Алексис Холл - Идеальный парень [litres]

Я закрыл рот рукой и издал смешок, больше похожий на всхлип.

– Ох, мама, как же я тебя люблю. Я знаю, это меня не касается, но если ты все же передумаешь насчет альбома, я… я, знаешь… я не буду тебя осуждать.

– Даже если бы у меня возникло желание снова поработать с твоим отцом – а у меня такого желания точно нет, я не стала бы этого делать после того, как он так ужасно обошелся с моим сыном. Я теперь на него очень зла. К тому же мы с Джуди подсели на шоу «Дом в городе», и у нас совершенно не остается свободного времени.

Мы некоторое время молчали, и обычно мама так замолкала только в особых случаях, а значит, она переживала за меня намного сильнее, чем хотела это показать. А я совершенно не знал, о чем говорить, и главное, не мог до конца разобраться в своих чувствах.

Наконец она слегка толкнула меня плечом.

– Ну а у тебя как дела, mon caneton? Мне так жаль, что тебе пришлось через все это пройти.

– Со мной все будет хорошо.

– Точно? Не говори так, если это неправда.

В другое время я бы подумал, говорить ей об этом или нет, но в тот момент мне было все равно.

– Я не знаю… возможно. Наверное, я догадывался, что нечто подобное случится, не в смысле, что у меня все будет зашибись, а что он меня подведет. Поэтому мне ужасно больно, но не настолько больно, как, я думал, это может быть. По крайней мере, это ничего не изменит.

– Вот и славно. Знаю, это звучит банально, но он того не стоит. Просто какой-то лысый старикашка с прохудившейся простатой, которого показывают по телику.

Я усмехнулся.

– Эту фразу нужно вставить в самое начало шоу.

– Тем не менее они ни разу не обратились ко мне и не попросили сказать что-нибудь о нем. Хотя я регулярно получаю отчисления, когда показывают какой-нибудь наш совместный клип.

Мы снова какое-то время оба молчали.

– Знаешь, – сказал я, наконец, – это так странно, я всю жизнь пытался выяснить, по какой причине Джон Флеминг не хочет со мной общаться. А теперь я злюсь на себя за то, что потратил столько сил, стараясь понять этого полного засранца в то время, когда меня окружало столько людей… которые засранцами не были.

– Да, это очень странно, когда засранцы поступают с тобой так.

– Но есть ведь способ помешать им?

– Не думаю. Тебе просто нужно смириться с этим, и в конце концов… все наладится. И у тебя все будет хорошо. Будет немного горько из-за того, что ты столько времени страдал впустую. Но потом все станет замечательно.

– Да… похоже, сейчас я переживаю горький период своей жизни.

– Ничего страшного. Это лучше, чем период, когда ты весь такой: «О нет, что я сделала не так? Какой же я ужасный человек!» А в скором времени ты и не вспомнишь об этом, потому что у тебя все будет хорошо, с тобой будет чудесный сын, твоя лучшая подруга и ее собаки, и все вместе вы будете смотреть «Королевские гонки». Я говорю, конечно, про себя. Ты можешь придумать себе другую версию.

Я откинулся на спинку дивана.

– Наверно. Но после всего, что было, я уже не уверен, что у меня есть шанс создать эту свою версию .

– Возможно, именно этим ты сейчас и занимаешься.

В теории это звучало неплохо. Но, к сожалению, я сейчас ничего не создавал, а, напротив, терял не только своего ушлепка-отца, но и человека, который был мне действительно дорог.

– Оливер меня бросил.

– Ой, Люк. – Она посмотрела на меня с искренним сочувствием. – Мне так жаль. Что произошло?

– Сам не знаю. Мне кажется, мы с ним слишком сблизились, и он испугался.

– Правда? Я думала, что такие поступки скорее в твоем духе.

– Он сам мне так сказал, – жалобно ответил я. – А потом все равно ушел.

– Что ж, – мама снова пожала плечами, – пусть катится.

Я подумал, что этот совет можно было применить к моему отцу. Вот уж он-то точно пусть катится. Но… Оливер – это совсем другое дело.

– В любом другом случае я бы с тобой согласился. Но у нас с Оливером все было замечательно, и я не хочу это терять.

– Ну так не теряй.

Я яростно заморгал, пытаясь смахнуть слезы, которые упрямо наворачивались на глаза.

– Понятно. Теперь твои советы не только жестокие, но еще и бесполезные.

– Я не хотела ничего такого. Но посуди сам: у тебя был парень, какое-то время ты был с ним счастлив, но теперь все закончилось. И если то, что приносило нам когда-то счастье, потом, когда все закончилось, делает нас несчастными… то какой же тогда смысл в таком счастье?

– Боюсь, что в данный момент я не способен к таким сложным философским рассуждениям. – У меня не было никаких причин сердиться на мать, но это оказалось легче, чем переживать по поводу бывшего парня. – Оливер – самое лучшее, что у меня было в жизни, но я угробил наши с ним отношения, теперь уже ничего нельзя сделать, и я чувствую себя просто отвратительно.

Она похлопала меня по плечу, и как ни странно, этот обычно бессмысленный жест в ее исполнении показался не таким уж и бессмысленным.

– Мне очень грустно видеть, как ты переживаешь, mon caneton. Я не говорю, что тебе не будет больно и что ты легко со всем справишься. Но не надо думать, будто ты все угробил. Просто у этого Оливера явно, как вы сейчас говорите, свои тараканы в голове.

– Да, и мне хотелось помочь ему, как он помог мне.

– Но он сам сделал свой выбор. Некоторые люди не хотят, чтобы им помогали.

Я уже собрался было возразить, но потом вспомнил, как сам в течение пяти лет ни от кого не хотел принимать помощь. В результате едва не лишился работы, стал встречаться с парнем, с которым раньше ни за что бы не стал вступать в отношения, заставил друзей провести грандиозную уборку у меня в квартире, а потом, стоило какому-то придурку из клуба пожалеть меня на страницах Guardian, я понял, что по-прежнему остаюсь ужасно уязвимым.

– Но что это дает мне? Он по-прежнему… все, чего я хочу в этой жизни. Вот только я не могу быть с ним.

– Мик однажды сказал: «Ты всегда можешь получить то, чего хочешь». Знаешь, Люк, Оливер – хороший мальчик, я уверена, что ты ему очень нравился, и я ошибалась, когда говорила, что он решит жениться на герцоге. Я думаю, что он появился в твоей жизни в нужный момент. Он как, – она взмахнула рукой, словно самая беспокойная фея-крестная на свете, – как перышко в том мультике про слоненка.

– Ты пытаешься сказать мне, что в глубине души я никогда не был полным неудачником?

– Я хочу сказать, что я профессионально занималась сочинением песен и никогда бы не дала этому такое скучное определение… но да, так и есть. Я не думаю, что Оливер изменил твою жизнь, mon cher. Мне кажется, он помог тебе по-другому на нее взглянуть. Теперь он ушел, но у тебя все еще есть работа, которую ты вроде как не любишь, хотя, скорее, просто притворяешься, что это так. У тебя есть друзья, готовые поддержать тебя, несмотря на все твои недостатки. У тебя есть мы с Джуди, мы тебя обожаем и всегда будем помогать, пока живы.