Эль Реми - Волки

– Детка, ты мне нужна.

Анна-Мария пожала плечами:

– Чего ты от меня хочешь? Все по старому сценарию: прием со спонсорами перед открытием нового сезона, представление примы, танцы, попрошайничество… А прима у нас Софи, так намекни, что в ее новые обязанности входит не только танцевать и улыбаться.

Это действительно было обычным делом. Перед началом нового сезона труппа представляет сценарий одному из спонсоров или целой группе, чтобы заранее найти финансирование. Устраивается прием, на котором все солисты, кордебалет и прима превращаются в живых кукол, которых рассматривают меценаты нынешние и будущие. А прима играет самую важную роль, очаровывая тех, кто впоследствии будет платить за все. Она становится тем самым выгодным вложением, которое должно быть оценено по достоинству. Анна-Мария, хорошой известная в балетном мире, справилась бы идеально. Но эту честь предоставили Софи, и Валевская была настроена не только язвить и грубить, но и свалить всю тяжесть этих обязанностей на чужие плечи. Чтобы девочка поняла, что балет – не сказка, в которую она попала чудом, а каторга, где яркие балетные пачки скрывают рутину и грязь.

Было заметно, как напрягся Аллен в своей шелковой рубашке. Его глаза забегали, а пальцами он постукивал по подлокотнику софы.

– Да, Софи – прима, но… Ты популярнее, ярче. Спонсоры хотят смотреть на тебя, хотят ужинать с тобой. Анна-Мария… Астра моя…

Раздражение накатило с новой силой.

– Не называй меня так. Не теперь, – строго скомандовала Валевская. – Аллен, прима – не я. Я лишь солистка. С какой стати мне ужинать с меценатами?

– Потому что они хотят именно тебя!

Не выдержав, Анна-Мария рявкнула:

– Меня хочет чертова половина Марселя, ясно?! Но ты выбрал Софи, вот и верти ею, как захочешь! Хоть на себе, хоть на других. Думаешь, мне это нужно?! Обхаживать спонсоров, но сидеть в солистках? Профессионализм – это улыбаться и веселиться с меценатами, когда ноги отваливаются! Твоя сладкозадая подружка не имеет этого дара. Она слабо танцует и глупо улыбается. Но твой выбор пал на нее. Значит, выкручивайся сам.

Валевская схватила свою сумку с софы, закинула ее на плечо и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Ее трясло от бешенства. Все последние недели он игнорировал и не замечал ее, не хотел даже встречаться взглядом. А теперь ворковал и ластился, как кот. Когда ему понадобилась Анна-Мария – прибежал как миленький. От этого хотелось проблеваться в туалете.

К слову, идея оказалась хорошей. Анна-Мария порой проделывала такое, когда знала, что плотно поела, а времени на тренировку нет и отработать калории не выйдет. Тогда она шла в туалет, засовывала два пальца в рот и избавлялась от всего, что съела. Звучит отвратительно, но это было нужно, чтобы оставаться в форме. Закинув сумку на плечо, она направилась в уборную.

Последние деньки в Марселе оказались немного душными, а там царила приятная прохлада. Взглянув на себя в зеркало, Анна-Мария ободряюще улыбнулась. Выглядела она вполне сносно. Густые темные волосы собраны в небрежный пучок, белая футболка завязана узлом на животе, спортивные брюки-джоггеры свободно сидели на бедрах. Красивой она казаться не хотела, лишь мечтала об удобстве и комфорте. Скинув с плеча сумку, она открыла кран и плеснула воды на лицо. Когда Анна-Мария подняла взгляд, то вздрогнула и едва не подскочила на месте, увидев в зеркале человека у себя за спиной. Сразу вспоминалась ее первая встреча с Маэлем, его смеющиеся холодные глаза, наглый уверенный тон и пистолет.

Присмотревшись, она немного успокоилась. Это был всего лишь Северин, вышедший из кабинки и сейчас смотревший своими бесцветными глазами на Валевскую.

– Анрия.

– Север?..

– Вот ты и попалась, милая, – заговорил он низким голосом, медленно обойдя Валевскую и остановившись у двери; видимо, решил таким образом не дать ей выйти: – Почему все мои звонки проигнорировала?

Анна-Мария занервничала и подняла с пола сумку, решив, что оставаться здесь долго точно не станет.

– Была занята.

– Чем? – сразу спросил Север. – Ты обещала мне все потом объяснить. Но уже сутки не отвечаешь на звонки. На репетиции я тебя видел мельком, и то ты сразу ушла к Аллену. Мне пришлось ловить тебя в туалете, как девчонку. Ты полагаешь, это нормально?

Валевская замялась, опустив глаза в пол и прикусив губу. Ее отчитывали, как школьницу, но за дело. Север не кто попало, а близкий друг. К тому же с ней случилась не просто какая-то ерунда, а нечто действительно серьезное. Но отчего-то щеки запылали, и отвечать вовсе не хотелось.

– Я действительно была очень занята, – промямлила она.

– Ты сказала, что связалась с плохим человеком. Это тот Маэль, да? Я пробил его, – продолжал Каст. – Какой-то сомнительный тип, то ли коллекционер, то ли оценщик… Анрия?

Анна-Мария поняла, что отступать некуда. Сегодня она чувствовала себя как маленький воришка, который украл на рынке яблоко, а теперь ходит и озирается – не ищут ли его, не поймает ли кто. Только вместо яблока она помогла украсть украшения на приличную сумму, и это было не на рынке, а в известном ювелирном магазине, и ее не просто кто-то искал – всю группировку разыскивал Интерпол. Здорово. Потрясающе. А теперь ее ловит Север и пытается узнать, что же между ней и Маэлем происходит.

У нее было ощущение свободного падения – она летела вниз, в неизвестность, не успевая что-либо обдумывать. И чем дальше, тем тяжелее это остановить.

– Послушай, все немного сложнее, чем ты можешь себе представить, – пробормотала Анна-Мария. – Маэльен… Он не просто коллекционер. И лучше не связывайся с ним. И не пытайся ничего узнать о нем. Я всего лишь пытаюсь начать жить по-новому . Понимаешь? А он помогает мне.

Он немного помолчал.

– Валевская… ты употребляешь наркотики?

Девушка сильно удивилась:

– Что? Нет! Я против подобной дряни.

– Кроме балета и булимии, – парировал Северин и облокотился о стену.

Его взгляд сделался очень усталым и грустным. Анне-Марии стало невыносимо стыдно. А ведь Маэль говорил ей о том, что от друзей она вынуждена будет отдалиться. У нее и друзей-то нет, только Северин. И тот начинает разочаровываться в ней.

– Ясно, – выдохнул он. – Как созреешь не врать, а говорить – звони.

Каст выпрямился, строго посмотрел на Валевскую и направился к двери. Анна-Мария в безотчетном порыве попыталась остановить его, схватив за рукав, но он отдернул руку и лишь бросил перед тем, как выйти:

– И хватит блевать. Ешь нормально.

Хлопнула дверь. Зажмурившись и повернувшись к раковине, Валевская почувствовала сильнейшее внутреннее напряжение. Ей стало грустно. Отчего-то даже после ее звездного выступления вчера в ювелирном ничего не поменялось.