Мира Медунова - Сумеречный муж

Тем временем блондинка вышла на площадь и, чересчур подчеркнуто виляя бедрами, двинулась к дороге, прямо навстречу моему темноволосому кумиру. Я уже внутренне подготовилась к неминуемой сцене их страстного поцелуя (во всяком случае, попыталась подготовиться), как вдруг случилось нечто, чего я никак не могла себе представить.

Глава 3

ВСЕ УДИВИТЕЛЬНЕЙ И УДИВИТЕЛЬНЕЙ

Вместо того чтобы остановиться и обнять, брюнет хладнокровно обогнул блондинку и спокойно пошел дальше. Он даже не одарил ее ни одним взглядом! Почему? Да потому что он ее не знал. Я поспешила с выводами. Она была для него таким же пустым местом, как и я.

Несколько мгновений это открытие доставляло мне поистине сумасшедшую радость, которая, конечно, продлилась недолго. Ведь произошедшее все-таки ничего не значило. Не эта блондинка, так другая. Я-то все равно для него никто.

И вдруг он оказался совсем близко, чуть ли не в нескольких шагах от меня.

В этот же миг мой внутренний взор словно прояснился, с него будто спал невидимый покров умопомешательства, и я все поняла.

Мне вдруг открылось то, чего в своем душевном затмении я не могла осознать сразу. До меня наконец дошло, кого он высматривал, когда только вышел из машины. Дошло, что являлось объектом его пристального сосредоточенного взгляда, когда он стремительно шел сквозь гущу изумленных наблюдателей. Или, вернее сказать, кто. Он смотрел не на какую-нибудь сногсшибательную красотку, как я думала, и не на предполагаемую жертву. Нет.

Он смотрел на меня. И направлялся он в мою сторону.

В мою сторону.

Меня пронзил жестокий озноб. Если еще несколько секунд назад я всей силой своей души желала, чтобы все было так, как оно и было, то теперь я с той же силой мечтала, чтобы эта действительность оказалась обыкновенным сном или, в худшем случае, обманом психики. Но я не могла на это рассчитывать. Не могла идти против реальности.

А этот парень явно был реален, пожалуй, я еще никого в своей жизни не встречала реальней его. Это подтверждали не только многочисленные очевидцы, видевшие его также ясно, как и я, но и тот жуткий апокалипсис, который вызвало во мне его появление.

И тут он подошел ко мне вплотную и с каким-то непонятным выражением, то ли встревоженным, то ли разгневанным, уставился мне в лицо. Избежать этого взгляда я не могла, да и, честно говоря, не пыталась. Я только молча стояла перед ним, изо всех сил стараясь преодолеть охвативший меня трепет ужаса. Наверное, секунд пятнадцать он не говорил ни слова, напряженно и пытливо вглядываясь в мое лицо, а затем обеспокоенно спросил:

– Тебе холодно? Ты вся бледная и почти дрожишь.

У него был очень приятный, глуховатый баритон и весьма располагающие манеры: он держал себя просто и вместе с тем уверенно. Я была так ошеломлена его вниманием, что не осознала сути вопроса. Все, что я могла сейчас делать, это испуганно смотреть на него: на большее меня пока явно не хватало и меньше всего на поддержание разговора. Он, видимо, это заметил, потому что, ничего больше не спрашивая, взял в ладонь мою правую руку. Мне даже в голову не пришло ее отдернуть, хотя я понятия не имела, что у него на уме.

Неожиданно он посмотрел на меня с глубокой горечью и невыразимым сожалением во взгляде:

– Арина, пожалуйста, прости меня! Я не хотел опаздывать, честное слово. Это вышло невольно, я кое-чего не рассчитал по глупости, и из-за этого был вынужден задержаться. А ты все это время стояла тут и мерзла. Прости меня, пожалуйста! Даю слово, это было в первый и в последний раз!

Теперь при ближайшем рассмотрении я увидела, что его глаза были не такими уж страшными, как мне показалось вначале. Несомненно, их оттенок был крайне необычен; они были не зелеными, а именно изумрудными, и этот холодный чистый цвет невольно наводил на предположение о линзах, которое, конечно, еще предстояло проверить. В любом случае, они больше не казались мне пугающими. Наоборот, теперь я находила их исключительно красивыми, а благодаря той выразительности, которой они обладали, даже мистически прекрасными.

Я видела в них какое-то необъяснимое раскаяние, мольбу и подавленность. Я ничего не понимала. В моей голове, будто сонные черви, копошились тупые, бессмысленные вопросы.

Чем он так расстроен? Что его мучит? Он перед кем-то извиняется? Перед кем же? Кто осмелился его огорчить?

Тут мой внутренний голос, еще сохранивший кое-какие крохи здравого смысла, бешено завопил на меня:

«Да перед тобой он извиняется, тупица ты этакая! И, между прочим, по делу! Из-за него ты вся промерзла и теперь наверняка простудишься. Так что нечего растекаться! Давай, открывай рот и принимай извинения! Тупица несчастная!»

Как ни странно, эти безжалостные наставления помогли мне несколько прийти в себя. Я сглотнула и через силу попыталась исполнить приказ своего внутреннего «я», как вдруг мой нежданный собеседник решительно заявил:

– Я сейчас же все исправлю. Идем!

С этими словами он схватил меня за руку и настойчиво потянул к воротам парка. И тут во мне впервые за все это время блеснул разумный вопрос:

– Подожди! А ты вообще кто?

Он остановился и мягко взглянул на меня (это был взгляд учителя, удивленного глупостью ученицы):

– Я Влад. Влад Рахманов. Это мне ты назначила здесь встречу.

Другого ответа и быть не могло, но все же я отказывалась его принимать. Влад Рахманов? Какой Влад Рахманов? Я ждала совсем другого человека. Где мой уродец? Я хочу видеть моего уродца!

Но никакого уродца не было. Я ошиблась в своих предположениях. Человеком, которого я ждала все это время, оказался стоящий передо мной темноволосый парень – самый красивый и, во всяком случае, внешне удивительный мужчина, который мне только когда-либо встречался. Это был неоспоримый факт, с которым я ничего не могла поделать при всем моем желании.

– Арина, пожалуйста, идем, – сказал Влад, ненавязчиво подталкивая меня к воротам. – Тебе надо согреться.

Он был прав, и у меня не было никаких оснований возражать ему.

И мы пошли. Причем, надо заметить, с того момента, как он сжал мою руку, чтобы увести меня с площади, он ее больше не отпускал. Трудно сказать, почему я не пыталась ее высвободить. Ведь согласно моим старомодным принципам это было непозволительной вольностью, тем более недопустимой при первой встрече. Но я все же не пыталась ничего изменить.

Наверно, благодаря его крепкой надежной руке, заставлявшей меня идти гораздо быстрее, чем я была сейчас способна, мне было намного легче поддерживать такой темп, и, кроме того, я была почти уверена, что тепло его ладони незаметно просачивается в мою собственную кожу и быстро распространяется по всему телу. Несомненно, это была всего лишь выдумка моего помраченного ума. Я согрелась, потому что наконец начала двигаться, и его ладонь тут была не причем.