Виктория Мальцева - Абсолют в моём сердце

— Понятно…

Я не знаю, что именно мне понятно, и что я теперь испытываю: облегчение или же ещё большее огорчение? Его нет в городе, поэтому он не звонит. Но мог бы написать. Мог бы предупредить об отъезде, по крайней мере!

— Соняш… — мама опускает свою мягкую тёплую ладонь на моё плечо, — ты не хочешь поговорить?

— Нет!

И это было «нет» ужаленной истерички.

— Смотри… иногда всё что нужно — просто поговорить. И желательно с самым близким человеком.

Самым близким… У меня таких двое: мама и Алекс. Но в моей ситуации мама не советчик — всё, что она может присоветовать — это блюсти гордость и достоинство, как будто кого-то они сделали счастливым.

Долгожданная встреча произошла неожиданно, как, в общем-то, и всё в жизни. Это была суббота — обычный шестой день недели, когда родители заняты друг другом с неизменной пометкой «наедине», а мы, то есть дети, дохаживаем кружки и секции, «недопосещённые» в будние дни.

Я поняла, что он в нашем доме, будучи ещё в дверях, — услышала голоса.

Эштон играл в карты с Алёшей, развалившись на одном из многочисленных диванов гостиной. Сразу удивила эдакая поза прожигателя жизни — далеко выдвинутые вперёд колени, сам он — в состоянии полулёжа, голова небрежно откинута на спинку дивана. Расслабленность в положении тела, жестах, свободно болтающейся коленке. Мы не виделись почти два месяца, за это время у него существенно отросли волосы, и чёлка почти полностью прикрывала глаза, если он забывал убрать её быстрым нетерпеливым движением. Модная футболка нежно-голубого цвета, тёмные узкие джинсы и дорогие часы на руке — Эштон едва ли походил на себя прежнего. Теперь он выглядел эффектно, как те парни, которые хотят впечатлять, чтобы овладевать…

Та скорость, с какой моим изголодавшимся взглядом были выцеплены все эти детали, испугала даже меня. Но даже это не натолкнуло мой пытливый ум на мысль о серьёзности происходящего.

— А короля? Короля захаваешь? Бери, бери, салага, — приговаривает мой брат, посмеиваясь.

— Хорошая карта, почему не взять? Сейчас буду отбивать твои шестёрки, твоими же королями, брат!

— Шестёрки вышли!

— В прошлой игре.

— Вот чёрт, точняк… А блииин! Какая рукожопая сволочь месила колоду?!

— Да ладно тебе, Лёш, не надо так неприветливо о себе! — Эштон в крайне благоприятном расположении духа.

— О чёрт, это ж я был… — брат играет в озадаченность.

— Что, шестёрки?

— Хуже, семёрки! И на погоны не оставишь…

Наконец, Алёша замечает меня:

— О, Сонька, рад видеть! Что-то ты долго сегодня! Я уж начал переживать, думал даже дёрнуть наших голубков…

— Не стоило, Лёш, так беспокоиться! Просто решили с девочками с испанского выпить кофе в Хортоне.

Эштон добирает карты из колоды, не утруждаясь поздороваться со мной хотя бы взглядом… Внутри моего глупого тела чёрной кляксой растекается разочарование и… обида!

— Привет, Эштон, — говорю негромко, но с максимально доступной твёрдостью.

О, Чудо! Кажется, у меня даже не дрожит голос!

— Привет, Софья.

Он поднимает свои глаза, наконец… Но лучше бы, лучше бы не делал этого! Холод… Ледяной северный взгляд пронизывает всё моё существо тысячами болезненных игл безразличия. Всего пару мгновений и тот, о ком я мечтаю каждую ночь, кому пишу ни разу не отправленные любовные письма признаний, снова сосредоточен на игре.

— Твой ход, Лёш.

— Так ты только ж отбивался вроде…

— Ты отбил две мои десятки валетом и дамой, и, кстати, мог бы перевести…

— А чёрт… Дебильная игра, опять забыл…

Брат нервно бросает карты на стол.

— Я в шахматы могу тебя на лопатки уложить!

— Не сомневаюсь.

— Что сдрейфил?

— Да нет, разумно признаю твоё превосходство, учитывая тот факт, что я не знаю даже, как двигаются фигуры.

— Да ладно, ты гонишь, парень?! Как в девятнадцать лет можно не уметь играть в шахматы?!

— Обыкновенно. Ты не умеешь, если тебя не учат.

— Так в чём проблема? Давай научу!

— А давай, — Эштон вновь расползается в улыбке, но лишь один мимолётный взгляд на меня, поселяет на его лице серость.

Я в ауте. В полном. Он обижен на меня? За что? Как? Почему?

У меня миллион вопросов к нему, но ни одной возможности задать их.

— Вы голодные? — ищу причину не подниматься к себе, ведь шахматы — игра для двоих! Лучше бы они продолжили играть в дурака — был бы повод не уходить.

— О, Сонь, мы голодные как… как два бездомных пса! Да Эштон?

— Я не голоден, — коротко, чётко, холодно.

— Да не гони! Сколько мы здесь уже? Часа два?

— Три часа двадцать две минуты, — сообщает всезнающий Эштон, бросив быстрый взгляд на часы. — Кстати, о времени: когда родители вернутся?

— Когда надоест шпилиться…

— Алёша! — я едва ли не взвизгиваю.

— А что?! Я просто называю вещи своими именами!

— Это родители, имей уважение! Да здесь я, в конце концов!

— А вот за это прости, сестра! Совсем забыл…про тебя! — не пойму серьёзно извиняется, или это просто издёвка.

— Про еду, зато, никогда не забываешь!

— Еда — это святое, женщина! Особенно для настоящего мужчины! Пора бы уже и знать! Замуж не сегодня-завтра! — брат подмигивает мне, потому что он, похоже, единственный, кто ничего не подозревает о происходящем в моей голове сумасшествии.

Все остальные, включая Эстелу, знают — я это вижу в их глазах, но деликатно молчат.

— Один из настоящих только что признался, что не голоден, — цепляюсь к словам.

— Да врёт он, скромничает, не хочет тебя напрягать! — улыбается мой вечно весёлый брат.

— Может, просто не претендует на звание «настоящего»… — произносит рот великолепного Эштона…

Великолепного, потому что с этими словами он поднимается с дивана, давая моим жадным глазам возможность наслаждаться: стройное тело, строгие контуры плеч, обтянутых дорогой тканью дизайнерской футболки, соблазнительные в своей умеренности бицепсы, сильные руки с едва заметно выпирающими венами на предплечьях и тыльной стороне кистей, отросшие и почти полностью скрывающие шею волосы, делающие его похожим на городского денди… Движения… Они другие теперь! Более уверенные, дерзкие, продуманные. Глядя на него, возникает ощущение, что этот человек никогда и ни в чём не сомневается. Именно таким чётким взмахом руки его смартфон скользнул в задний карман джинсов, давая понять, что хозяин собрался отчаливать:

— Мне пора уже, Лёш! Поздороваться с родителями не получится, увы, передай… отцу, что я был. Папку с документами оставил на столе в его кабинете.

— Слушай, оставайся ещё на пару часов, поедем потом вместе! Мечтаю прокатиться на твоей тачке, поорать на тебя маленько для профилактики!

— За что? — Эштон искренне смеётся, округлив глаза.