Ольга Николаева - Заставь меня простить

– Это подарок моей мамы! Память о ней! Отдай немедленно!

Слишком много сегодня было эмоций. Слишком тяжелых и больных. Кристина перестала соображать и помнить об условностях.

Набросилась на мужчину в попытке отнять свое самое дорогое.

Ногтями вцепилась в запястья Залесского, повисла на нем, колотя ногами. Шипела, как дикая кошка, кричала какие-то самые черные гадости. Если бы кто-то спросил, какие конкретно слова она выплевывала вместе со злостью, она бы ни за что не вспомнила!

– Какая горячая кошечка, ты посмотри…

Ему ничего не стоило одним движением уронить ее на спину и прижать к постели.

Кристина продолжала пинать его и царапать, в надежде выбраться и отнять украшение, но мужское тело придавило ее намертво.

– Не дрыгайся. – Тон был грозным, шепот – горячим. Кристина поймала взгляд Игоря, в котором мелькало что-то опасное. Заметила трещинки на его пересохших губах, сама на автомате облизнулась…

Что-то странное творилось. Непонятное. Сердце стучало набатом по ребрам, а снаружи ощущался точно такой же стук – ответный. Воздух сгустился, поступал в легкие раскаленными каплями, вырывался наружу, обжигая гортань и ноздри…

Игорь ладонью перехватил ее запястья над головой, костяшками второй провел по изогнутой шее.

Это легкое, почти невесомое движение словно ударило током, прошедшим через каждый позвонок, пробежавшим по внутренней стороне бедер, заставившим подняться волоски на коже.

Кристина совсем перестала дышать. Прикрыла глаза. Поняла, что никак не получается разжать пальчики на ступнях – их как свело от напряжения, так и не отпускало…

В кромешной темноте из-за сомкнутых век еще острее ощущалась тяжесть мужского тела. Хриплое дыхание Игоря отдавалось громом в ушах…

Да уж… Не так, совершенно не так она представляла их новую встречу… И совсем не мечтала, что Игорь сразу же ее изнасилует…

Обидная горькая слезинка скользнула по щеке. Потом вторая. Их невозможно было даже смахнуть – руки оставались в плену чужой ладони…

– В другую комнату переедешь. В этой нечего тебе делать.

Так же внезапно, как напал, Залесский оставил ее в покое. Убрал руки и сам поднялся.

Первым делом девушка вытерла мокрое лицо, и лишь потом рискнула посмотреть на незваного гостя. Тот стоял, как ни в чем ни бывало. Кажется, даже идеальная рубашка на не менее идеальном теле не помялась. Ни складочки на одежде, ни капли раскаянья на лице…

– Я уеду к себе домой. Здесь меня больше ничего не держит. – Кристина не узнала свой голос – хриплый, какой-то скрежещущий.

– Тебя никто не выпустит отсюда. Просто послушай меня и не нарывайся.

– Ты ведешь себя, как больной маньяк! Сначала напал, теперь угрожаешь! Ты болен или пьян, Игорь?

Она до сих пор пыталась найти объяснение, почему самый лучший парень на земле превратился в такого урода. Такое не могло случиться просто так, без каких-то серьезных причин.

– Ты заняла комнату моей матери, не имея на это права. Просто освободи ее, а дальше – делай что хочешь.

С замиранием сердца она наблюдала, как Игорь тянется к ее чемодану. Еще пара секунд – и откроется самая страшная девичья тайна. И тогда уже Кристина точно умрет от разрыва сердца…

Но мужчина просто отодвинул его в сторону.

– Вещи завтра заберешь и унесешь. А сейчас просто покинь помещение.

Он опять начинал заводиться, это было заметно по тому, как вздрагивали ноздри, как напрягались мышцы на стиснутых кулаках…

– Прости меня, пожалуйста… – Кристина снова рискнула протянуть к нему руку, притронуться к локтю. – Я не знала, чья это комната, когда ее выбирала… А потом уже Владимир Сергеевич сказал, что это не так и важно. И разрешил остаться.

Ледяной истукан был бы милее, окажись он сейчас на месте Залесского. А Игорь даже бровью не повел. Смотрел на девушку, как на назойливую букашку.

– Я понимаю, что тебе неприятно… Если бы в доме моих родителей сейчас кто-нибудь поселился… – Она мучительно скривилась. До сих пор слова о семье причиняли боль и заставляли сердце сжиматься. – Я бы его возненавидела!

– Я в курсе твоей истории. Отец рассказал. Так что живи, не парься. Просто отсюда исчезни!

– Хорошо… А куда мне…

– Сейчас покажу. Пойдем. – Он грубо прервал ее на полуслове, отдернул руку, словно только сейчас почувствовал, что девушка ее касается. Шагнул в сторону двери.

– Игорь… – Ей почему-то стало очень важным сказать именно сейчас и именно эти слова, – я тебе соболезную! Тогда не могла связаться, чтобы сказать, как переживаю из-за твоей мамы…

– Мы были знакомы? – Холодное удивление вместо «спасибо». Вот и все. Вот и выразила сочувствие, называется…

– Да. Ты просто меня не помнишь. Я была слишком маленькой, наверное…

– А. Ну, раз родители дружили, тогда наверное…

– Мы часто приезжали к вам на праздники. Но ты не обращал внимания на всякую мелюзгу…

Она, наконец-то, встала, чтобы пойти за ним следом. Игорь говорил, не оборачиваясь.

– Ты мои соболезнования тоже прими. Это хреново, когда на твоих глазах погибают близкие…

– Я сейчас уже могу сама. Честно. Я завтра с твоим отцом поговорю и уеду.

Кристина давно уже понимала, что никакой Залесский не добрый самаритянин. Этот взрослый, деловой и очень опасный мужчина во всем искал свою выгоду. И держал ее рядом не из сочувствия или жалости, а просто потому, что так ему было нужно.

Но тогда, в первые дни после трагедии, он был единственным, на кого девушка могла опереться. Если бы не его участие, она бы не вылезла из черной дыры отчаяния, сгорела бы там, очень быстро сходя с ума.

– Быть одному в твоей ситуации – херово. Поверь, я знаю. Так что живи и не рыпайся.

Наверное, он даже не задумался, привычно и по-джентльменски придержав дверь перед девушкой, пропустил ее первой.

– Через две двери – свободная спальня. Делай в ней все, что угодно. Хоть розовыми коврами занавесь.

– Ненавижу розовый!

– Мне похрен. Я тебе донес свою позицию. А с моим предком лучше не заводи эту тему.

– Но… Он же спросит… – Она в сомнении переминалась на пороге новой комнаты. Здесь все было готово к посещению гостей. Наверное, где-то в шкафу лежала пижама и халат с тапочками, а в ванной – набор для гигиены.

Кристина помнила правила этого дома еще с тех пор, как когда-то оставалась с ночевкой… И всю ночь ворочалась, зная, что Игорь спит за стеной… Ровно за одной лишь тонкой стеной отсюда…

– Не спросит. Мы с ним все уже обсудили. Завтра попросишь кого-нибудь, чтобы помогли с вещами.

Сейчас тон Игоря был деловым и холодным. И не скажешь, что несколько минут назад он был на грани насилия…

Пугал Кристину не сам этот холод… А то, что она бы с радостью вернулась туда, в состояние, когда Залесский казался опасным, зато живым и реальным. Смотреть на бездушное существо было больно и странно.