Вера Колочкова - Это моя правда [litres]

– Я все же отвезу тебя, Тань…

– Я же сказала – не надо! Ты что, не понимаешь? Дай мне пройти, ну?

Видимо, у нее это очень сердито получилось. Зло, обиженно. Иван отступил, и она быстро открыла дверь, выскочила на лестничную площадку, почти бегом спустилась во двор. Первая же машина остановилась на ее поднятую в призыве руку, и она плюхнулась рядом с водителем, даже не спросив, отвезет он ее по нужному адресу или нет. Просто назвала адрес дрожащим от слез голосом.

Зайдя домой, быстро разделась, встала под душ. Долго стояла, не шевелясь, словно ждала, когда спасительная вода смоет с нее это ужасное послевкусие от разговора с Иваном. Да только ничего вода смыть не могла, как не может она смыть след от пощечины… Может, кожа уже и не чувствует, а энергия обиды и унижения внутри остается. Ну зачем он с ней так? За что?

Потом плюхнулась в постель, зарылась с головой в одеяло. Сна не было, была просто маетная усталость. Все-таки надо поспать… А может, она проснется, и забудется все, что с ней приключилось? И про Ивана не вспомнит, и про этот ужасный разговор…

И впрямь уснула крепко, проспала полдня. Проснулась разбитая вся, принялась бродить по квартире, как сомнамбула. И не хотела, а все равно перебирала в памяти все детали того обидного разговора…

Честным он решил с ней быть, надо же! Наверное, тоже ужасно гордится своей честностью, как бывший муж Димочка! Да только если сравнить… Чья честность для нее горше на вкус, Димина или его, Ивана? Или одна честность по горечи от другой не отличается?

Да ну их обоих к чертям собачьим… Лучше к Давиду уехать! По крайней мере, он ее ничем не обидел.

Или нет, неправильно это, пожалуй. Нельзя к нему ехать вот так, чтобы назло кому-то. Нельзя сгоряча. Он же ни в чем не виноват, правда?

А вот позже… Чуть позже вполне можно поехать. Просто сейчас успокоиться надо, как-то эту обиду пережить. Еще одну, совсем свеженькую…

Да, Давид хороший. С ним будет спокойно, по крайней мере. Неужели она еще до конца не намучилась, чтобы хотеть жить просто спокойно?

Так и рассуждала два дня, потихоньку занимаясь домашними делами. И даже казалось, что боль начала утихать… А потом вспомнилось вдруг, как Катенька ее попросила – женись на моем папе, пожалуйста… И опять началось все сначала! Опять! Да когда это кончится, наконец? Зачем она вообще с ними тогда в кафе-мороженое пошла? Вот не пошла бы, и не было бы ничего… Жила бы себе спокойно.

Утром вышла в магазин и увидела вдруг: дети идут с цветами. Много детей, красивых, нарядных. И сообразила запоздало – да ведь сегодня первое сентября! А она даже Лизочку Олину с праздником не поздравила!

Надо срочно исправить такую оплошность…

Батарея на телефоне оказалась разряженной. И опять сообразила запоздало: наверное, давно уже… Так погрузилась в свою обиду, что и общаться ни с кем не хотелось. И до нее, стало быть, никто дозвониться не мог.

Быстро сделала все покупки, пришла домой, подсоединила телефон к зарядке, тут же кликнула Олин номер.

– Привет, пропащая! – немедленно откликнулась Оля. – Ты куда исчезла, что с тобой? Я звоню, звоню… Я думала, ты сегодня пойдешь с нами Лизку в школу провожать! Она спрашивала про тебя…

– Ой, да я совсем забыла, Оль… У меня тут такое случилось…

– Что у тебя случилось? А, я догадываюсь, кажется… Романтическое приключение по имени Иван у тебя случилось?

– Нет, Оль… Как раз все наоборот… Он же меня… Он так со мной обошелся…

– Эй… Ты чего это? Ты ревешь, что ли?

