Виктория Мальцева - За мгновения до...

Пауза, настолько беззвучная, что дождь за окном становится единственным признаком течения времени, иначе вся наша до одури шумная вечеринка могла бы показаться в этом мгновении фотоснимком.

— … меня, — хрипло заканчивает задание.

Нужно сказать, Лукас — привлекательный парень. Не очень высокий, но ладно сложенный, наполненный мышечной тканью ровно в той мере, какая необходима девушкам, чтобы влюбляться на одну ночь или больше. У него красивое лицо, голубые глаза и тёмно-русые модно постриженные волосы. У самого уха начинается татуировка сползающей на шею змеи, на запястьях выбиты иероглифы, а что творится на остальной площади его впечатляющего тела, скрыто одеждой. Лукас нравится девочкам, и по нему совершенно точно сохнет Фиона. Балагур по натуре, немного ловелас и повеса, в иных обстоятельствах он предложил бы ей уединиться и измерить длину своего детородного органа собственноручно и в любом состоянии, если бы только… если бы только в этой комнате не было Мел. В её присутствии Лукас всегда затихает, и только теперь мне ясно, почему.

— Я выбираю предмет одежды.

«Несдержанность» становится доминантой в этом отрезке времени: парни наперебой предлагают Мелании варианты того, что ей следует снять. Молчат только поникший Лукас — он явно рассчитывал на поцелуй, Дамиен и театрально прикрывший глаза рукой Кристиан.

Мелания встаёт, влезает на заваленный мусором и остатками еды стеклянный столик, эффектно постукивая по нему тонкими каблуками своих дорогих ботинок. И пока девочки, привыкшие к кроссовкам, с завистью поглощают эти, привезённые из Европы, ботинки, парни, все пятеро, неотрывно следят за движениями первой в школе красавицы. Сердце останавливается даже у меня: Мелания медленно, эротично, выбивая бёдрами такт звучащей из колонок музыки, стягивает с себя чёрный топ, обнажая действительно красивое тело, пирсинг в пупке, и довольно большую грудь, эффектно стянутую дорогим ажурным бюстгальтером.

Естественно, всё это сопровождается истерично-животными возгласами парней.

— Мел, ты сейчас спровоцируешь коллективный стояк! — комментирует Фиона, не без зависти глядя на выпирающие из кружев округлости подруги.

Ходят слухи, что Фиона — «би». То есть, любит и мальчиков, и девочек. Я никогда не считала себя ханжой, но то, что происходит, вызывает в моём чреве стойкий рвотный позыв: девочки не должны ТАК смотреть на других девочек!

— Нет! — громко обрывает её Мелания.

И далее делает то, что заставляет присутствующих буквально онеметь: расстёгивает ремень и ширинку на своих джинсах. И в тот момент, когда парни открывают исходящие слюной рты в ожидании увидеть её ягодицы, Мелания разворачивается лицом к Лукасу и опускает одежду ровно настолько, сколько нужно, чтобы обнажить надпись в самой нижней части её живота: Damien.

Лукас выглядит жалким. Настолько, что даже моё независимое сердце сжимается.

Сидящий напротив Дамиен не видит живота своей подруги, но, конечно, знает, что на нём написано и поэтому сосредоточенно трёт одной рукой сразу оба своих виска.

Мелания разворачивается и с вызовом смотрит на Дамиена, а он, мне кажется, готов её распять.

— Я выбираю… — поднимает руку кверху и зависает, заставляя интригу звенеть в жаждущих дальнейшего представления сердцах.

Парни поднимают гвалт из свиста и улюлюканий:

— Дам, у тебя презики есть? Если что, могу одолжить! — ржёт Рон.

— До него очередь не дойдёт, это будет игра в одни ворота, — прогнозирует Эйдан, с завистью глядя на Дамиена.

Тот невозмутим. И даже не улыбается. Нем, как рыба. Не человек — тень.

— Заткнитесь все! — приказывает на удивление жёсткий и серьёзный голос Мелании. — Ева! Правда или действие?

Она спрыгивает со своего подиума, широким шагом подходит к прежнему месту и с чувством падает рядом со своим парнем. Он разворачивается к ней лицом, у них диалог на уровне мыслей, и я даже вижу, как ходят от нервозности его скулы.

Наконец, её взгляд переключается на меня и требует ответа.

— Действие!

Играть, так играть. Я не из тех, кто трусит.

— Я хочу…

Пауза.

— Чтобы ты …

Пауза.

— Мел… — слышу знакомый голос, но такой хрипящий — впервые.

Их глаза устремлены друг на друга, и я вдруг понимаю, что сейчас буду пешкой в чужой игре. Вопрос лишь в том, будет ли лично мне выгодна конъюнктура. Бывает и такое, когда вражеский ветер дует и в твои паруса.

— Чтобы ты, Ева, поцеловала Лукаса в губы! — ехидно улыбается.

Мне показалось, или сейчас был коллективный вдох?

— Давай, Ева, не стесняйся, тут все свои! — подначивает Рон.

Ненавижу этого ублюдка.

Лукас всё ещё сидит, склонившись и опустив лицо на свои руки. Я, неожиданно для себя самой, принимаю решение считать ветер попутным. Встаю, подхожу:

— Можно стоя? — негромко прошу Лукаса.

Он поднимает голову, и, надо сказать, в его глазах удивление — не ожидал, что я включусь в игру. Кто бы мог подумать, что детское развлечение может быть таким увлекательным? Наверное, весь секрет в том, что не так давно все мы были неразумными детьми. Разумны ли теперь?

Лукас поднимается, мы замираем в нерешительности на долгие мгновения, привыкая один к другому, настраиваясь на то, что вот-вот должно произойти.

— Давай, Лукас, покажи ей, как это делают канадские парни! — снова Рон, олух, всегда готовый прибить магию на стадии зарождения.

Я самопроизвольно оборачиваюсь, чтобы ответить долбанному комментатору что-нибудь едкое, но наталкиваюсь… нет, нанизываюсь на взгляд. Он острый, как индейское копьё, и, возможно даже, смазан мгновенно умерщвляющим ядом. Странное дело, смотреть больно, но оторваться невозможно: в карих глазах столько всего, что я тону в них, как в болоте, не способная вырваться, потому что очень уж хочется остаться.

Мои руки хватаются за плечи Лукаса: они твёрдые, тёплые, приятно мужские. Он кладёт свои ладони на мою талию и совсем тихо просит:

— Закрой глаза…

И я закрываю.

В моей жизни было немало поцелуев, но чувственных — не так много. Я не ожидала, что поверхностный на первый взгляд Лукас окажется способным ТАК целовать. Ничего пошлого, ничего из того, что неприемлемо на первом свидании. Да, мы с ним будто сходили на свидание, причём такое, о котором будешь долго вспоминать. И, наверное, увлеклись, потому что когда оторвались друг от друга, на нас уже никто не смотрел. Только Рон не пропустил случая прокомментировать:

— Ребята, наверху есть свободные спальни. Я Дамиену уже предлагал резинки, могу и с вами поделиться …

— Пошёл к чёрту!

Лукас осторожно убирает руки с моей талии, и хотя мы боимся смотреть друг другу в глаза, сделать это приходится из соображений вежливости… или не знаю, чего. Лукас теперь смотрит на меня совсем иначе, нежели до этого. Он меня «заметил», если можно так выразиться. И он совсем другой, совсем не тот, кого я видела в нём раньше, так же как и он, похоже, открыл во мне кого-то невидимого для него до этого.