровати в гостевой комнате дома Эллен и пялюсь на лежащий у себя на коленях дневник. Тот самый, который Синтия подарила мне в день моего приезда в Ту-Харборс. Я таскала его с собой весь год, так ничего и не написав на его страницах. Однако теперь он не кажется таким отталкивающим, как прошлым летом. После похорон папы вчера некая часть меня действительно хочет сделать записи. Мысли кружатся в моей голове, бурлят и требуют выхода.

– Люди обычно пишут в этих штуках, – замечает вошедший в комнату Бен.

– Я тоже что-то такое слышала. – Я беспомощно кручу в руках ручку.

Он склоняет голову набок, одаривая улыбкой, предназначенной для меня одной, и у меня в животе тут же начинают порхать бабочки. Казалось, мне следовало бы уже научиться спокойнее реагировать на обаяние Бена, ведь с прошлого августа он расточает его на меня чуть не каждый день, но нет, ничего подобного. И это хорошо.

Бен все же решил взять свободный год – не для того чтобы поучаствовать в съемках, куда его приглашали, а чтобы побыть со мной, насладиться жизнью здесь и сейчас, только на этот раз по-настоящему.

Мы съездили в Сан-Франциско и Денвер, встретились с Люси в Флорида-Киз во время ее весенних каникул и все вместе стали свидетелями того, как Кертис побил собственный рекорд на соревнованиях по кайтбордингу. В промежутках между поездками мы проводили время с папой в Сан-Диего.

Сглотнув слезы, я продолжаю смотреть на чистую страничку, заставляя себя что-нибудь на ней написать. В последний месяц хороших дней у папы больше не случалось, и нам оставалось только как можно лучше ухаживать за ним. Мама, Брук и я выказывали ему такую же любовь, какую, как нам теперь известно, и он испытывал к нам все прожитые в разлуке годы.

Мы всегда были маленькой сплоченной командой, а теперь и вовсе сделались непобедимыми, благодаря увеличившемуся количеству участников: Бен, Эллен, Уилл и, разумеется, Синтия с Чипом. Наша семья расширилась, хотя мы и потеряли того, кто свел нас всех воедино.

Бен забирается на кровать, и я кладу голову ему на грудь, вдыхая его пряный запах, растворяясь в нем.

– Знаешь, а я ведь как раз в этой комнате и находилась, когда поняла, что безумно люблю тебя, – мурлычу я, водя пальцами ему по груди.

– Значит, эта комната учит тебя уму-разуму… – Он привлекает меня к себе, и я роняю дневник.

Прежде чем наш свободный год подойдет к концу, мы решили провести лето в Ту-Харборс, единственном месте, где мне хочется находиться после смерти папы. Кроме того, где же, как не там, мне готовиться к первому году учебы? Едва моя нога вступила на пляж кампуса Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, чей пейзаж так напоминает Каталину, я сразу почувствовала себя как дома. И, кстати, он находится всего в полутора часах езды от Южно-Калифорнийского университета, куда поступил Бен. Единственной, кого здесь нет, это Нины, но она, по счастью, поняла, почему я изменила решение. Она уже забронировала два перелета, чтобы навестить меня, и теперь называет мою комнату в общежитии не иначе как своим зимним домом.

Бен поворачивается на бок, чтобы смотреть на меня, и я замечаю зреющий в его глазах вопрос.

– Что не дает тебе сделать запись в дневнике?

– Не знаю, с чего начать, – признаюсь я.

– Ну, это же самое простое. – Я слышу биение его сердца совсем рядом. – Начни с начала.

Он откидывается на подушку и передает мне упавшую ручку, а я вдруг понимаю, что все и правда совсем не сложно.

Воспользовавшись советом Бена, я начинаю с начала.

Это случилось накануне Рождества.

Так всегда и бывает – самые дерьмовые события происходят аккурат перед праздниками.

Хотя Эбби и Брук – вымышленные персонажи, мы старались как можно более достоверно изобразить их жизнь с болезнью Гентингтона.

Однако некоторые моменты сглажены или поставлены на службу сюжету.

Исследования препарата, зародившего в душе Эбби надежду, основаны на данных по нескольким веществам, находящимся на разных стадиях изучения. Все они направлены на подавление мутаций гена. В 2017 году результаты одного такого исследования в самом деле назвали величайшим прорывом. Впоследствии они были преобразованы в трехэтапную программу. И по сей день сообщается о маленьких, но воодушевляющих продвижениях вперед.

Так как с учетом этих исследований новости и наука меняются очень быстро, в интересах истории Эбби мы решили предоставить некую обобщенную версию по испытаниям препарата. С одной стороны, это вдохновляет и дарует имеющую под собой научную подоплеку надежду, что вскоре эффективное лечение станет реальностью. С другой стороны, невозможно судить об истинной полезности и побочных эффектах этих лекарств, как невозможно предсказать и то, когда они будут доступны.

Протокол, которого придерживается доктор Голд в отношении Брук и Эбби, – реальный документ, выпущенный Американским обществом борьбы с болезнью Гентингтона. Однако генные консультанты могут по-разному вести себя в его рамках в зависимости от каждого конкретного случая. Некоторые предпочитают узнавать результаты одновременно с пациентом (как это сделал доктор Голд), другие – заблаговременно.