– Да, реву! Представь себе! Это было так больно, Оль…

– О… Все понятно с тобой. Влюбилась, что ли? И теперь страдаешь, как обиженная барышня? Не то сказал, не так сделал? Не те цветы подарил?

– Ой, да какие там цветы! Да если б ты только знала!

– Ладно, я поняла. Тебе выговориться надо. Обстановку сменить. Мне сейчас после Лизкиной линейки на работу надо бежать, я к тебе приехать не смогу. А давай-ка мы к Наташке в этот выходной съездим, а? И даже звонить ей заранее не будем… Свалимся как снег на голову! Давай?

– Что ж, давай…

– Вот и отлично! Ты уж держись как-то до выходных, немного осталось. Лизке-то привет от тебя передать или как?

– Да, конечно. Передай, Оль. А Кати там рядом с ней нет, случайно?

– Какой Кати? Дочки этого Ивана?

– Ну да…

– Да откуда? Мы ж в разных районах живем, Катя в другую школу пошла!

– А, ну да… Я как-то не догадалась.

– Ну ты, мать, вообще, я смотрю! Совсем уже голову потеряла с этим Иваном, ничего не соображаешь. Ладно, потом поговорим… Пока…

– Пока, Оль! До встречи! В этот выходной обязательно едем к Наташке!

– …Вы понимаете, девчонки, ведь он мог и не говорить мне ничего этого! Утром я бы домой ушла, и все… И навязываться ему бы не стала! Неужели он подумал, что я стану навязываться?

Таня поправила полотенце на голове, придвинула к себе кружку с остатками брусничного морса. Лицо ее раскраснелось, глаза блестели ярко и возбужденно. Заглянув в кружку, спросила у Наташи:

– А морс еще есть? Так хорошо после парилки…

– А может, лучше пивка, а, Тань? – спросила Оля, открывая бутылку «Будвайзера». – Пиво хоть напряжение твое снимет… А то, я смотрю, никакая баня тебе не помогает, уж как тебя Наташка веником ни охаживала! Только и говоришь про этого Ивана, никак остановиться не можешь!

– Да, не могу! Потому что мне обидно! Да как он вообще… Как посмел разговаривать со мной в таком тоне? Будто я к нему пристаю, а он мне объяснить должен, почему не надо этого делать! Ведь так получается, правда?

– Но ведь он ничего тебе не сказал, чтобы уж так сильно обидеться… – пожала плечами Наташа. – Может, он просто почувствовал, что ты в него влюбляешься, и решил таким образом тебя поберечь… Предостеречь то есть…

– Я? Влюбляюсь? Да с чего ты решила, Наташ?

– Да ладно, нам-то не надо сейчас чего-то доказывать, Тань… – махнула рукой Оля, оторвавшись от бокала с пивом. – Если влюбилась, то так и скажи! Да и говорить не надо, мы сами все видим. Совсем голову потеряла бабенка.

– Да сама ты бабенка! – засмеявшись, отвернулась Таня. – Прямо как мама твоя сейчас говоришь…

– Ну, моя мама сейчас бы по-другому сказала, допустим! Она бы свою правду-матку так тебе выложила, что мало бы не показалось!

– А что бы она сказала, Оль? – с любопытством спросила Наташа.

Оля вдруг подбоченилась, свела брови домиком и заговорила высоким напористым голосом, очень похожим на голос Валентины Борисовны:

– Ты что, милая, совсем с ума сошла, да? Подумай своей головой: зачем тебе этот мужик сдался? Да у него же ребенок на руках, зачем тебе такая обуза? Ты хоть знаешь, каково это: чужое дитя растить? Как ни старайся, ни облизывай это дитя, а все равно хорошей для мужика не станешь! Все равно будет к тебе с прищуром приглядываться! Оно тебе надо, а? И ладно бы еще других предложений у тебя не было! А то ведь такие мужики… Дима твой бывший… Или доктор этот израильский чем плох? Нашла причину убиваться, подумаешь!