Барбара Брэдфорд - Быть лучшей

– Я не хочу жить. Без Мэдди мне нет жизни.

– Как ты можешь говорить так! Ты же еще молодой человек! – воскликнула Дэзи.

– Ты ничего не понимаешь, ма. Я все потерял, у меня больше ничего нет.

– Но ведь у тебя ребенок. Дочка. Твоя и Мэдди, – Дэзи едва удерживалась от того, чтобы не разрыдаться. Все ее чувства были написаны у нее на лице.

Филип снова посмотрел как бы сквозь нее. Ничего не говоря, он круто повернулся и пошел к выходу. Дэзи смотрела ему вслед. Боль за сына терзала ее. Повернувшись к Шейну, она тихо заплакала. Беспомощная, растерянная, она не знала, что делать, что сказать. Шейн обнял ее за плечи и повел в гостиную.

– Все будет в порядке, – успокаивающе произнес он. – Сейчас Филип в шоке, он сам не знает, что говорит.

– Да, наверное, так, но я боюсь за него. И Пола тоже, – сквозь слезы пробормотала Дэзи. – Она вчера звонила мне из Лондона. Она сказала: «Нельзя, чтобы он замкнулся в своем горе, как после смерти отца. Иначе он никогда не оправится от этого удара». Я прекрасно понимаю, что она имеет в виду. И, конечно, она права.

Присев на диван, Дэзи порылась в сумочке, нашла платок и вытерла глаза. Взглянув на Шейна, стоявшего у камина, она добавила:

– Может, напрасно мы отговорили Полу прилететь на похороны.

– Нет, Дэзи, не напрасно! Слишком тяжелая дорога ради трех-четырех дней. Филип сам сказал это. Ведь это он настоял, чтобы Пола осталась в Англии.

– Но она могла бы помочь ему. Ведь они всегда были так близки, сам знаешь.

– Может быть, – согласился Шейн, понижая голос. – Хотя я не думаю, чтобы даже ее присутствие помогло ему оправиться от шока. Уж больно все неожиданно произошло. Ведь только неделю назад Мэдди была здорова, ждала ребенка. У них все так прекрасно складывалось, они любили друг друга. И вдруг такой удар. Как в солнечное сплетение, исподтишка. Но Филип оправится. Ему просто придется оправиться. Другого выхода нет. Надо только дать ему время.

– Ну, не знаю, – с сомнением протянула Дэзи. – Он ведь боготворил Мэдди.

– Это правда. – В гостиную вошел Джейсон. Он уселся рядом с Дэзи и продолжил: – И он еще долго не будет находить себе места. Но Шейн прав, дорогая, Филип оправится. В конце концов, он оправится. Со всеми так происходит.

– Да, – прошептала Дэзи, вспоминая Дэвида. Джейсон обнял жену за плечи.

– Ну-ну, дорогая, постарайся успокоиться.

– Легко сказать. – Она посмотрела на Шейна. – А куда, ты думаешь, он отправился?

– Скорее всего, полетел в Сидней. Он, как подстреленное животное, хочет зализать раны в одиночку.

– У Филипа огромное дело, и ему всегда была свойственна предельная ответственность, – снова вступил в разговор Джейсон. – Вот увидишь, уже в понедельник, как обычно, он встанет на капитанский мостик и, насколько я его знаю, уйдет с головой в работу.

– Работа его и спасет, – быстро заметил Шейн. – Она будет как противоядие – точь-в-точь, как когда погиб Дэвид. А уж позднее придет выздоровление, само собой.

– Что ж, остается только надеяться, что он и впрямь справится с бедой и вернется к жизни, – сказала Дэзи. Она обеспокоенно перевела взгляд с мужа на Шейна. – Филип бывает таким странным. Он для многих так и остался загадкой. И я не исключение. – Дэзи вздохнула, как всхлипнула. – Бедная Мэдди, я так любила ее. Да разве я одна. Но мне она была, как младшая дочь. И зачем она умерла? – Дэзи покачала головой и, не давая мужчинам перебить себя, закончила: – Всегда так бывает – уходят лучшие. Хоть это несправедливо, нечестно… – Голос у нее пресекся. По щекам потекли слезы.

Джейсон крепко обнял ее.

– Ну-ну, дорогая, – негромко проговорил он, стараясь успокоить жену. Больше ему нечего было сказать. К тому же он знал, что в таких случаях словами делу не поможешь.

Сделав над собой усилие, Дэзи выпрямилась и вытерла слезы. На лице у нее появилось решительное выражение. Она постаралась придать голосу как можно большую твердость.

– Нам надо по-настоящему собраться с силами, чтобы помочь Филипу одолеть беду.

– Он знает, что мы всегда рядом, – сказал Шейн, с трудом выжимая улыбку. – Будем мужественны.

– Да-да. – Дэзи повернулась к Джейсону. – А где отец Райан?

– Он в библиотеке, с Тимом, его женой и другими. Миссис Кар поит их кофе с пирогом, а для желающих есть кое-что и покрепче.

– Ну как же мы себя ведем! Мы ведь должны быть с ними, – Дэзи вскочила. – Раз Филипа нет, мы будем за него. – С этими словами она поспешила к двери.

Джейсон с Шейном двинулись за ней. Как бы Шейн ни подбадривал Дэзи, в душе он очень беспокоился за Филипа. Он не мог дождаться понедельника, ему не терпелось вернуться в Сидней, оказаться рядом с другом. В эти дни следовало быть поближе к нему.

Никто не знал, куда Филип отправился после похорон Мэдди.

Когда в тот же день, вечером, Шейн позвонил ему домой в Поинт-Пайпер, миссис Орденс сказала, что он здесь не появлялся. По словам Хосе, слуги-филиппинца, его не было и в Башне Макгилла.

Так оно было в действительности или слуги подчинялись приказу, Шейн не знал; да и не старался узнать, понимая, что если Филип хочет укрыться за домашними стенами, никто ему в этом не помешает. В упрямстве он мог поспорить с Полой. Это была семейная черта, доставшаяся в наследство от Эммы Харт. Тем не менее в понедельник, ровно в половине восьмого, Филип, как всегда, появился в своем офисе в Башне с Барри и Мэгги.

В облике его была такая сосредоточенность, такая ледяная отчужденность, что они не решились высказать слова сочувствия.

Как Джейсон и предсказывал, Филип яростно набросился на дела. Каждый новый рабочий день был длиннее предыдущего. Он редко поднимался в свой пентхаус раньше девяти-половины десятого, и тогда слуга-филиппинец подавал ему легкий ужин. Затем Филип удалялся в спальню, а наутро, в шесть часов, поднимался и в семь тридцать был у себя в кабинете, изо дня в день соблюдая это жесткое расписание. Со светской жизнью было покончено, он общался только со служащими, избегая всех, кто не был связан с ним делами, не делая исключения даже для матери и Шейна, с которыми всегда был так близок. Поведение его начало не на шутку их тревожить, но изменить что-либо они были бессильны.

Барри Грейвз, который на протяжении всего рабочего дня находился рядом с Филипом, ждал, когда же тот заговорит о Мэдди, о ее смерти, о ребенке. Но тщетно. По его словам, Филип с течением времени только все больше замыкался в себе. Внутри у него полыхал огонь, и Барри не сомневался, что вскоре он так или иначе прорвется наружу.

В конце концов, не выдержав, Барри позвонил Дэзи домой и завел длинный разговор о Филипе, состояние которого все больше беспокоило его.

Повесив трубку, Дэзи тут же позвонила Шейну, который как раз вернулся из двухдневной поездки в Мельбурн и Аделаиду по гостиничным делам.