Кира Сафина - Рамина

– Рамина, я вижу Москва тебя сильно потрепала.

– Заметно?

– Еще бы. Ты, как приведение, если бы не твоя наглая, татарская внешность не сразу бы тебя узнала.

– Так плохо выгляжу?

– Измотано.

– Есть таблетка от головы? Она болит весь день, не проходит.

– Да, конечно.

Настя, не вставая с места, открыла шкаф, висевший над ее головой. Достала коробочку, долго перебирала медикаменты.

– Вот, держи. – протянула мне крошечную, белую таблетку. Я приняла лекарства и взяла третий пирожок.

– Не могу остановиться, они такие вкусные.

– Лопай, лопай, может хоть немного порозовеешь.

– А ты на диете?

– На ночь не ем, а утром, хорошо позавтракаю.

– От них исходит такой аромат, как ты держись себя в руках?

– Знаешь есть люди, вроде тебя – «Не в коня корм», а есть люди такие как я. Корм весь в меня. Даже если это безобидный огурчик, я все равно могу от него потолстеть.

– Ты потрясно выглядишь, тебя хочется обнять и никогда не отпускать.

– Чтобы так выглядеть, у меня есть определённые правила, которые я соблюдаю.

– Помнишь, как у нас не было денег, мы сидели в парке, две голодранки. Наблюдали за людьми, изучали их повадки, сравнивая с животными.

– Разве такое забудешь? Тюлень, осел, баран.

– Этот навык мне после пригодился в жизни.

– Мне тоже. Психологом не надо быть, просто смотришь и знаешь кто перед тобой стоит.

– Посмотри на меня. Кто сейчас перед тобой сидит? Какое животное?

Настя, облокотилась о спинку стула, начала пристально меня разглядывать.

– Не бойся обидеть, знаю, что выгляжу сейчас, как загнанный зверь. Мне просто интересно знать какой именно это зверь. – я поставила ноги на стул, обхватила их руками, опустив подбородок на колени. Надула губки, начала жалостно поскуливать.

– Раненая пантера. Глубокая, серьезная травма. Она затянется, и пантера снова приобретет свою элегантность и непревзойдённость.

– Правда?

– Ты же знаешь, что я никогда не ошибалась.

– Знаю.

Настя ставит руки на бока, выпрямляет спину, поднимает подбородок:

– Хорошо, и какое животное я?

Даже думать не стала, сразу ответила.

– Коала.

– Почему? – она смотрит на меня с широко распахнутыми глазами.

– К тебе хочется прилипнуть, как это делает детеныш коалы, спрятаться в кармашек. Ты мягкая, теплая, добрая, тебе можно доверить свою жизнь и точно знать, что не подведешь. Тихо, спокойно изо дня в день будешь выполнять одни и те же действия, но делать это с таким завидным трепетом. Тебя не собьешь с пути, по которому идешь.

По щекам Насти текут слезы, она быстро их смахивает. Хватает пирожок, делает два смачных укуса.

– Ну, что ты за человек такой? До слез пробила!

– Можно я не буду спрашивать, почему у тебя нет мужа? Вижу, что его нет.

– Русский мужик порченый.

– В смысле? – улыбаюсь, понимая, что мне по душе этот вердикт.

– Знаешь, вот наши отцы и деды были настоящими, а мы живем в поколение порченых мужиков.

– Какое забавное выражение, никогда раньше не слышала.

– Нет уважения к женщине, нет понимания ценности семьи.

– У тебя был роман с иностранцем?

– Был. Поэтому смело заявляю – наш мужик порченый!

– Где нашла иностранца в Ярославле?

– Золотое кольцо России, к нам часто приезжают туристы.

– Ты кормила этого туриста своими пирогами? – беру четвертый пирожок. Добавляю немного заварки в кружку, и разбавляю кипятком из самовара. Кто бы мог подумать, что буду пить чай из старинного самовара. Настя не могла иначе, купить обычный чайник, было не в ее стиле.

– И борщом.

– Где этот мужчина? Тоже не стоит спрашивать?

– Сама говоришь, что мои пироги забыть невозможно! Что уж там говорить о борще! Лечу на днях к нему! – Настя возбужденно захлопала в ладоши, подпрыгивая на стуле.

– Боги. Я так рада за тебя. Поверить не могу.

– А, ты поверь!

– Надолго?

– На месяц.

– Значит я успела вовремя.

– Ты как добралась до города? На автобусе?

– Попутками.

– В платье? С чемоданом? Стояла на трассе? Ты что скрываешься от полиции?

– Слушай, я так смутно все помню, будто во сне. Вышла на улицу. Люди, движение. Мужик складывает коробки в багажник, разговаривает по телефону. Случайно услышала, что он едет в Ярославль, и попросила меня подвезти.

– Не стану спрашивать, что у тебя случилось. Захочешь сама, расскажешь.

– Я могу остаться у тебя ненадолго?

– Можно и надолго. Есть свободная комната.

– Ты настоящий друг.

– Голова прошла?

– Мне стало лучше.

– Пошли спать?

– Да.

Просторная комната, старая мебель. Такое чувство, что вернулась в дом своей бабушки, только здесь не пахнет сыростью. Легла на кровать, натянула одеяло по самые уши. Смотрю в потолок и улыбаюсь. Я счастлива. Всего одно слово полностью изменило мою жизнь. Выбор. Я всегда делала неправильный выбор в попытках приспособиться. Сейчас понимаю, что никому и ничего не должна. Совершенно свободный человек, который связывал себя ненужными обязательствами, придуманными в своей голове.

Проснулась в холодном поту. Всю ночь меня терзали кошмары. Кричала, ворочалась. Во сне мне нужно было спастись. Главного монстра, я так и не увидела, но мне было жутко страшно. Именно с этим чувством открыла глаза. Солнце светит ярко, заглядывая в мою комнату. Поежилась, снова озноб.

Приняла горячий душ, пытаюсь согреться, отгоняя от себя увиденное. Слышу, как на кухне гремит посуда. Настя проснулась, хочу выпить горячего чая из ее самовара. Накинула на себя халат, оставленный на стиральной машине. Гостеприимная подруга, позаботилась с утра о моем комфорте. Приятно.

– Ты кричала всю ночь. Напугала меня, заглядывала к тебе пару раз, но, ты крепко спала, – Настя держала в руках кастрюлю, в ней была опара.

– Когда ты все успеваешь? Тесто с утра замесила.

– Нет, тесто будешь месить ты, а я лишь все подготовила.

– Снились животные.

– Ты же не работаешь ветеринаром?

– Это были дикие животные, они охотились.

– На столе свежая заварка.

– Ты настоящая хозяюшка.

Села за стол, налила полную кружку чая и с жадностью начала пить. Настя поставила кастрюлю на стол, повернулась ко мне:

– Нагреваешь молоко, добавляешь туда дрожжи, ждешь пока появится пенка. В это время просеиваешь муку. Ложка сахара, немного соли и растительного масла, два яйца, смешиваешь эту консистенцию. Заливаем молоком, мешаем, накрываем кастрюлю и ждем. Опара поднимается через пару часов, нужно сбить ее и дать возможность подняться еще раз.

– Я уже все забыла.

– Напишу тебе потом на листке. Допивай чай, надо творить дальше.

– Готова.

– Отлично! Вдвоем здесь будет тесно, меняемся местами, буду тобой командовать издалека.

Я закатала рукава, почесала нос. Недоуменно посмотрела на Настю: