Екатерина Шелеметьева - Дом со звездной крышей

Прошло еще совсем немного времени, и мечта о доме со звездной крышей стала обретать вполне реальные черты. Костя нашел проектировщиков и строителей, которые должны были в кратчайшие сроки восстановить здание, а Кира занялась подготовкой необходимой документации, чтобы согласовать с городом проект будущего отеля. Она же разбиралась с Черногорским налоговым законодательством и особенностями ведения гостиничного бизнеса.

Все это время, занимаясь планированием и строительством отеля, Костя и Кира жили между Жабляком и Котором, благо расстояния позволяли ездить из города в город два, а то три раза в неделю. С этой целью Костя даже купил им с Кирой машину, совсем не такую, какие нравились ему в Москве: не быструю, слегка не поворотливую, семейную.

Константин намеренно медленно преодолевал расстояние между городами, чтобы Кира чувствовала себя в безопасности. Он видел, как испуганно женщина смотрит на дорожное ограждение, как замирает и задерживает дыхание там, где на месте аварии красуются новые металлические стойки. Однажды она попросила Костю остановить машину возле этих стоек. Женщина вышла из автомобиля и долго, пристально смотрела вниз, туда, где поломанные, изогнутые кусты и деревья еще хранили воспоминания об автокатастрофе.

Костя наблюдал за этой немой и страшной сценой через лобовое стекло, не решаясь выйти из машины. Щемящая нежность и жалость к Кире снова, как когда-то в больнице, мешали ему дышать. Он вдруг подумал о том, как хорошо у него на душе, когда Кира смеется, как легко ее радовать и любить, и как эта отважная, самоуверенная женщина на самом деле нуждается в нежности и заботе. Костя вглядывался сейчас в серьезное лицо подруги, и ему казалось, что там, у дорожного ограждения, Кира о чем-то спрашивает себя, вселенную или быть может Бога. И должно быть, уже знает ответ, потому что с того дня женщина перестала так уж сильно бояться ездить из Жабляка в Котор и обратно.

Она уже не вжимала голову в плечи, не следила неотрывно и тревожно за дорогой, а только провожала печальным взглядом проклятую стойку ограждения, оставившую глубокую зарубку на судьбе этой женщины.

Но какой бы медленной и нелегкой ни была дорога из города в город, Кира и Костя продолжали ездить из стороны в сторону. Увлеченные работой, множеством трудностей, дел и забот они забывали о сне и отдыхе. А отвлекались от проекта только на то, чтобы обсудить друг с другом новые планы и идеи. Теперь они много смеялись и спорили, редко соглашались друг с другом, но день ото дня все больше убеждались, что хотят одного и того же.

Встречаясь с друзьями и знакомыми, с Томой и Вуком или с Розичами, Кира и Костя как одержимые наперебой рассказывали о своей мечте построить дом со звездной крышей. Само это словосочетание стало для них кодовым словом, паролем. И все друзья, слушая о планах пары, косились на них, как на сумасшедших. Впрочем, даже сумасшедшим друзьям в Черногории принято помогать. Именно поддержка друзей и особенно Марко Розича превратила безумную идею Кости в реальный проект. Марко узнал о покупке отеля от Момо и сразу же предложил свою помощь.

Неделю спустя он приехал в Котор встретился с Кирой, и, несмотря на протесты Константина, стал принимать активное участие в строительстве. Молчаливый и решительный Марко с необычайным упорством поддерживал идеи Константина и Киры: находил нужных людей; делал важные, а порой и решающие звонки; давал советы; выделял людей, средства и технику. Он же руководил строительством, когда пара уезжала в Жабляк, чтобы немного отдохнуть от шумной городской жизни.

Впрочем, жизнь в высокогорной деревне вряд ли можно назвать отдыхом, здесь все время находилась какая-нибудь работа. Костя увлеченно занимался домом и садом: сажал, пересаживал, подрезал, строил. Суетливая, тяжелая сельская жизнь радовала и затягивала Константина. Он мечтал о том, как осенью пошлет матери посылку с яблоками, выращенными в собственном саду, как потом пригласит ее и сестру к себе в гости.

Впрочем, до этого было еще далеко. Сейчас Косте с трудом удавалось справляться с нескончаемым потоком дел, планов, идей и проектов, и к тому же уделять время своей основной, стабильной и все еще очень прибыльной работе. А потому вечерами, в свободные дни и минуты он, почти силой, на несколько часов усаживал себя за работу.

Среди забот неожиданно обрушившихся на пару, теплая Черногорская весна наступила и пролетела почти незаметно. Казалось, только вчера закончилась зима, а сегодня весна уже готовится уступить место летнему теплу и зною.

В начале мая, когда в Жабляке установилась теплая погода, а в горах еще блестел на солнце лед, Кира вновь занялась верховой ездой. В то утро, когда она впервые после аварии села в седло, на улице светило яркое солнце, все вокруг росло и цвело, казалось, весь мир радуется вместе с Кирой. Девушка натянула поводья, осторожно проехала по улице из стороны в сторону, поминутно наклоняясь к самому уху коня и тихо повторяя:

– Шагом, Гоша, шагом. Не торопись.

Кира чувствовала, как не терпелось Галопу ускорить шаг, подняться на горную вершину и под свист ветра, отрываясь от земли всеми четырьмя копытами лететь вниз. Кира знала, что и сама мечтает о том же, хочет, наконец, скинуть с себя оковы зимы, неторопливой осторожной, неспешной жизни на ощупь. Жизни, в которой ходить можно только медленно, опираясь на трость. Но помимо этого Кира чувствовала, как напрягаются мышцы ее спины и ног. Как страх поднимает голову и сковывает тело, нервная дрожь пробегает по рукам и ногам, напоминая о месяцах без движения, ядовито шепча в самое ухо:

– Рано, слишком рано, ты не сможешь им управлять, ты не справишься ни с конем, ни с телом. Ты не справишься.

И повинуясь этому страху, Кира снова наклонялась к блестящей черной гриве, к чутко вздернутым ушам и шептала:

–Шагом, Гоша, шагом…

Она обещала себе, что это только сегодня, что завтра обязательно попробует скакать рысью, она же умеет, она справится. Но на завтра страх снова брал верх, и Кира продолжала ездить на Галопе неспешным шагом.

Каждое утро после завтрака Кира отправлялась в конюшню, садилась в седло, и день за днем, неделя за неделей не могла решиться послать коня рысью, а не то, что галопом. Это сердило Галопа, застоявшегося за зиму в стойле, злило саму Киру. Она не привыкла быть слабой, не привыкла отступать и сдаваться. И потому продолжала тренировки, но день ото дня становилась все печальнее.

Кира никому не рассказывала о своем страхе, ни один человек, ни Костя, ни Тома не знали, что происходит у нее в душе. Она не могла говорить об этом, слишком стыдно было признаваться в собственной слабости и нерешительности.