Барбара Брэдфорд - Быть лучшей

– Так оно и есть. Они получают дивиденды, им высылают балансовые отчеты и так далее. Но никакой власти они не имеют. Впрочем, повторяю, как и Эмили.

Сэр Рональд был явно растерян. Заметив это, Пола сказала:

– Позвольте мне пояснить вам, как обстоят дела.

Отец и сын согласно кивнули.

– Сделай одолжение, дорогая, – сказал сэр Рональд.

– Бабушка оставила Сэнди пятьдесят два процента акций «Харт Энтерпрайзиз». Остальные сорок восемь были разделены на три равные части между Эмили, Джонатаном и Сарой. То есть каждый получил по шестнадцать процентов. Как председатель правления и держатель самого крупного пакета акций Сэнди волен делать в компании – да и с компанией, если уж на то пошло, – все что пожелает. Именно этого бабушка и хотела. Пусть доход получают все четверо, но абсолютная власть должна быть в руках Сэнди, потому что он единственный, кто способен предотвратить раздоры среди четверых кузенов. Она считала, что Сэнди заслужил самую большую долю в ее компании, и передала дела ему, поскольку была уверена, что он всегда будет действовать в соответствии с ее желаниями.

– Да, твоя бабушка была предусмотрительна во всем! – Сэр Рональд не уставал восхищаться продуманной стратегией Эммы Харт – И в этом деле она тоже, должен признать, поступила умно. Сэнди действительно в последние годы, когда у «Харт Энтерпрайзиз» возникли немалые трудности, отлично вел корабль.

– Слушай, Пола, – быстро проговорил Майкл, – я вижу, что ты твердо уверена, что Сэнди не хочет продавать «Леди Гамильтон». И возможно, ты права. По крайней мере сейчас. Но не исключено ведь, что в будущем он передумает и захочет освободиться от «Леди Гамильтон». – Майкл помолчал, задумавшись. – Полагаешь, это невозможно? – спросил он. Видя его упорство, Пола не могла удержаться от улыбки.

– Словом, ты так или иначе собираешься встретиться с ним и сказать, что, если он решит когда-нибудь избавиться от «Леди Гамильтон», «Каллински индастриз» начеку? Ты это имеешь в виду? – со смехом спросила она.

Майкл кивнул.

– Именно это. А ты не будешь против, если папа перекинется с ним парой слов?

– Ну, разумеется, нет. По-моему, ничего дурного не будет, если Александр узнает, что его фирмой интересуются. – Пола повернулась к сэру Рональду. – Вы на уик-энд едете в Йоркшир, дядя Ронни?

– Да, дорогая.

– Так отчего бы вам по пути не заехать в Наттон-Прайори и не потолковать с Сэнди? Когда он в деревне, с ним легче иметь дело.

– Пожалуй, так я и поступлю, – сказал сэр Рональд. – И спасибо тебе большое, Пола, ты очень помогла нам.

– Да-да, спасибо огромное, мы действительно благодарны тебе за помощь. – Майкл послал ей одну из своих обворожительных улыбок, отпил вина. Затем, помолчав немного, спросил: – Слушай, Пола, а что, Capa Лаудер все еще замужем за своим художником-французом? Ты ничего о ней не слышала в последнее время? Спрашиваю из чистого любопытства, имей в виду.

– Нет, почему же, до меня доходили сведения о ней, но только окольными путями, потому что я больше не считаю их с Джонатаном членами семьи. – Пола нахмурилась. – В одном французском журнале, по-моему, в «Пари-матч», я полгода назад читала статью об Иве Паскале. Там была фотография: он, Capa и их пятилетняя дочь Хлоя. Похоже, они живут где-то в Приморских Альпах. У них старая ферма. Ив оборудовал там себе студию. У него репутация «enfant terrible» [1]французской живописи, и его картины имеют потрясающий успех.

– Он действительно отличный художник, хотя и не в моем вкусе, – заметил Майкл. – Я воспитан на образцах французского импрессионизма, и все эти ультрасовременные штучки оставляют меня совершенно равнодушным. А вот Моне, Мане, Сислеем и Ван Гогом я всегда готов любоваться.

– Ты прав, – согласилась Пола.

– Коль скоро уж мы заговорили о Саре, что слышно о ее сообщнике, Джонатане Эйнсли? Все еще скрывается где-то на Дальнем Востоке?

– Вроде да, хотя даже Сэнди точно не знает. – Голос Полы звучал ровно и отчужденно. – Друзья Эмили говорили, что видели его в Гонконге, потом в Сингапуре. Дивиденды и балансовый отчет Джонатану пересылают через одну посредническую фирму, здесь в Лондоне, которая, по-видимому, ведет его дела. – Пола поморщилась, как от боли. – Впрочем, пока он не появляется в Англии, меня это мало интересует. Как любила говорить Эмма, баба с воза – кобыле легче.

– Вот именно. – Майкл удивленно покачал головой. – Никогда не мог понять, почему он так поступил. Это надо же свалять такого дурака. Ведь у него все было – и он сам все разрушил.

– Может, он думал, что не попадется, – вступил в разговор сэр Рональд. – Но в таком случае он недооценил тебя. – Уголком глаза он взглянул на Полу, погладил ее по руке и усмехнулся. – В тебе он встретил достойного соперника, это уж точно.

Пола тоже было улыбнулась, но улыбка получилась вымученной. Какое-то время она не могла говорить. Ей было противно само упоминание имени кузена, Джонатана Эйнсли, ее злейшего многолетнего врага.

– Так что же, никто в семье не знает, на что он живет? – не отступал Майкл.

Пола бросила на него невидящий взгляд и поджала губы – привычка, которую она переняла у бабушки. Помолчав немного, она с некоторым нажимом ответила:

– Об этом Джонатану Эйнсли беспокоиться не приходится. «Харт Энтерпрайзиз» дает ему вполне приличный доход. – И, снова помолчав, добавила: – И никому не приходит в голову интересоваться его личной или деловой жизнью… ибо это просто-напросто никому не интересно.

Пола удивленно приподняла брови и, пристально вглядываясь в Майкла своими живыми голубыми глазами, спросила:

– Кстати, а тебя-то почему так интересует Джонатан?

– Даже сам не знаю. В последние годы я совсем не вспоминал о нем, а теперь что-то любопытно стало, – Майкл смущенно улыбнулся.

– Ну а мне он нисколько неинтересен.

В ресторане было тепло, но Полу познабливало как от холода. Она не забыла последние слова, сказанные ей Джонатаном: «Ты меня еще попомнишь, Пола Фарли. Мы с Себастьяном никогда тебе этого не забудем». Он прокричал их, забавно размахивая кулаком перед ее лицом, как злодей в викторианском романе. Ну, Себастьяну-то Кроссу «помнить» теперь не удастся – он умер. А Джонатан жив. Иногда ей снятся кошмары, в которых появлялся кузен, чтобы мучить ее. Он и впрямь на это способен. Он вообще на все способен. Она знала это с детства. Однажды, несколько лет назад, она поделилась своими страхами с Сэнди, но тот только рассмеялся и посоветовал выбросить Джонатана из головы. Это же задира, сказал он, а, как известно, задиры всегда трусы.

Это верно, и тем не менее ей так и не удалось вытравить из памяти день, когда Сэнди выгнал Джонатана. У нее перед глазами так и стоит его злобный взгляд, выражение ненависти, перекосившее лицо. Именно тогда она почувствовала, что нажила себе врага на всю жизнь. Десять лет прошло с тех пор. Ни она, ни кто другой из семьи не видели его все это время, и тем не менее червячок страха не переставал копошиться у нее в груди.