Люси Вайн - Что за чертовщина [litres]

О, помните новостной сервис «Сифакс»? Я вообще-то больше была склонна пользоваться «Телелекстом», однако «BunnyLover456» в своих письмах сообщала мне, что предпочитает именно «Сифакс».

Я что, уже брежу? Что я сейчас говорила?

Ладно! Просто я безмерно счастлива!

Лорен уже гудит по полной! Мне кажется, она даже счастливее, чем я. Вот она отплясывает возле меня на тротуаре, аж мокрая от пота. И без конца говорит нам, как она всех нас любит, и все признается, как она без ума от ведущего Джереми Вайна. Прежде она никогда об этом не упоминала, но, судя по всему, он и впрямь ей очень, очень нравится. Ну прямо до слез!

А еще она без конца покусывает себе щеки, и зрачки у нее огромные и черные.

…Ну-ка стоп! Кто дал невесте наркотики?!

С легким звенящим головокружением мы проплываем через зал прилета в аэропорту. Мы – это одна большая, единая, плотная стая вконец измотанных участниц девичника. Половина из нас еще пьяны, другая половина страдает жестоким похмельем. Я держусь где-то посередине – спасибо какому-то тошнотворно сладкому вину под занавес попойки, уже на обратном перелете. Пить его определенно было большой ошибкой, но все ж таки оно еще на несколько минут помогает отсрочить самое скверное. Пробредая мимо отражающей поверхности стены, ловлю в ней свое изображение и скорее отворачиваюсь. Волосы торчат во все стороны, лицо пожелтелое от долгих возлияний. Зачем вообще в аэропортах столько зеркал? Господи, я чувствую себя просто отвратно.

Но все же это того стоило!

Последний день прошел так классно! И в целом получились отличные выходные. После нашей потрясающей субботы в стиле «Ласковой долины» мы почти всю ночь протанцевали на улице возле бара, а ребята с мальчишника в подгузниках наливали нам шоты из своих огромных рожков. А затем все это плавно перешло в «пати у бассейна» на целый день, у нас при апартаментах. «Младенчики» тоже к нам присоединились, равно как и славные японки с того самого девичника.

И угадайте, кого мне довелось повстречать в последние несколько часов на Марбелье?! Блестящего Мистера Нагишом!

Как выяснилось, Мистера Нагишом зовут Стэнли. И он отнюдь не готовится стать всемирно известным светилом медицины или кем-либо вроде того, а просто любит скидывать одежду и веселиться с подвыпившими дамами по испанским курортам. И, кстати, ему вовсе не двадцать, а тридцать один, и он вкалывает в себя очень много ботокса. Так что теперь мне стало намного легче. И, может быть, немножко грустно.

Стэнли добавился к нашим гуляниям уже, можно сказать, в последнюю минуту. Изначально я предполагала избегать самых уж лютых девичниковых ритуалов – даже слово в том себе давала! – но потом подумала… Да ну, к черту! Стриптизеры и коктейльные трубочки с причиндалами существуют не просто так – а потому что все это прикольно! И не надо ко всему этому относиться так серьезно! Только моя дурацкая стеснительность мешала мне как следует повеселиться на предыдущих девичниках. А потому на наш последний день девичника я решила, что мы будем придерживаться тех самых, классических развлечений. Случившийся как раз поблизости Мистер Нагишом сообщил, что успел обновить свою страховку и теперь может также подавать нам напитки. В общем, мы весь день носили на головах ободки с торчащими пенисами и размахивали непристойными надувными штуками, обслуживаемые сияющим от масла, обнаженным дворецким. И это было просто классно!

Мне кажется, в итоге мы отметились по всем без исключения пунктам идеального девичника. Буквально каждую из нас в какой-то момент успело вывернуть. У всех кровят ступни и коленки от того, что болтались по улицам босиком и постоянно падали. Были и страстные целования, и ссоры, и отключки. Симоне удалось продать кучу таймшеров мальчишнику с младенцами. А Кэти Джекс вдруг заявила, что впервые в жизни хочет попробовать экстази. Но мы с девчонками решили, что ей гиперактивности и так с лихвой хватает, а потому просто всучили «нурофен». Впрочем, Кэти все равно с него как ошалела – в итоге перецеловала всех в нашем апартаментном комплексе. Даже парня с большой «простудой» на губе – так что теперь наверняка еще и подцепила герпес. А потом она случайно убила рыбку тамошней консьержки (ну, это очень долгая история!), а потому мы устроили рыбкины похороны, где я держала речь. Что еще, скажите, надо будущей невесте и ее верной главной подружке!

К тому времени, как нам надо было вечером отправляться в аэропорт (нас очень настойчиво попросили покинуть апартаменты служба охраны и сильно разозленная консьержка), мы уже полностью выдохлись. А Лорен в беспамятстве плавала по бассейну, пристроившись поверх огромного надувного фаллоса.

Мы помахали на прощанье «младенчикам» и японским морячкам, а Мистер Стэнли Нагишом исполнил последнюю из своих обязанностей дворецкого, рассадив нас всех по такси и обещав оставаться на связи.

Это было идеальное завершение поистине блестящего девичника, и я вздохнула с радостью и облегчением, что все так отлично получилось. Это в итоге стоило и всех наших усилий, и времени, и страхов.

Но теперь – уфф! – наступает реальная жизнь… и очень реальное похмелье, которое, я уже чувствую, продлится всю неделю.

– Лайла? – врывается в туманные размышления чей-то голос, когда мы проходим через таможню в зал прибытия.

– Да?! – автоматически реагирует Лорен, идущая в нескольких шагах впереди меня. Она едва в сознании, но все же еще, по-видимому, пытается играть героиню «Ласковой долины». Выглядит она еще хуже, чем я, с удовлетворением отмечаю я про себя. А это значит, я как следует исполнила свои обязанности главной подружки и Лорен полностью и основательно разбита.

– Э-э… Лайла? – снова зовет голос, и на сей раз я улавливаю в нем знакомые нотки.

Господи Исусе, это ж Уилл! Смущенно переминается за ограждением для встречающих, глядя на меня во все глаза.

Уилл здесь!.. Так, а зачем он здесь? От волнения у меня начинает срываться дыхание.

Я не видела его уже целую вечность. Ни разу с тех пор, как он ушел с чемоданом из дома, ни на мгновение. Он еще несколько раз заходил забрать кое-что из своих вещей – но всякий раз подгадывая так, чтобы меня не было дома. Создавалось впечатление, будто наш дом потихоньку обносили, причем самым удручающим образом. Все, что делало этот дом нашим , постепенно, капля за каплей, оттуда исчезало. И всякий раз, когда пропадал очередной дурацкий сувенирчик из марвелловских комиксов, который мне никогда не нравился, я все равно над этим горько плакала.

Мы не общались с ним даже эсэмэсками. У меня как-то иссякли предлоги, чтобы ему писать, да и ответы его к тому совсем не располагали.