Мэгги Дэвис - Грешные желания

И вдруг неожиданно для себя самой она заговорила:

— Джеймс, ты самый прекрасный человек из всех, что я встречала. Если ты не испытываешь ко мне ненависти, если тебе кажется, что ты мог бы полюбить меня…

— Полюбить тебя? Господи, ты сводишь меня с ума! — В следующую секунду он с отчаянной нежностью припал губами к ее губам.

Когда он прервал свой страстный поцелуй, Габи едва перевела дыхание.

— В тот вечер, когда ты пришел в больницу, — с трудом проговорила она, — мне показалось, что ты меня ненавидишь!

— Ты околдовала меня, женщина. Не знаю, что вообще я чувствовал. С самой первой секунды, когда я поднял взгляд и увидел тебя, сидящей за столом, во время шоу мод, с карандашом за ухом и волосами, развевающимися по ветру, вот так же, как теперь, — он прикоснулся губами к рыжеватой пряди у нее на виске. — Я решил, что ты самая восхитительная, чудесная женщина из всех, что я когда-либо встречал. И я удивился, отчего у тебя такой тревожный вид.

Габи обвила руками его шею и крепко прижалась щекой к слегка влажной ткани его летного костюма.

— Я не знала, что писать. — Она рассмеялась. — Я была страшно зажата.

Он запрокинул к себе ее лицо.

— Ты не знала, что писать?

— Это долгая история. — Габи прижалась к его сильному стройному телу, изливая свою любовь, хотя все еще не могла отделаться от страха. Ей предстояло завоевать его доверие, но она сомневалась, удастся ли ей это. Ведь он столько раз был свидетелем ее непостоянства! — Я люблю тебя, — прошептала она.

Джеймс крепче сжал ее в своих объятиях.

— О, Габриэла, дорогая, знаешь ли ты, как мы рисковали, когда, точно пара несмышленых подростков, поддались любовному порыву? Все было сплошным безумием! Есть вещи, которые я не могу простить себе. Эти досадные неприятности, что тебе пришлось перенести по вине моей сестры. Да и другие тоже хороши со своей глупой сантерией. — Он, нахмурившись, отстранил ее от себя. — Мы выходды из слишком разных миров.

Габи подняла глаза, испытывая к нему такую нежность, которую представить себе не могла прежде. Да, это правда, какое-то таинственное волшебство свело их вместе и не дает им разлучиться, вновь и вновь притягивая друг к другу.

— По моей вине ты чуть не погибла, — напомнил он. — Не забывай об этом.

Она улыбнулась.

— Твой друг бабалао сказал бы, что все это лишь часть того, что он способен предсказать на своем компьютере.

Джеймс нахмурился.

— Пройдет много времени, прежде чем я смогу говорить с тобой о Кастанеде. Если бы я знал, что он собирается…

Габи прижала пальцы к губам Джеймса, чтобы успокоить его. Он принялся осыпать их горячими поцелуями.

— Покажи мне их, — попросила она. — Надень их, я хочу поглядеть, как ты смотришься.

— Боже, все-то тебе известно. — Джеймс пробормотал что-то еле слышно о Харрисоне Тигриный Хвост, потом медленно запустил руку в нагрудный карман летного комбинезона и достал оттуда очки. Водрузив их на нос, он бросил взгляд на Габи, сдвигая брови в характерной для него горделивой манере.

Габи подавила рвущийся наружу смешок.

— О, они очень… впечатляют.

Джеймс продолжал хмуриться.

— С ними ночные полеты исключаются. Думаю, Харрисон и об этом тебе успел сообщить. А значит, рейды на «А-6-Е» завершены. По крайней мере, для меня.

— Да. — Габи видела, что он, хотя и без удовольствия, смирился с этим. Она вспомнила напряжение, следы усталости, постоянно присутствовавшие на его лице. Мужчина, доведенный до предела, на грани человеческих возможностей. Теперь очки в золотой оправе придавали ему до смешного серьезный, рассудительный вид.

Габи наклонила голову в сторону.

— Теперь ты похож на банкира, — прошептала она, — и выглядишь уже не так сексуально, зато мне не придется постоянно отшивать твоих назойливых поклониц.

— Габриэла…

— Возьми меня замуж, — отважно заявила Габи. В его взгляде вспыхнул огненный блеск, когда он потянулся к ней. — Ты ведь не возражаешь против моего предложения, правда? — Она неуверенно рассмеялась. — В любом случае, тебе придется это сделать.

Он застыл, сверкая черными глазами.

— Боже мой.

— Ты же обещал, помнишь? Ты позвонил мне в редакцию и сказал…

— Я знаю, что говорил. — Он привлек ее к себе. — Ты уверена?

— Тест дал положительный результат. — Она озабоченно посмотрела на него. — Я едва не отказалась от поездки сюда. Я не была уверена, стоит ли тебе говорить. Не хотелось заманивать тебя…

— Заманивать? — Он покрыл жадными, лихорадочными поцелуями ее лицо. — Я же люблю тебя! — Его жаркое дыхание обжигало ее шею. — Как я счастлив, что ты родишь мне ребенка.

— А еще я хочу сообщить тебе, что расторгла помолвку с Доддом!

— Он вполне заслужил это!

— Это жестоко. — Габи затрепетала; его ласки сводили ее с ума. — Удивительно, но знаешь, я не могла позволить ему прикоснуться к себе, даже поцеловать. А ты еще твердишь о колдовстве. — Габи застонала, когда он чуть прикусил мочку ее уха. — После встречи с тобой… — Она запнулась, не в силах продолжать.

Из темных туч налетел порывистый ветер, новая вспышка молнии озарила хмурое небо прямо над их головами.

— Милая, я люблю тебя, — хрипло произнес он, — но я латиноамериканец и могу не выдержать, если мы и дальше будем вот так обниматься на территории аэродрома.

Внезапно начавшийся дождь вымочил их насквозь. Санта-Марин поднял Габи на руки и принялся медленно кружиться с ней, улыбаясь своей бесхитростной забаве. Габи не отрываясь глядела на него. При грозовом свете, под струями разразившегося ливня Джеймс Санта-Марин, точно в памятную ей первую ночь, являлся из мрака бури, озаряемый вспышками молний. Он был мужчиной, созданным для любви, ранимым, страстным и отважным. Она ощутила глубокое волнение, порожденное то ли тревожным предчувствием, то ли любовью.

Нет, Габи не верила в подобные вещи и знала, что он испытывает к ним отвращение. Если бы она упомянула о некоторых таинственных событиях последней недели, связанных с еще более таинственной верой, сантерией, не трудно было бы предсказать его реакцию.

Но в тот момент, когда небо разрезала молния и хлынувший дождь усыпал сверкающими каплями мужественное прекрасное лицо Джеймса, Габи подумала, что его образ, как никогда прежде, напоминает ей бога.

Все кончено (исп.).

От англ. grass — трава.