Амелия Борн - Здравствуй, сын!

- Летти выбрала, да. Хорошо, что ты этим интересуешься! - выпалила Диана.

Я вновь усмехнулся.

Быстро выложил в форму три листа лазаньи, сверху - болоньезе. Закрыл еще тремя листами, опять болоньезе и на него бешамель, присыпанный пармезаном.

Бросил взгляд на Диану, уверяясь в мысли, что именно эту женщину я хочу видеть в своей жизни, чего бы мне это ни стоило.

Опять накрыл все листами лазаньи, положил болоньезе, а сверху вновь листы, бешамель и пармезан. Все! Теперь в духовку на сто шестьдесят градусов, а следом - под гриль на пять минут.

Подойдя к Ди, вновь усевшейся на стул, я опустился перед ней на корточки и сказал:

- Не знаю, что там выбрала Летти, но я не имею к этому никакого отношения. И, кстати, ты так и не спросила - что главное в приготовлении лазаньи.

Я лукаво смотрел на Ди снизу-вверх. На ее лице сначала было недовольство, которое она наверняка показывала мне изо всех сил. Потом оно сменилось интересом.

- Что главное в приготовлении лазаньи? - с опаской уточнила Диана, и я, улыбаясь, ответил:

- Главное - купить правильные листы. Но только не говори об этом никому... иначе меня распнут и лишат звания шефа.

Верила ли я Олегу в том, что он не собирается жениться на этой Летти? А разве можно не поверить тому, кто способен сделать такую божественную лазанью? Господи, пожалуй, за такие таланты в кулинарии было даже влюбиться не грех!

Я кинула на Волкова, сидящего за столом напротив меня, взгляд из-под ресниц, стараясь оценить его спокойно и беспристрастно, словно видела сейчас впервые в жизни.

Он не был идеальным красавцем как с обложки глянцевого журнала, у которого даже прическа лежит волосок к волоску. Но именно его несовершенство, пожалуй, в нем и привлекало особенно. Непокорные кудри волос, передавшиеся сыну, которые будто бы жили своей собственной жизнью. Обаятельная улыбка, волшебным образом преображавшая черты лица. Взгляд голубых глаз, такой глубокий, что никогда нельзя было угадать наверняка, что за ним таится. Одно я могла сказать точно - мне никак не удавалось увязать образ этого Олега с тем человеком, что остался в моей памяти в обличьи монстра. Возможно, нам просто стоило наконец поговорить об этом. А мне в частности - спросить, почему он так со мной поступил?

- Спасибо, было очень вкусно, - сказала я, отодвигая от себя тарелку.

Мама, приведшая обратно Матвея, осталась с нами на ужин и сейчас горячо поддержала мой комплимент шефу:

- Изумительная лазанья! Даже мне такая не удавалась!

Олег только усмехнулся на это заявление - да уж, наверно для него, шеф-повара с мировым именем, мамино сравнение действительно звучало забавно.

К несчастью, на этом мама не остановилась. Взглянув сначала на меня, потом на Олега, она заявила:

- А что же это вы все дома сидите? Сходили бы в кино, что ли!

Я с трудом подавила вздох. Отменная логика - сначала вынудить людей к женитьбе, а потом подталкивать друг к другу. Не хватало еще только, чтобы мама лично препроводила меня в супружескую постель!

- Уже поздно, - сухо заметила я.

- Всего-то семь вечера! - парировала мама. - Давайте, давайте, идите, а мы с Матюшей найдем чем заняться!

- Надо иногда развлекаться, - с серьезным видом произнес сын. - Я слышал, как наш сосед дядя Миша говорил жене, что имеет право на кино для взрослых. И вы с папой, значит, тоже, - кивнул Матвей авторитетно.

Волков от этого заявления прыснул в кулак, а я только брови подняла.

- Надеюсь, дядя Миша не рассказывал, про что эти фильмы? - поинтересовалась ровным тоном.

- Нет, но он так громко кричал, что, наверно, интересные.

Да уж, могла я представить его интерес и в каком месте он особенно выражался!

- Пойдем, - сказал вдруг Олег. - Я слышал, что на этой неделе интересная премьера.

Поднявшись из-за стола, я подошла к окну и распахнула его настежь. В вечернем воздухе была разлита приятная прохлада и, сделав глубокий вдох, я неожиданно для себя самой сказала:

- Ладно.

- Ты решила, что хочешь посмотреть? - поинтересовался Олег, когда мы припарковались у торгового центра.

- Ты ведь, кажется, говорил про интересную премьеру, - заметила я, выходя из машины и, усмехнувшись, добавила:

- Надеюсь, это не новый фильм Тинто Брасса.

- Такое кино нужно смотреть не в кинотеатре, - хмыкнул Волков в ответ.

Обведя взглядом окружающую местность, я вдруг замерла на месте. Вдалеке, на территории раскинувшегося неподалеку парка, манящим голубым силуэтом светилось колесо обозрения. И прежде, чем успела хорошенько подумать, я вдруг поняла, что говорю вслух:

- Я хочу на колесо.

Проследив за моим взглядом, Волков спокойно пожал плечами и сказал:

- Колесо так колесо. Поедем туда или дойдем пешком?

- Давай прогуляемся через парк, - решила я.

Пару минут спустя мы шли по мощеным парковым дорожкам, освещаемым фонарями да причудливыми инсталляциями, что рождались от отсвета гирлянд, развешанных по верхушкам деревьев.

Мы двигались молча, в неловкой тишине, когда, вроде бы, и хочется что-то сказать, но не знаешь, с чего начать. Волков прервал молчание первым.

- Твои родители всегда так себя вели? - полюбопытствовал он, кинув на меня взгляд искоса.

- Всегда, - передернула я плечами. - Они искренне считают, что я должна жить так, как им кажется правильным. Так, как жили они сами.

- Наверно, когда они узнали о твоей беременности, это было что-то страшное, - заметил Олег участливо.

Я вскинула на него глаза. В его взгляде светилось понимание и… сожаление. Он ступил на зыбкую почву, коснувшись темы, которая раньше была под запретом, но я не стала этого избегать. Был ли тому причиной вкусный ужин или то умиротворение, которое испытывала сейчас, шагая с ним рядом, но я вдруг поняла, что могу говорить спокойно обо всем, что было. Даже более того - хочу говорить. Потому что у меня самой тоже было множество вопросов.

- Страшное - не то слово, - ответила я, пожав плечами. - Было все - и крики, и слезы, и угрозы. Они долго не верили, что я не помню, от кого забеременела. А потом была беготня по врачам, психологам и… попытка осознать, что все это действительно со мной случилось. Что это не кошмарный сон.

- Мне очень жаль, - произнес Олег глухо. - Я искал тебя после той ночи, но… - Волков лишь развел руками, выказывая этим жестом свою беспомощность лучше всяких слов.

Я остановилась и, запрокинув голову, чтобы видеть его лицо, задала тот единственный вопрос, что вертелся сейчас на уме:

- А зачем?

- Зачем что?

- Зачем ты меня искал?

Он отвел взгляд, потом снова посмотрел на меня - прямо и открыто.

- Чтобы попросить прощения. А еще потому, что понял - не хочу, чтобы наше знакомство заканчивалось... на этом.

Он поморщился, словно укоряя себя за что-то, а я, отбросив все, что мешало говорить прямо и откровенно, задала главный вопрос: