Мона Кастен - Доверься мне [litres]

С наилучшими пожеланиями,

P. S. Если в итоге двое не найдут способ остаться вместе, это тоже абсолютно нормально. Есть любовные романы с горьковато-сладкими концовками или вообще с открытыми финалами.

Я прочла письмо. Дважды. Трижды. А потом еще и еще до такой степени, что могла бы повторить эти слова даже во сне. Затем дочитала «О нас» до конца двадцать шестой главы – места, на котором я застряла.

Конечно, можно кое-что изменить. Даже много чего. Маккензи могла начать раньше доверять Тристану. Уже в седьмой главе они могли уйти домой вместе. Тристан мог раньше выразить свои истинные намерения, вместо того чтобы прятаться за фасадом из шуток и полуправд. Как и написал Нолан: хватило бы пары-тройки крошечных вмешательств, чтобы подарить им счастливый финал. В случае с рукописью – без особых усилий.

Но это не будет правильно .

Это наша со Спенсером история. Она полна ошибок и нелепостей. Она реальна – реальнее, чем все, что я прежде писала или даже переживала. И я не смирюсь с тем, что у нас не будет двадцать седьмой главы.

Со Спенсером мне нужны двадцать седьмая, двадцать восьмая, двадцать девятая и все последующие главы. Потому что я, черт возьми, влюблена в него.

Я злилась и обижалась, но была уверена, что с ним творилось то же самое. Во время ссоры он выкрикивал мне эти слова, потому что думал, что я использовала его, чтобы просто развлечься, и считала это ни к чему не обязывающей связью ради секса. Это не оправдывало всего, но я могла это понять. Однако если мы не хотели упустить свой шанс на хеппи-энд, то одному из нас необходимо сделать шаг в верном направлении. Из того, что есть сейчас, в любом случае ничего не выйдет.

Я еще раз перечитала двадцать шестую главу. А потом начала писать.

Глава 27

Спенсер,

все, что Маккензи чувствует к Тристану, я чувствую к тебе. Это и гораздо больше. Знаю, что у меня плохо получается показывать тебе это открыто, но… здесь всё. Черным по белому.

Я не могу исправить свои ошибки, как бы мне ни хотелось. Но могу сделать то, чему научил меня ты: каждый день начинать сначала и быть той, кто достойна любви мужчины, который просто идеален для меня.

С любовью,

Наконец я распечатала рукопись. Потом позвонила Элли, и мы вместе поехали к дому Спенсера. Там я положила сверток с голубой ленточкой на коврик перед дверью.

И стала ждать.

Я ждала девять часов.

В три часа утра зазвонил мобильный, и я рывком выпрямилась. При попытке дотянуться до него ударилась тыльной стороной ладони о тумбочку. Чертыхнувшись, я провела пальцем по дисплею и приняла вызов.

– Алло? – прохрипела я.

Пару секунд в трубке было тихо.

– Тристан козел.

Сон как рукой сняло.

– Он вообще не заслуживает Маккензи. После того как он с ней обошелся, ей следовало бы поискать себе кого-нибудь получше, – продолжал Спенсер.

Я услышала шорох бумаги и откашлялась. Сердце колотилось как безумное.

– Но Маккензи этого совсем не хочет.

Снова шелест. Казалось, будто он листал рукопись. Спенсер тоже кашлянул.

– Доун… Это потрясающая книга. Правда. Читая, я чувствовал все, что ощущала Маккензи.

Я пробормотала благодарность.

– Мне… мне пришлось прочесть дважды, чтобы все понять. Прежде всего те вещи, которые написаны между строк, – тихо добавил он. Листы опять зашуршали.

– И? – Сердце подпрыгивало к самому горлу.

– Теперь… я их понял. Иногда я немного торможу.

– Тормозить – это не плохо. Я тоже торможу, – быстро проговорила я.

– О’кей. – Он снова прочистил горло. – Мне еще кое-что бросилось в глаза.

Я легла чуть ровнее:

– Я слушаю.

– То, что Тристан спит со столькими женщинами, мне не нравится. В смысле, он много лет был влюблен в Маккензи, но в то же время ведет себя как бабник. Из-за этого в некоторых моментах его чувства кажутся немного неправдоподобными.

– Помню, кто-то однажды сказал мне, что вступал только в те отношения, которые длились не больше одной ночи, – пробормотала я.

– Поток из десяти женщин за неделю – это просто-напросто нереально, крошка. Даже если Тристан безумно красив и у него идеальное тело.

Закрыв глаза, я увидела перед собой его ухмылку, наглую и вместе с тем прелестную. В груди появилось тянущее чувство.

– Кроме того, по-моему, это вполне могло прекратиться, после того как он познакомился с ней, – тихо сказал он.

Я с трудом сглотнула.

– Ты так думаешь?

Он согласно буркнул:

– Определенно.

– Почему? – спросила я.

– Потому что она для него особенная.

У меня пересохло горло.

– И он для нее тоже.

Теперь он замолчал. Я слышала через телефон его спокойное дыхание и внезапно пожелала, чтобы он оказался рядом со мной. Или я с ним.

– Я не знал, как ты тогда себя чувствовала, Доун, – хрипло произнес он через некоторое время.

– Когда?

– Всегда. Я имею в виду, естественно, я слышал, когда ты говорила, что не можешь, но действительно понял все только сейчас. Ты описала мысли Маккензи так… реально. Мне самому себе хочется врезать за то, что был слишком слепым и глупым, чтобы осознать, каково тебе приходилось. Я никогда не собирался давить на тебя и ранить.

Я теребила уголок одеяла.

– Знаю.

– Просто хотел еще раз тебе это сказать.

Тишина меня нервировала, поэтому я попробовала вернуть в разговор изначальную легкость:

– Меньше женщин для Тристана, учту. Что еще?

На противоположном конце связи вновь зашелестела бумага.

– Так… Первая сцена секса мне не нравится.

Тут я села:

– Что-что? У меня хорошие сцены секса!

– Я же не утверждаю, что они плохие. Просто ты описываешь все так, как будто он слепо на нее набросился. Хотя она была такой же жадной, – деловым тоном заявил Спенсер.

– Чушь. Маккензи вела себя не так жадно, как Тристан.

– Еще как жадно. У нее яйца посинели не меньше, чем у него.

Я прыснула от смеха.

Сойер застонала и накрыла голову подушкой.

– Думаю, это ты могла бы подправить, – серьезно сказал Спенсер.

– Согласна. Что еще у тебя в списке?

Он прерывисто выдохнул:

– Глава двадцатая. Признание в любви Тристан делает в совершенно неподходящее время.

– Поэтому Кензи так ужасно и реагирует.

– По-моему, ее реакция даже уместна, вот только в какой-то момент Тристану нужно узнать, почему для нее это так тяжело. Не может же мысль о том, что Тристан ее любит, на самом деле так ужасать, или нет?

Я слабо улыбнулась:

– Нет, вовсе нет. Просто она была сама не своя после звонка Донована.

– Неужели она действительно приехала к нему и сказала все это? – глухо спросил он.

Перед мои внутренним взором возникло лицо Нейта. Боль, которая вспыхнула на нем, стоило ему понять, что мое прощание было окончательным.