Кэти Эванс - Раунд 1. Любовный нокаут

– Мне это не нужно, подруга, можешь убрать их в сумку. У меня в руку вшита специальная капсула, если ты помнишь, она выделяет гормоны.

– О! Так значит, вы можете обходиться без этих резинок и все-все чувствовать во время..!

– Абсолютно все, – счастливым тоном подтвердила я, ощутив, как тело сжалось при воспоминании о каждом дюйме Ремингтона Тейта внутри меня.

– Брук, у тебя невероятно сексуально озабоченный вид. Расскажи мне скорее все о себе и об этом боге секса! – потребовала Мелани.

Мои глаза невольно расширились, и я залилась безудержным смехом. Откинув голову назад и схватившись за живот, я еле выдавила из себя:

– Ты и правда назвала меня сексуально озабоченной!

Мелани широко улыбнулась и, дразня меня, повторила:

– Так и есть. От тебя прямо разит сексом. Черт, я чувствовала твое возбуждение даже в твоих сообщениях. Особенно в том пьяном бреду, ты, скрытый алкоголик!

До меня с запозданием дошло, что мы, взволнованные встречей, ведем совершенно интимный разговор в машине, не обращая внимания на Пита за рулем, и внезапно почувствовала, как горячий румянец заливает мои щеки.

Схватив Мел за руку, я предостерегающе взглянула в сторону Пита, чтобы она сообразила, что мы ни в коем случае не можем продолжать говорить о сексе, когда он рядом. Не то чтобы я ему не доверяла, но он мужчина. А это очень личная тема, черт возьми.

– А-а-а, – понимающе кивнула она, а потом, завизжав, снова обняла меня, и я позволила ей осыпать меня любовью, потому что безумно соскучилась по моей искрящейся жизнью маленькой Мел.

В конце концов она заговорила с Питом о погоде в Чикаго – ветреной, но солнечной и ужасно холодной по вечерам, а потом я пригласила ее на ланч.

После того как мы съели несколько огромных порций салатов и панини, я отвела ее в наш с Ремингтоном двухкомнатный президентский люкс. Для Мелани он заказал отдельный номер, но поскольку мы с ним не пользовались второй комнатой, я пригласила ее в пустующую спальню, чтобы мы могли отдохнуть и поболтать без посторонних.

Несколько часов мы, разувшись, валялись на огромной, королевских размеров кровати и болтали.

Она рассказала, что Кайл с кем-то встречается, что Пандора снова начала курить одну сигарету за другой, после того как батарея на ее электронной сигарете перестала заряжаться, а доставка FedEx с ее заменой задержалась из-за плохой погоды. Очевидно, тогда был просто не ее день. А потом Мелани заявила, что хочет знать обо мне все, и я начала рассказывать ей о НЕМ. О песнях, которыми мы делимся, о том вечере, когда я колотила горилл Скорпиона бутылками. И конечно, я рассказала ей о Норе.

– Она всегда была слишком наивна во вред себе, но о чем, по-твоему, она думала, посылая эти фальшивые открытки? – в полном недоумении спросила Мел.

– Не знаю, я просто никак не могу смириться с тем, что она сбежала, когда я попыталась поговорить с ней.

Мы немного подумали обо всем этом, сосредоточенно нахмурившись, а потом Мел сказала, вздохнув:

– Знаешь, если честно, Нора всегда была очаровательной маленькой дурочкой. Может, ее пора немного переориентировать?

– Может, и так.

– А теперь хватит вспоминать о своих приключениях и расскажи мне лучше о своем сногсшибательном романе.

Перекатившись на живот, я согнула ноги и мечтательно вздохнула. Реми сейчас тренируется, а потом наверняка пойдет на пробежку, а мне остается только горько сожалеть, что я не побегу вместе с ним. Мне также жаль, что я сейчас не с ним, не разминаю его усталое тело, не наблюдаю за ним. Но мне так приятно поговорить о нем и так много нужно было рассказать, что рассказ получился довольно бессвязным.

– Это какое-то безумие, Мел. – Я снизила голос до шепота, хотя в номере не было посторонних. Но мое признание казалось мне настолько важным, что я не могла говорить громче. – Со мной ничего подобного еще никогда не случалось. Каждый раз, когда Реми прикасается ко мне, Мел, я чувствую, что-то изумительное, как будто меня что-то переполняет. Это лучше, чем эндорфины. Я думаю, что это окситоцин, ты же знаешь, что о нем говорят? Гормон любви! Но я никогда не чувствовала такого раньше.

– Ты просто любишь его, глупая!

Я слегка вздрогнула, но воодушевленно кивнула.

– Я только не хочу произносить это вслух, – шепотом призналась я, и мое сердце немедленно совершило в груди головокружительный кульбит при одной только мысли о том, что Реми, возможно, тоже меня любит.

– Потому что?..

– Потому что он, возможно, не чувствует того же! – сказав это, я почувствовала, как заныло мое сердце.

Как работают эмоции в случае с Ремингтоном? Можно ли любить и не любить кого-то одновременно, в зависимости от состояния?

Мне было больно об этом думать.

Негромко хлопнула входная дверь, и прежде чем Реми появился в дверях, раздались приглушенные шаги по ковру. Мое сердце учащенно забилось. Во влажной черной футболке с красной надписью Chicago Bulls и красных спортивных штанах, низко сидящих на узких бедрах, он выглядел таким сексуальным, близким, таким мужественным и уютным, что мои соски тут же проступили под мягкой тканью лифчика.

– Привет, Мелани, – сказал он, кивнув ей.

– О боже, – прошептала она с круглыми, как пицца, глазами и выпрямилась на кровати, явно сраженная наповал этими восхитительными ямочками на щеках, соблазнительно спутавшимися черными волосами и невероятными голубыми глазами. Ее рука машинально взлетела, накрыв рот. – Ох ты ж мой бог, твою мать, Ремингтон! Я твоя верная фанатка!

Он не ответил, потому что повернулся в мою сторону, и его глаза смотрели прямо на меня, а я ничего не могла поделать со своей реакцией на него. Все мое тело тут же откликалось, наполнялось чувственностью, внутренние мышцы болезненно напрягались, и я готова была растечься лужицей страсти.

– Эй, привет!

Со мной он говорил совсем другим тоном, и когда я отвечала, мой голос тоже изменился.

– Привет, – надтреснутым голосом прошептала я.

Я оказалась совершенно выбита из колеи.

И это он делал со мной всегда. Во всех отношениях.

Своими ямочками на щеках, этим притягивающим, как магнит, взглядом по-детски голубых глаз, изучающим меня с головы до ног, как будто он сейчас решает, какую часть моего тела полизать или откусить в первую очередь, когда снимет с меня белое льняное платье…

– Вы уже поели? – спросил он меня своим глубоким хрипловатым голосом.

Я молча кивнула. Он кивнул в ответ и спросил все тем же чувственным и интимным тоном, предназначенным для меня одной:

– Ты придешь спать позже?

Я снова кивнула.

Он кивнул в ответ, и глаза его при этом блестели от возбуждения, затем он лениво помахал рукой Мел.

– Пока, Мелани.

– Пока, Ремингтон.