Мона Кастен - Доверься мне [litres]

Он с шипением втянул в себя воздух:

– Твою мать, Доун.

Я приняла его в себя еще глубже. В этот раз я не стала сдерживаться и позволила ему услышать, что он со мной делал. Спенсер сжимал пальцами мою талию и направлял мои движения. Я полностью отдалась ему, впустила еще дальше, чем прежде. Глубоко внутри меня скапливалось напряжение, настолько всепоглощающее, что я думала, будто вижу звезды. Я едва могла дышать, такими мощными были надвигающиеся ощущения. Он ущипнул меня за сосок, снова особым образом шевельнул бедрами, и я взлетела.

Крепко держась за него, я цеплялась ладонями за его плечи, когда все во мне засияло ослепительным светом. Спенсер вздрогнул подо мной, прижался ко мне лицом и прохрипел мое имя.

Я погладила его по волосам, положила вторую руку ему на шею и почувствовала бешеный пульс. Этим моментом я насладилась сполна, поймала и спрятала глубоко в себе. В этом ощущении нет ничего неправильного. Ничего пугающего. Это Спенсер. Мой Спенсер.

Мои губы прижались к его волосам. Потом к щекам, и, наконец, я наклонила его голову назад, чтобы поцеловать. Этот поцелуй казался усталым и сытым. Из Спенсера испарилось все напряжение. Даже отчаяние исчезло. По крайней мере на какое-то время.

Мы не разговаривали. Ни когда Спенсер опустился на спину и увлек меня за собой. Ни когда он обвил меня руками и крепко обнял. Ни когда мы опять начали целоваться и усталость за короткое время переросла в ураган. Мы не разговаривали, когда снова набросились друг на друга, Спенсер перевернул меня на живот и взял сзади. Единственными звуками в комнате были наше дыхание, удары наших тел в унисон и мой стон, который в этот раз пришлось заглушить, уткнувшись в подушку, так как иначе я перебудила бы весь дом.

И после этого мы молча лежали рядом. Эта тишина не казалась неудобной. Спенсер рисовал узоры на моей спине и обводил линии моего тела. Постепенно у меня возникло чувство, словно он рисовал портрет на моей коже. Его пальцы были мягкими кистями, а я – холстом, который благодаря ему стал таким же красочным, как ботанический сад.

Мы все еще ничего не говорили, когда посреди ночи я встала и оделась. Спенсер сел и в последний раз притянул меня к себе. Он поигрывал прядями моих волос, которые совсем недавно крепко наматывал на свой кулак. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но Спенсер лишь покачал головой и нежно меня поцеловал. После этого я ушла из его комнаты, чтобы подняться в свою.

Оставшиеся выходные пронеслись мимо меня на огромной скорости. Следующий день получился очень насыщенным, мы ходили, пока у меня так не заболели ноги, что последние пятьдесят метров Элли пришлось тащить меня на закорках, потому что иначе я бы свернулась комочком прямо на дороге или просто поползла домой.

Моника, Итан и я готовили по очереди. Кейден и Элли выглядели такими влюбленными, что при виде них меня бы стошнило, если бы я так не любила этих двоих. А Спенсер… был Спенсером. Его гнев и отчаяние будто испарились. Теперь он вел себя так же, как и всегда. Отпускал шуточки и смешил других. Постепенно я научилась с этим мириться, потому что подозревала, что так ему лучше, чем все время размышлять о том, что творилось у него дома.

Пока мы находились в окружении друзей, между нами ничего не менялось. По крайней мере, такое ощущение мы стремились внушить остальным. Мы дурачились и изо всех сил старались игнорировать летающие между нами искры. Однако, как только ребята уходили к себе, а Спенсер и я оказывались в одном помещении, шансов не оставалось.

В последний вечер я устроилась на диване в гостиной и достала Ватсона, когда все остальные поднялись наверх. Было слышно, как Спенсер у себя в комнате разговаривал по телефону, на этот раз определенно более веселым тоном, чем накануне. Положив трубку, он тихо подошел ко мне.

После того как Спенсер остановился у меня за спиной и оперся руками на спинку дивана по обеим сторонам от меня, я быстро закрыла файл.

– Какая скрытная, – пробормотал он и наклонился надо мной.

Запрокинув голову, я подняла на него взгляд. Глаза Спенсера сверкали, а на щеках возле рта появились маленькие ямочки. Он выглядел счастливым. Мое сердце пропустило удар, когда он приблизился еще больше и осторожно коснулся губами моих губ.

Я закинула руку ему за шею, чтобы он поцеловал меня по-настоящему, но получилось не так, как я себе это представляла, потому что он засмеялся и стукнулся зубами о мои зубы. Не самые приятные ощущения, зато меня обрадовал его смех.

Он провел губами по моей щеке, затем спустился к линии подбородка. По моему телу пробежала дрожь.

Захлопнув ноутбук, я положила его на свободное место на диване рядом с собой.

– Спенс?

– М-м-м. – Он был слишком занят, посасывая мою шею.

– У тебя здесь внизу есть маленькая личная ванная.

Он застыл. Потом я почувствовала его зубы на своей коже.

– Люблю, когда ты говоришь мне всякие грязные вещи.

– Это просто факт.

– Мне тоже нравится начинать разговор со сведений о расположении санузлов. Сразу ломает лед. Честно говоря, я всегда так дела…

Я стукнула его по плечу и повернулась лицом:

– Ты идиот.

Он криво ухмыльнулся. А потом взял мое лицо в ладони и наградил самым грязным поцелуем в моей жизни. Больше никогда не смогу думать ни о чем, кроме его губ на своих.

В следующую секунду он обошел диван и потянул меня за руки. И так как, по его мнению, я встала недостаточно быстро, Спенсер быстро сгреб меня в охапку и поднял на руки. При этом он пытался одновременно лапать меня, раздевать и нести в ванную. Я приглушенно смеялась ему в волосы. Поразительно, какая координация у этого парня. Он споткнулся всего один раз.

Только в ванной он поставил меня на пол и закрыл за нами дверь. Потом с сияющим взглядом вновь повернулся в мою сторону. Когда он так смотрел, мне становилось все труднее и труднее дышать.

– Душ маленький, – рассеянно заметила я. Еще чуть-чуть, и я потеряю контроль.

– Мне нравятся вызовы, – просто ответил он. Затем его руки опять оказались на мне.

И между лихорадочными поцелуями, горячей водой и неудержимым желанием я мечтала, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Пускай и знала, что – как и вчера – рано или поздно оставлю его одного в постели и уйду наверх в свою собственную комнату.

Наше маленькое бунгало в Бивертоне всегда было для меня домом. Сколько себя помню, я считала маленький серый домик с белыми деревянными балками своим убежищем. Все изменилось, когда я вернулась туда после истории с Нейтом. Конечно, бунгало оставалось моим домом, в этом никогда ничего не изменится. Однако изменились ощущения. Тогда мне казалось, что розовые стены надо мной издеваются. Как и множество наших фотографий с Нейтом, развешенных на пробковых досках. Я как торнадо носилась по комнате и срывала каждую. Все, что имело отношение к Нейту, приземлялось в гигантскую кучу, которую больше всего мне хотелось сжечь. Но так как приходилось держать лицо перед отцом, я избавилось от вещей за его спиной. Разумеется, он понимал, что мне необходимо было в некоторой степени отгородиться от прошлого с Нейтом… но полыхающий костер вызвал бы вопросы.